– Но мы же сможем пройти через них, правда? – вмешался сэр Халадан.

Фестиан холодно взглянул на него.

– Сможем, господин маршал. Нам придется убрать завалы, особенно если мы собираемся провести с собой лошадей, что, я полагаю, будет нелишним. Мои люди уже работают над этим, но, похоже, нам потребуется не меньше трех дней, а вовсе не два, чтобы проделать всю дорогу вниз.

Глаза Халадана рассерженно вспыхнули, когда он услышал ехидное замечание о лошадях, он раскрыл было рот, но сэр Келтис вступил в разговор раньше, чем он успел заговорить.

– Скорее всего так, Фестиан, – задумчиво произнес всадник ветра, – но то, что они пытаются перегородить Расселину, может оказаться хорошим признаком.

Все повернулись к нему, и он с улыбкой пожал плечами. Улыбка была мягкой, но за ней скрывалась железная воля, и Матиан это знал. Так же как и то, что опыт Келтиса и его родственные связи с бароном Теллианом делают его тем человеком, к мнению которого следует внимательно прислушиваться. Тем более что он уже пренебрег советом Келтиса отказаться от этого похода.

– Хорошим признаком, сэр Келтис? – переспросил он. – Как это?

Келтис снова улыбнулся. В отличие от своих товарищей, он был в тяжелых доспехах. Гнедой Матиана поднял голову, когда скакун рыцаря остановился рядом с ним. Конь Матиана при своем росте в метр шестьдесят был довольно крупным для военной лошади Сотойи, но он казался пони рядом со скакуном. Жеребец сэра Келтиса был выше двух метров в холке и при этом угольно-черной масти. В те годы, когда он служил Паргану Великому, Фестиану доводилось видеть в других землях коней, сравнимых размерами со скакунами. Но в остальном эти лошади не имели с ними ничего общего. В скакунах не было и намека на массивность и грузность, обычных для коней тяжелой кавалерии других стран и делавших их такими неповоротливыми. Если не принимать во внимание размеры, мерин Матиана и скакун Келтиса выглядели как лошади одной породы: у них обоих была широкая грудь и длинные сильные ноги.

Да только никто из тех, кто видел скакунов, ни за что не спутал бы их с обыкновенными лошадьми. Фестиан поймал себя на том, что приветливо наклонил голову, встретившись глазами со скакуном. В этих глазах светился разум, превосходивший разум коней, даже прекрасных военных лошадей, которых выращивали (и в редчайших случаях уступали за изрядные суммы иностранцам) в Сотойе. Легенда гласила, что Томанак с Тораганом лично создали скакунов. От Торагана они получили красоту, изящество и неудержимое свободолюбие, а от Томанака – храбрость, горячий темперамент и преданность избранному ими спутнику. После того как боги создали скакунов, они отдали их жителям Сотойи, чтобы те их защищали и заботились о них и никогда, ни за что не позволяли им попасть в чужие руки.

Фестиан не знал, правду ли говорит легенда, но предпочитал ей верить. Кто, кроме бога, мог заключить силу и грацию в столь прекрасную оболочку? И кто, кроме бога, мог наделить скакунов скоростью, которой не обладало ни одно другое существо?

Он встряхнулся, освобождаясь от чар, которые каждый раз налагало на него присутствие скакуна, и заставил себя прислушаться к словам Келтиса, задавшего ему вопрос:

– Так, значит, разведчики пока не видели ни одного градани, правильно, сэр Фестиан?

– Ни одного, милорд, – подтвердил Фестиан без той затаенной неприязни, которая возникала каждый раз, когда его допрашивали Матиан или Халадан. Келтис кивнул.

– Это удивительно не похоже на них, – заметил он, обращаясь к Матиану. – Как уже говорил сэр Фестиан, путь по Расселине сложен, особенно для всадников, и градани знают это не хуже нас. Учитывая это обстоятельство, я бы ожидал, что они остановятся в каком-нибудь укрытии и будут там держать оборону. Но если наши разведчики спустились вниз настолько далеко, значит, они уже миновали, как минимум, два подходящих для этого места. – Он пожал плечами. – Если принять во внимание их попытки загородить дорогу, мне кажется, у них недостаточно сил даже для того, чтобы воспользоваться преимуществами Расселины. Разумеется, мы все равно должны быть начеку. Если я правильно помню, есть несколько мест, где удачно обрушенная лавина из грязи и камней может заживо похоронить половину всадников.

– Гм. – Матиан явно был ошарашен словами Келтиса, а Халадан сиял так, словно все это придумал он сам. Фестиан выглядел задумавшимся, но на самом деле он не видел слабых мест в рассуждениях Келтиса.

– Наверное, вы правы, милорд, – подтвердил он, – надеюсь, что правы, хотя бы относительно их численности. Но вы правы и насчет лавин, которые они могут на нас обрушить, особенно когда мы доберемся до середины. Там путь сложнее всего, и в это время года оползень может сойти и без помощи градани. И это лишь подтверждает сказанное мною раньше, сэр Матиан, – добавил он. – Если все обстоит так, как говорит сэр Келтис, мы будем двигаться еще медленнее, а значит, нам потребуется четыре дня на спуск.

Он смотрел на Келтиса, а не на Матиана, и рыцарь слегка кивнул, соглашаясь со словами Фестиана. К несчастью, господин губернатор твердо решил совершить нападение, и никакие возражения уже не могли его остановить.

– Если переход займет четыре дня, значит, четыре, – заявил он, холодно поглядев на Фестиана. – Не сомневаюсь, люди сэра Фестиана нуждаются в его командах. Не будем его задерживать.

– Да, милорд, – процедил Фестиан сквозь зубы и пустил свою лошадь вниз по Расселине.

Подковы застучали по голому камню, но Базел Бахнаксон едва заметил это. Его внимание было сосредоточено на знамени с изображением багрового топора на черном поле, которое все еще развевалось над сложенной из неотесанных валунов крепостью, называвшейся Отчаяние Чарана. Несмотря на уверенность, с какой он отдавал приказания в Харграме, он вовсе не был убежден, что Гарут сможет их выполнить. Сейчас, когда дюжина градани вышла ему навстречу из-за грубых каменных стен, он понял, что капитану Конокрадов это удалось.

Он передал поводья своего вьючного мула одному из людей Гарута и несколько секунд стоял на месте, тяжело дыша. Мускулы ног дрожали, словно он все еще шел впереди отряда, и ему пришлось сделать несколько приседаний, чтобы избавиться от этого неприятного ощущения. Двадцать новичков из Кровавых Мечей пьяно зашатались, преодолевая несколько последних ярдов. Они казались совсем измотанными по сравнению с братьями из Конокрадов, хотя, отметил он не без удовольствия, даже Конокрады из других кланов устали гораздо сильнее его Железных Топоров. В этом не было ничего странного. Кровавые Мечи унаследовали ту же выносливость, что и Конокрады, но они не были так натренированы. Они были довольно невелики и могли ездить на лошадях, их мышцы не были закалены необходимостью догонять всадников на своих двоих. Двадцать с лишним лиг от Харграма до середины Расселины пешком – серьезное испытание даже для Конокрадов, признался Базел самому себе. Им пришлось бы трудно и в обычных условиях; по раскисшим от грязи дорогам, а то и прямо по бездорожью двигаться было еще труднее.

Но они нашли способ хотя бы немного облегчить себе переход. Даже Конокрады не рвались шагать шестьдесят миль в доспехах, если этого можно было избежать, поэтому они погрузили их и прочее вооружение, помимо самого необходимого, на мулов. Каждый градани вел с собой двух мулов. Сейчас поклажу тащили уже запасные мулы, но бедные животные все равно едва не валились с ног от усталости. Тем не менее они подняли головы, когда поняли, что конец пути уже близок. Некоторые воины Базела уже снимали с их спин мешки с доспехами и оружием. Другие повалились на землю, чтобы отдышаться, но Хартан заставил их подняться, указывая на мулов. Базел с облегчением отметил, что с Кровавыми Мечами он обращается точно так же, как и с Конокрадами. Очевидно, десятичасового перехода в шестьдесят миль, а потом еще шести часов восхождения по Расселине оказалось достаточно, чтобы смыть позорное клеймо Кровавого Меча.