Игнат поднял вверх руку в перчатке. В руке было зажато, напоминавшее гранату. От нее шли проводочки в нагрудный карман гимнастерки:

– Это господа, кнопка взрывателя. Но не такая кнопка, какие вы привыкли видеть раньше. Она действует, так сказать, наоборот: если ее сжимают, взрыва нет. А если я разожму пальцы, то взрыв произойдет. Так что, не надо в меня стрелять и не надо меня травить газами. Тем более, что подобные взрыватели имеются параллельно у нескольких наших людей. Гибель любого из них приведет к катастрофе.

"Я убью его, я убью его, я убью его, я убью его…"

Адам гнал по новому Димитр-хайвэй одержимый одной единственной мыслью: "Я убью его, я убью его, я убью его, я убью его!"

Адам хорошо подготовился к встрече. Сперва Сулейман экипировал его как шахида – мусульманина-смертника. На груди, на животе и даже на спине Адама были уложены пласты взрывчатки, готовой взорваться при нажатии кнопки или запуске часового механизма. Разумеется, он был вооружен двадцатизарядным "Каллиганом", а на поясе висело полдюжины гранат… Кроме того, Сулейман снабдил его самыми современными спецсредствами диверсантов-подрывников.

Свернув на обычное шоссе, Адам вскоре был вынужден остановиться на железнодорожном переезде. Объехав по встречной полосе цепочку машин, Адам встал рядом с машиной скорой помощи, стоявшей самой первой, намереваясь при первой же возможности подрезать ее и рвануть вперед.

В ожидании поезда Адам смотрел и слушал репортаж со станции Белый Раст, куда он так торопился, посматривая, время от времени, по сторонам. Водитель скорой помощи несколько раз неодобрительно посмотрел на него, давая понять, что он не потерпит хулиганства на дороге. Адам усмехнулся и взглянул в окно салона "Скорой".

"Матерь Божья! Да ведь это сам Джгава!"

Опасаясь быть замеченным, Адам поднял стекла, развернул вправо солнцезащитный козырек, за которым можно было спрятаться, и, вдобавок, отвернул лицо в левую сторону.

Как только последний вагон поезда поравнялся с переездом, Адам подал машину вперед, наискосок въезжая капотом под все еще опущенный шлагбаум: "Скорой" уже ехать было некуда!

Стоило шлагбауму слегка приподняться, и Адам, не сожалея о царапинах на крыше, рванул под него и первым умчался далеко вперед.

Автомобиль Адама оторвался от скорой помощи, но вот мысли Адама неотвязно вертелись теперь только вокруг него. Вокруг Джгавы.

Адам долго мчался по пустынному шоссе, справа и слева которого были ровные поля, окаймленные лесополосами. Изредка в полях виднелись работающие сельхозмашины. Вот справа промелькнул медленно двигающийся по обочине трактор с прицепом, наполненным сеном. Сначала Адам просвистел мимо, не обращая на него никакого внимания, но потом в голове возник некий план и Адам затормозил, затем сдал назад метров на двести – до места, где вдоль поля росли густые кусты, потом съехал на обочину и, насколько это было возможно, спрятал машину за кустами. Тракторист за это время уже подъехал и остановился, видимо, ожидая от Адама вопросов.

Адам подошел к трактору, достал револьвер и, продолжая молча улыбаться, пристрелил тракториста, не успевшего даже поздороваться. Затем Адам сел за руль трактора, и придерживая труп тракториста, выехал на шоссе, полностью его перегородив. Скорая помощь уже была видна. Адам успел выбросить труп на середину дороги и спрятаться в копне сена на прицепе.

Машина скорой помощи приблизилась и остановилась. Водитель и охранник, сидевший рядом с ним, увидев труп, вышли из машины. Потом они позвали еще двоих, ехавших в салоне вместе с Джгавой.

Адам подождал, пока они сгруппировались над трупом тракториста, и хладнокровно расстрелял всех до одного. Затем он вышел из укрытия и подошел к скорой помощи, где оставался обездвиженный гипсовыми повязками Джгава и медсестра.

Медсестра с ужасом смотрела на Адама, и пистолет в ее руке дрожал, рисуя выпасть. Адам, не раздумывая, пустил ей пулю в лоб и поднялся внутрь.

– Ну, что, мудашвили? Не ждал? – спросил он Джгаву.

– Тебе не спастись! Мы уже вызвали подкрепление. Далеко ты не сможешь уйти! – в бессильной ярости брызгал слюной Джгава.

– Далеко, недалеко – ты этого уже не узнаешь…

И господин Адам Ковалёвас засадил господину Джгаве Мерия по одной пуле в каждый глаз, затем, приподняв поникшее и истекающее через разверзшиеся глазницы мозгом и кровью лицо, добавил третью в центр лба.

"Если б не бинты и гипс, череп, пожалуй, разнесло бы на кусочки" – подумал Адам и направился к своему автомобилю.

Когда все контейнеры с золотом были занесены в вагон, Джон снова вышел на ступеньку вагона и, окруженный стеной из бойцов, заговорил:

– Вот теперь, господа, поговорим всерьез. Подведем итоги. Первое: я выиграл эту гнусную, преступную игру. Я – победил… Но я никогда не смог бы победить компанию "Астрал Гейм", если бы мне не помогли честные и умные люди. Второе: эти умные и честные люди живут среди вас. Если бы не выдающийся авиационный конструктор Николай Иванович Углов, меня пристрелили бы уже на второй день. Николай Иванович не только помог мне спастись, он раскодировал сигнальные кнопки. Оказалось, что компания "Астрал Гейм" нарушила договор. Сигналы поступали не через два часа, как договаривались, а сразу в момент активации. Это само по себе не давало мне никаких шансов на спасение. Но им и этого было мало. Начиная с четверга, то есть в последние два дня погони, эти шайбы-кнопки должны были выдавать сигналы о моем местонахождении каждые пять минут. То есть я был бы под непрерывным контролем, и мог быть схвачен или убит в любой момент. Тем самым игроки на тотализаторе становились такими же жертвами обмана: момент моего уничтожения был бы выбран организаторами так, чтоб большинство проиграло. Только благодаря Николаю Ивановичу я смог спастись и продолжить игру до конца. От Николая Ивановича я получил адреса его друзей и единомышленников. Они помогли мне довести эту борьбу до победы! Да, борьбу, а не игру! Это была борьба народа с негодяями, захватившими власть в стране! Народ унижен, низведен до положения бесправных рабов. Всем заправляют так называемее элитмены – бандиты, воры и грабители, дети и внуки бандитов, воров и грабителей! На теле нашей великой Родины, как раковые опухоли, как метастазы продолжают существовать и высасывать последние жизненные силы, эти отвратительные агломерации, сложившиеся вокруг Москвы и Петербурга, Тюмени и Норильска. Силой оружия эти кровососы удерживают последние источники своего благополучия – нефть, газ, полезные ископаемые. А весь остальной народ, народ, который живет в свободной части страны, неподвластной олигархам и элитменам, этот народ объявлен неполноценным, одичавшим… Это неправда! Именно этот народ помог мне победить! Именно эти люди, те, кого вы называете "Братья", оказались умнее, честнее и справедливее, чем эти дегенераты "элитмены". Не верьте пропаганде и лжи, распространяемой о нашем свободном народе, о тех, кого они называют "Братьями". Это такие же здоровые и нормальные граждане, как и вы, только они живут в свободной стране. У них нет сословий, нет элитменов, юсфул-пиплов и таких, кем был я – бесправного рабочего быдла. Они живут счастливо, свободно и по справедливости. В них, в этих людях – все надежды нашей страны, нашего народа. Мы сегодня победили этот гнусный режим!

– Немедленно прекратить! Отключить трансляцию! Прекратить передачу сигнала! Всем разойтись! – истеричные вопли майора Шапчица впустую сотрясали воздух: журналисты затихли, как гиены, подкрадывающиеся к трупу, и не обращали на него ни малейшего внимания.

Джон продолжал.

– Я призываю: боритесь и побеждайте! Этот режим, это правительство и президент не всесильны. Их можно победить… Не верьте лживой пропаганде. У нас с вами была славная история, страна и люди, которыми можно и должно гордиться. Мы не ленивые рабы, неспособные к управлению государством, а великий народ, не раз в своей многотысячелетней истории создававший могучие государства. Мы должны и мы сможем избавиться от морока этих элитменов, превративших страну в один большой нефтегазовый насос!