– Восемьдесят градусов на левый борт и увеличьте ускорение до четырехсот восьмидесяти g!

– Есть, сэр, – ответил рулевой. – Поворачиваю восемьдесят градусов на левый борт. Ускорение увеличено до четырехсот восьмидесяти g.

Эш удивленно оглянулся на командира, и Меч с трудом подавил желание заорать. Вместо этого он повернулся и устало уселся в командирское кресло. Экраны работали хорошо, и он стал ждать реакции Харрингтон.

– Поверить не могу! Этот паршивый… – Андреас Веницелос взял себя в руки. – Я хочу сказать, он уходит, мэм.

– Нет. Пока нет, во всяком случае. – Хонор сплела пальцы под подбородком. – Это инстинктивная реакция, Энди. Мы его удивили, и он не хочет подходить ближе, пока все не обдумает.

– Он набирает ускорение по курсу прямо прочь отсюда, четыре и семьдесят километров в секунду в квадрате, мэм, – доложил Кардонес, и Хонор кивнула. Она не думала, что это продлится долго, но пока что «Саладин» шел в правильном направлении.

– Рассчитай курс преследования, Стив. Пусть его относительное ускорение будет около двух пятидесяти g.

– Есть, мэм, – ответил ДюМорн. Она откинулась в кресле, наблюдая за тем, как световая точка «Саладина» переходит на новый курс.

Саймондс заметил, что нервно потирает сжатые на коленях руки, и заставил себя остановиться. «Гнев» сохранял новый курс и ускорение больше семидесяти минут, а прислужница Блудницы следовала за ними, но не пыталась перегнать. Она позволила «Гневу» набрать большую скорость, хотя ее менее крупные корабли могли ускоряться быстрее, и это тревожило.

Расстояние увеличилось до двадцати четырех с половиной световых минут, но Харрингтон точно знала, где они находятся. «Гнев» видел «Бесстрашный» только с помощью модулей, которые Эш оставил позади, но мантикорских модулей на экранах не было. Если только датчики Харрингтон не лучше даже чем считал Ю, она уже не должна была их видеть, и тем не менее она повторяла каждое изменение курса, которое он производил! Читавшееся за этим техническое превосходство пугало и раздражало, но главное было в том, что он никак не мог стряхнуть ее и вернуться по новому вектору… а она уже вытолкнула его за пояс астероидов, далеко за орбиту Грейсона.

Неудивительно, что она позволяла ему убегать! Он тратил драгоценное время, пытаясь уйти от того, кто видел каждое его движение. К тому времени, когда он снизит нынешнюю скорость и вернется на расстояние выстрела – если она вообще ему это позволит, – пройдет больше шести часов с того момента, как они впервые ее заметили.

Он зарычал и начал тереть щеки. То, что мантикорские корабли уже сделали с Истинными, заставляло его бояться боя с Харрингтон. А тут еще тот факт, что Ю и Мэннинг охраняли свой авторитет, не позволяя масадским помощникам набрать достаточно опыта. Эш и его люди очень старались, но они не могли выжать из корабля максимум его возможностей, и уже чувствовалось, что они нервничают все сильнее, понимая: на таком огромном расстоянии враг все равно их видит.

Однако «Гнев Господень» более чем вдвое превосходил по массе обоих своих противников вместе взятых. Если придется прорываться через них, корабль вполне на это способен. Но ему придется еще продолжить миссию против Грейсона…

– Рассчитайте новый курс, – сказал он резко. – Я хочу подойти к самому краю зоны действия ракет с двигателями и сохранять это расстояние.

– Изменение курса, – доложил Кардонес. – Он идет обратно к нам на максимальном ускорении, мэм.

Хонор кивнула. Она ждала этого, и намного раньше. В ней снова шевельнулось удивление. Крейсера строили для того, чтобы они приближались и уничтожали противника, а не для такого робкого прощупывания на большом расстоянии.

Но теперь линейный крейсер шел прямо на них.

– Направьте нас встречным курсом, астрогатор, – тихо сказала она, – но давайте попробуем, не клюнет ли он на ракетную дуэль. Наше ускорение на подходе… – она задумалась, – пусть будет шесть километров в секунду в квадрате.

– Есть, мэм.

Хонор кивнула, потом нажала кнопку на подлокотнике.

– Каюта капитана, стюард МакГиннес.

– Мак, не соберешь мне сэндвичей и кувшин какао?

– Разумеется, мэм.

– Спасибо.

Она прервала связь и посмотрела на Веницелоса. По традициям мантикорского флота люди шли в бой сытыми и по возможности отдохнувшими, а ее экипаж подняли по тревоге уже пять часов назад.

– Энди, снизим уровень готовности до двойки, и скажи кокам, что мне нужен горячий обед для всего экипажа. – Она криво улыбнулась. – С тем, как этот осел маневрирует, нам вполне хватит времени.

На другой стороне мостика энсин Каролин Уолкотт почувствовала уверенность в голосе капитана и улыбнулась, глядя на свою панель.

Командирское кресло почему-то выглядело массивнее, чем тогда, когда в нем сидел Ю. Саймондс глядел на карту, и глаза его жгло от усталости. Харрингтон подпустила «Гнев» поближе, но по-прежнему держалась между ним и Ельциным. А когда он снизил ускорение, чтобы замедлить подход, она сделала то же самое, будто надеясь на перестрелку.

Саймондса это беспокоило. «Гнев» был линейным крейсером. Его ракеты были больше и тяжелее, у них был более мощный заряд и больше аппаратуры РЭБ[18] и преодоления гравистен. Истинные уже с горечью осознали, что технология на Мантикоре опередила хевенитскую, но неужели мантикорская сука считала, что ее электроника настолько лучше, что это сравняет шансы? И еще одна мысль пугала его куда больше: а вдруг она права?

Он заставил себя сесть, чувствуя, как все кости ноют от усталости, и приказал сохранять прежний курс. Они должны были выйти на дистанцию обстрела через двенадцать минут.

– Ладно, Энди, объявляй опять общую тревогу, – сказала Хонор, и вой тревожного сигнала созвал экипаж на боевые посты. Она тем временем надела перчатки и положила шлем рядом с креслом. Наверное, стоило его надеть – хотя бронированный мостик «Бесстрашного» был укрыт глубоко в теле корабля, он вполне мог при взрыве оказаться открытым вакууму, – но она всегда считала, что если капитан слишком рано надевает шлем, команда начинает нервничать.

Так или иначе, она успела вздремнуть часа три в своем кабинете, и вокруг нее негромкие голоса экипажа тоже звучали бодрее.

– Как вы думаете, мэм, что он будет делать теперь?

Негромкий вопрос послышался из слепой зоны, и Хонор повернула голову.

– Трудно сказать, Марк. Что он должен был бы сделать, так это пойти прямо на нас, как только он нас увидел. Обойти нас тайком он никак не сумеет, то, как мы его перехватили, должно было продемонстрировать это. Пока что он только зря потратил шесть часов, пытаясь стряхнуть нас с хвоста.

– Я знаю, мэм. Но сейчас он движется на нас.

– Да, но как-то не всерьез. Смотрите, как он снижает скорость. Он почти остановится относительно нас на расстоянии в шесть и три четверти миллиона километров. Это крайний предел действия ракет. Вряд ли это показатель агрессивности в капитане. – Она покачала головой. – Он все еще пробует воду, и я этого просто не понимаю.

– Может, он просто боится вашей технологии?

Хонор фыркнула, потом усмехнулась правой стороной рта.

– Хорошо бы! Нет, если Тейсман был хорош, то человек, которого они поставили командовать «Саладином», должен быть еще лучше. – Она увидела удивление в глазах Брентуорта и взмахнула рукой. – Наша электроника РЭБ и ракет лучше, и противоракетная защита тоже, но это же линейный крейсер. Его защитные стены в полтора раза прочнее, чем у «Бесстрашного», не говоря уже о «Трубадуре», а энергетическое оружие многочисленнее и мощнее. На близком расстоянии мы можем повредить его, но не так сильно, как он может повредить нас, и даже при перестрелке мощность его пассивной обороны должна бы придать ему уверенности. Это как… – Она помедлила, подбирая сравнение. – В бою наш меч острее, но его кольчуга толще, а если он подойдет близко, то у нас будет меч, а у него боевой топор. Ему бы следовало устремиться внутрь нашей зоны обстрела, а не сидеть там, где мы можем отвечать ему на равных.