«Четыре мили, – думал Кент, – целых четыре мили от небольшого городка Кемпстер до деревни Аган. Там у них и станции-то железнодорожной нет.»

Это по крайней мере, он еще помнил. Вспомнил он также и большой холм, и ферму у его подножия. Вот только раньше она не выглядела такой заброшенной.

Такси, которое встретило его на станции (любезность местной гостиницы) медленно огибало холм. На фоне яркой зелени, строения фермы – и дом, и амбар – выглядели какими-то удивительно бесцветными, посеревшими что ли. Все окна и ворота амбара были крест-на-крест заколочены досками, двор зарос сорняками. И поэтому высокий, с горделивой осанкой старик, внезапно появившийся из-за дома, казался здесь совершенно неуместным. Кент заметил, что водитель наклонился к нему и явно хотел что-то сказать.

– Так я и думал, что мы встретим здесь призрака, – услышал он сквозь скрежет старого мотора. – И что бы вы думали? Вот и он, как раз вышел на утреннюю прогулку.

– Призрака? – отозвался Кент.

Он словно произнес заклинание. Озарив все вокруг ярким теплым светом, из облаков выглянуло солнце. Оно осветило обшарпанные постройки фермы, мигом превратив их из серых в бледно выцветше-зеленые.

Ошарашенный словами водителя Кент понемногу приходил в себя.

– Призрака? – неуверенно переспросил он. – Да какой это призрак? Это же старый мистер Вейнрайт. С того дня, как я покинул эти места пятнадцать лет тому назад, он, похоже, ничуть не изменился.

Между тем старик медленно шел к воротам, которые выходили на шоссе. Его черный сюртук блестел на солнце. Он казался неестественно высоким и худым, словно карикатура на нормального человека.

Скрипнув тормозами, машина остановилась. Водитель повернулся к пассажиру, и Кент еще подумал, что тот явно наслаждался этим моментом.

– Видите ворота фермы? – спросил водитель. – Нет, не большие, а те, что поменьше. На них висит замок, не так ли?

– Ну и что? – удивился Кент.

– Смотрите!

В десяти футах от них старик возился с воротами. Он не обращал ни малейшего внимания на замок, и, словно в пантомиме, пытался открыть видимую только ему одному защелку. Вдруг он выпрямился и толкнул ворота рукой. До этого момента Кент не замечал ничего необычного. Подсознательно он был уверен, что ворота сейчас распахнутся. Он думал, что ему предложили посмотреть на какой-то необычный способ их открывать.

Но ворота и не думали распахиваться. Они и не пошевелились. Ржавые петли не заскрипели. Створки не дрогнули и на них по-прежнему висел непоколебимо надежный замок.

И старик прошел прямо сквозь них.

Сквозь них! Затем он повернулся, снова толкнул теперь уже закрывая невидимые остальным ворота, и завозился с такой же невидимой защелкой. Наконец, видимо, добившись нужного результата, он повернулся к машине. Похоже, он только сейчас ее заметил. Его длинное, покрытое морщинами лицо озарилось радостной улыбкой.

– Здравствуйте, здравствуйте, – сказал он.

Этого Кент никак не ожидал. Приветствие прозвучало для него словно гром среди ясного неба. Все завертелось, закружилось у него в голове; мысли, цепляясь друг за друга, пустились в нескончаемый хоровод…

«Призрак, – подумал он, борясь с накатившим головокружением, – еще и говорящий… Но это же ерунда!»

Мир постепенно начал приходить в норму. Земля перестала качаться. Линия горизонта вновь стала ровной. А вон стоит и сама ферма – серый, почти бесцветный фон для черной фигуры старого, такого старого мистера Вейнрайта, и для этих ворот через которые тот только что прошел…

– Здравствуйте, – нетвердым голосом ответил Кент. – Здравствуйте.

Старик подошел поближе, присмотрелся, и его лицо приняло удивленное выражение.

– Кто бы мог подумать! – воскликнул он. – Это же мистер Кент! А я-то думал, вы уже уехали!

– Да, я… – начал Кент.

Боковым зрением он заметил, что шофер замотал головой.

– Что бы он ни говорил, – жарко прошептал тот ему в ухо, – делайте вид, что все в порядке. Ничему не удивляйтесь, а то он приходит в замешательство. Он ведь все-таки призрак…

Призрак! Снова это слово! Кент судорожно сглотнул. «Последний раз, – подумал он, – я видел мистера Вейнрайта, когда мне стукнуло двадцать. Тогда он даже не знал, как меня зовут.»

– Но я ж совершенно отчетливо помню, – продолжал между тем старик, в изумлении качая головой – как хозяин гостиницы, мистер Дженкинс, говорил мне, что обстоятельства вынудили вас уехать. И очень срочно. Он еще что-то сказал о сбывшемся пророчестве. В разговорах со мной люди все время упоминают какие-то пророчества. Но вот дату я помню совершенно точно: семнадцатое августа.

Он в упор посмотрел на Кента.

– Извините, молодой человек, продолжал он, переставая хмуриться, что, судя по всему, давалось ему не без некоторого труда.

– Это невежливо с моей стороны стоять и разговаривать самому с собой. Со мной такое бывает. Но я рад, что мистер Дженкинс ошибся, ведь я всегда получал удовольствие от наших с вами бесед. Я бы пригласил вас выпить чайку, – продолжал он приподнимая шляпу, – но боюсь, что миссис Кармоди сегодня не в настроении. Бедняжка! Это так нелегко присматривать за стариком. Я просто не могу дополнительно ее утруждать… Доброе утро и до свидания, мистер Кент. Доброе утро, Том.

Не чувствуя себя в силах что-либо ответить, Кент смог только кивнуть. Он услышал, как водитель сказал:

– До свидания, мистер Вейнрайт.

Не шевелясь, Кент сидел и смотрел вслед удаляющейся в сторону луга фигуре Вейнрайта, пока голос шофера не вернул его к действительности.

– Вам повезло, мистер Кент. Теперь вы точно знаете, сколько проживете в гостинице.

– Что вы имеете в виду?

– Я уверен, что семнадцатого августа мистер Дженкинс подготовит ваш счет.

Кент уставился на него в немом изумлении. Он никак не мог решить, что ему теперь делать: то ли ехать, то ли смеяться, то ли… что?

– Уж не хотите ли вы сказать, что этот ваш призрак еще и будущее предсказывает? Послушайте, сегодня еще только восьмое июля, и я собираюсь пробыть здесь вплоть до конца сентяб… – и осекся.

Том не был похож на шутника. И взгляд у него был абсолютно серьезный.

– Мистер Кент, во всем мире еще никогда не существовало никого подобного мистеру Вейнрайту. То, что он предсказывает – сбывается. Так было, когда он жил, так и теперь, когда он умер. Но он очень стар. Ему за девяносто, и у него не все в прядке с головой. Он вечно путает будущее с прошлым, попросту он не видит между ними разницы: в его мире все уже произошло, и он все помнит, да только очень смутно. Но когда он говорит о конкретных вещах, например, о датах, то можете быть покойны – все сбудется. Подождите, вы и сами в этом убедитесь.

Так много слов сразу. Их четкость, их провинциальный аромат, создали свою собственную, какую-то совершенно нематериальную картину окружающего мира. И Кент почувствовал, что первоначальный шок понемногу проходит. Он здесь вырос, он знал этих людей, и постепенно в нем начала крепнуть уверенность, что он стал объектом весьма своеобразной шутки. Но говорить об этом вслух, конечно, не стоило. Кроме того, оставался еще этот совершенно необъяснимый эпизод с воротами.

– Эта миссис Кармоди, – наконец спросил он, – что-то я ее не припоминаю. Кто она такая?

После смерти сестры своего покойного мужа она приехала сюда присматривать за фермой и за мистером Вейнрайтом. Хоть и не родственница, но все же… – Том вздохнул и нарочито небрежно, как бы невзначай, добавил: – И подумать только, что именно она убила старика Вейнрайта пять лет тому назад. Потом ее засадили в сумасшедший дом, что в Пиртоне.

– Убила? – воскликнул пораженный Кент. – Да что вы говорите? Значит, у вас здесь настоящая ферма в приведениями? Впрочем, подождите… – Он задумался. – Вейнрайт же сказал, что они живут вместе.

– Послушайте, мистер Кент, – сказал Том со снисходительной жалостью в голосе, – давайте не будем особенно вникать, почему призрак сказал то или иное. Кто только ни пытался разобраться в этом деле, и ни один еще добром не кончил. Тут у кого угодно зайдет ум за разум.