После его смерти покоренные болгары, воспользовавшись внутренними затруднениями империи, подняли восстание. Во главе болгар встал энергичный правитель западно-болгарского царства, Самуил, «один из наиболее выдающихся правителей первого болгарского царства»[799] который, судя по всему, был и основателем новой династии Василия II. Борьба последнего с Самуилом была в течение долгого времени неудачна для Византии, особенно ввиду войн империи на востоке. Самуил расширил территорию завоеваниями и провозгласил себя болгарским царем. Только с начала XI века счастье стало переходить на сторону Василия, который за свою жестокость в борьбе с болгарами получил прозвание Болгаробойцы. Самуил, увидев 14 000 ослепленных Василием и возвращенных на родину болгар, умер, потрясенный подобным ужасным зрелищем. После смерти Самуила Болгария не могла уже продолжать сопротивления и быстро подчинилась Византии. В 1018 году первое болгарское царство прекратило свое существование и было обращено в византийскую провинцию с императорским наместником во главе, но с сохранением известной внутренней автономии.

Вспыхнувшее против империи около середины XI века сильное болгарское восстание под предводительством Петра Деляна было подавлено; следствием последнего восстания было уничтожение болгарской автономии. В заселенные болгарами земли во время византийского господства стала проникать эллинизация. Однако болгарская народность сохранила свою национальность, особенно благодаря образованию в XII веке второго болгарского царства.

Согласно одному австрийскому историку, «падение болгарского царства в 1018 году относится к числу самых важных и решающих событий XI века и Средних веков в целом. Романская (Византийская) империя была снова на подъеме и простиралась с Адриатического моря до Черного и от Дуная до южной оконечности Пелопонесса»[800].

Во время македонских государей русско-византийские отношения развивались очень оживленно. По словам нашей летописи, русский князь Олег в 907 году, т.е. в царствование Льва VI Мудрого, стоял с многочисленными судами под стенами Константинополя и, разорив его окрестности и перебив большое количество греческого населения, заставил императора вступить с ним в соглашение и заключить договор. Хотя известные до сих пор византийские, восточные и западные источники об этом походе не упоминают и вообще не называют имени Олега, тем не менее надо признать, что в основе русского летописного сообщения, не лишенного легендарных подробностей, лежит действительный исторический факт. Очень вероятно, что предварительный договор 907 года был подтвержден в 911 году формальным договором, который, по сообщению той же русской летописи, давал русским важные торговые привилегии[801].

Знаменитая «История» Льва Диакона, бесценный источник по истории второй половины Х века, имеет интересный пассаж, на который обычно не обращали внимания, хотя в настоящее время его следует расценивать как единственный засвидетельствованный в греческих источниках намек на соглашения с Олегом. Этот намек представляет собой обращение к Святославу, которое Лев Диакон вкладывает в уста Иоанну Цимисхию[науч.ред.72]: «Полагаю, что ты не забыл о поражении отца твоего Ингоря, который, презрев клятвенный договор[науч.ред.73] (τας ενορκους σπονδας), приплыл к столице нашей с огромным войском на 10 тысячах судов, а к Киммерийскому Боспору приплыл едва лишь с десятком лодок, сам став вестником своей беды»[802]. Эти «клятвенные договоры», заключенные с Византийской империей до времени Игоря, должны быть соглашениями с Олегом, о которых сообщает русский летописец. Интересно сопоставить с приведенными данными известие византийских источников об участии русских с начала Х века в византийских войсках в виде вспомогательных отрядов и соответствующее место в договоре 911 года нашей летописи о позволении русским, если они пожелают, служить в войске византийского императора[803].

В 1912 году американский еврейский ученый Шехтер издал и перевел на английский язык любопытный, к сожалению, сохранившийся лишь в отрывках еврейский средневековой текст о хазаро-русско-византийских отношениях в Х веке. Ценность этого документа особенно велика тем, что в нем мы встречаем имя «царя Русии Хальгу (Хельгу)», т.е. Олега, и находим новые о нем известия, например, о его неудачном походе на Константинополь[804].

Однако, хронологические и топографические трудности, представляемые данным текстом, еще находятся в стадии предварительного изучения, и поэтому нам еще не представляется возможным высказать определенное суждение об этой новой и, безусловно в высшей степени интересной находке. Во всяком случае, в связи с последней теперь делается попытка нового пересмотра летописной хронологии Олега.

В царствование Романа Лакапина столица дважды подвергалась нападению со стороны русского князя Игоря, имя которого, помимо русских летописей, сохранилось как в греческих, так и латинских источниках. Первый поход Игоря в 941 году, предпринятый им на многочисленных судах к черноморскому побережью Вифинии и в Босфор, где русские, опустошая страну, дошли по азиатскому берегу пролива до Хрисополя (совр. Скутари, против Константинополя), окончился для Игоря полной неудачей. Русские суда, особенно благодаря губительному действию «греческого огня», были большей частью уничтожены. Остатки судов возвратились на север. Русские пленники подверглись казни.

С гораздо большими силами был предпринят Игорем второй поход 944 года. По словам русских летописей, Игорь собрал большое войско из «варягов, руси, полян, славян, кривичей, тиверцев и печенегов»[805]. Испуганный император отправил к Игорю и печенегам лучших бояр, богатые подарки и обещал первому платить дань, которую брал с Византии Олег. Игорь, подойдя к Дунаю и посоветовавшись с дружиной, решил принять условия императора и возвратился в Киев. В следующем году между греками и русскими был заключен менее выгодный для последних, в сравнении с договором Олега, договор и мир, «дондеже солнце сьяеть и весь мир стоит, в нынешние веки и в будущая»[806].

Дружественные отношения, оформленные этим договором, стали еще более определенными при Константине VII Багрянородном, в 957 году, когда русская великая княгиня Ольга приехала в Константинополь, где была с великим торжеством принята императором, императрицей и наследником. О приеме Ольги в Константинополе сохранилась официальная современная запись в известном сборнике Х века «О церемониях византийского двора»[807].

Об отношениях Никифора Фоки и Иоанна Цимисхия к Святославу в связи с болгарскими делами речь была уже выше.

Особенно важны отношения Василия II Болгаробойцы к русскому великому князю Владимиру, с именем которого связано представление об обращении в христианство его самого и русского государства.

В восьмидесятых годах Х века положение императора и его династии казалось критическим. Поднявший восстание против Василия Варда Фока, имея на своей стороне почти всю Малую Азию, подошел с востока к самой столице, тогда как с другой стороны победоносные в то время болгары грозили ей с севера. В столь стесненных обстоятельствах Василий обратился за помощью к северному князю Владимиру, с которым ему и удалось заключить союз на следующих условиях: Владимир должен был отправить на помощь Василию шеститысячный отряд, взамен чего получал руку сестры императора Анны и обязывался за себя и за свой народ принять христианскую веру. Благодаря русскому вспомогательному отряду, так называемой «варяго-русской дружине», восстание Варды Фоки было подавлено, и сам он погиб. Избавившись от страшной опасности, Василий, по-видимому, не хотел соблюдать обещания, данного Владимиру, относительно сестры Анны. Тогда русский князь осадил и взял важный византийский город в Крыму Херсон (Корсунь). После этого Василий II уступил. Владимир принял крещение и получил в супружество византийскую царевну Анну. Год крещения Руси: 988-й или 989-й, в точности неизвестен; одни ученые стоят за первый, другие за второй. На некоторое время между Византией и Русью снова настали времена мира и согласия; обе стороны безбоязненно вели между собой торговлю.