Помимо готской опасности на Балканском полуострове и в Греции, готское преобладание чувствовалось со времени Феодосия Великого особенно сильно в столице, где наиболее ответственные места в армии и многие из высоких постов в администрации находились в германских руках. В момент вступления Аркадия на престол наибольшим влиянием пользовалась в столице германская партия, во главе которой находился один из главных начальников императорского войска гот Гайна; около него сплотились военные люди преимущественно готского происхождения и представители местного германофильства. Слабой стороной этой партии было религиозное разногласие, так как готы, как известно, большей частью были арианами. Второй партией в первые годы правления Аркадия можно назвать партию всесильного временщика евнуха Евтропия, окружившего себя различными приспешниками и честолюбцами, которые на первое место ставили устроение при помощи Евтропия своих личных дел и карьеры. Гайна и Евтропий, конечно, ужиться в мире не могли; тот и другой стремились к власти. Наконец, историки отмечают третью партию, враждебную как германцам, так и Евтропию; последнее течение, к которому примыкали сенаторы, служилые люди и большая часть духовенства, может быть охарактеризовано как оппозиция во имя национальной и религиозной идеи против разросшегося варварского и инославного влияния; грубая и корыстолюбивая личность временщика евнуха Евтропия также не могла находить сочувствия в представителях названного направления. Наиболее видным лицом в последней партии можно признать городского префекта Аврелиана[200].

Многие люди того времени сознавали всю опасность германского преобладания; наконец, само правительство почувствовало германскую грозу.

До нас дошел замечательно интересный документ, ярко рисующий настроение некоторых общественных кругов в германском вопросе; это – записка Синезия «Об императорской власти» или, как ее иногда переводят, «Об обязанностях государя» (Περι βασιλειας), поданная или, может быть, даже прочтенная Аркадию. Синезий, из северо-африканского города Кирены, образованный неоплатоник, принявший христианство, отправился в 399 году в Константинополь с ходатайством перед императором о некоторых податных облегчениях для своего родного города. Впоследствии, по возвращении на родину, он был избран епископом североафриканской Птолемаиды. За три года своего пребывания в Константинополе Синезий прекрасно дал себе отчет в германской опасности для империи и составил вышеназванную записку, которая, по словам одного историка, может быть названа антигерманским манифестом национальной партии Аврелиана[201]. «Достаточно будет небольшого предлога, – писал Синезий, – чтобы вооруженные (варвары) сделались господами граждан; и тогда невооруженные будут сражаться с людьми, изощренными в военной борьбе. Прежде всего надо устранить (иноземцев) от начальственных должностей и лишить их сенаторских званий, так как то, что в древности у римлян казалось и было самым почетным, сделалось, благодаря иноземцам, позором. Как во многом другом, так особенно в этом отношении я удивляюсь нашему неразумию. В каждом доме, маломальски зажиточном, найдешь раба-скифа (т.е. гота); они служат поварами, виночерпиями; скифы же и те, что ходят с небольшими стульями на плечах и предлагают их тем, кто желает на улице отдохнуть. Но недостойно ли крайнего удивления то обстоятельство, что те же самые белокурые и причесанные по эвбейской моде варвары, которые в частной жизни исполняют роль прислуги, в политической являются нашими повелителями? Государю надо очистить войско, как кучу пшеницы, из которой мы отделяем мякину и все то, что, произрастая, вредит настоящему зерну. Отец твой, по своему крайнему милосердию, принял их (варваров) мягко и снисходительно, дал им звание союзников, наделил политическими правами и почестями и наградил земельными пожалованиями. Но варвары не так поняли и оценили благородное с ними обхождение; они увидели в этом нашу слабость, что внушило им дерзкую надменность и самохвальство. Увеличив наш набор и с набором укрепив наш дух и наши собственные войска, восполни в государстве то, чего ему недостает. Против этих людей нужна настойчивость. Или пусть варвары возделывают землю, как в древности мессенцы, бросив оружие, служили илотами (рабами) у лакедемонян, или пусть уходят тем же путем, что пришли, возвещая живущим по ту сторону реки (Дуная), что у римлян более уже нет мягкости и что над ними царствует благородный юноша!»[202]

Итак, главный смысл этого замечательного современного событиям документа заключался в том, что Синезий, понимая опасность, грозившую со стороны готов государству, советовал удалить их из войска, набрать свое, местное войско и после этого превратить варваров в земледельцев, а если бы они этого не пожелали, очистить них территорию римского государства, удалив их за Дунай, т.е. туда, откуда они пришли.

Наиболее влиятельный начальник войска в империи, вышеупомянутый гот Гайна, не мог спокойно сносить исключительного влияния временщика Евтропия, и удобный случай действовать скоро представился. В это время готы, поселенные еще Феодосием Великим в малоазиатской области Фригии, подняли восстание под предводительством своего вождя Трибигильда и разоряли страну. Отправленный против бунтовщика Гайна оказался его тайным союзником. Подав друг другу руки и намеренно допустив поражение высланных против Трибигильда императорских отрядов, они сделались господами положения и заявили императору требование об удалении и выдаче им Евтропия. Против последнего была также очень раздражена супруга Аркадия Евдоксия и партия Аврелиана. Поставленный в безвыходное положение благодаря германским успехам, Аркадий должен был уступить: он отправил Евтропия в ссылку (399 г.). Но это не удовлетворило торжествовавших готов, которые принудили императора вернуть Евтропия в столицу, предать суду и казнить. После этого Гайна потребовал у императора уступки арианам-готам одного из столичных храмов для отправления в нем арианского богослужения. Но этому решительно воспротивился константинопольский епископ Иоанн Златоуст, и Гайна, зная, что на стороне последнего стояла не только вся столица, но и большая часть населения империи, более не настаивал на своем требовании.

Обосновавшись в столице, готы стали полными распорядителями судеб государства. Аркадий и столичное население понимали весь ужас положения. Однако Гайна, несмотря на все успехи, не смог удержаться в Константинополе. Во время отсутствия его в столице там вспыхнуло восстание; многие готы были перебиты. Гайна не смог вернуться в столицу. Воспрянувший духом Аркадий отправил против него верного язычника-гота Фравитту, который разбил Гайну во время попытки последнего переправиться в Малую Азию. Гайна бежал во Фракию, где попал в плен к гуннскому вождю, который, отрубив ему голову, послал ее в виде подарка Аркадию. Таким образом, грозная германская опасность была устранена благодаря германцу же язычнику Фравитте, удостоенному за эту великую услугу консульского звания. Готский вопрос в начале V века был решен в пользу правительства. Позднейшие попытки готов возвратить утраченное влияние уже не имели большого значения.