Она принялась медленно гладить его спину и грудь, а потом, будто решив наверстать упущенное, прижалась к нему всем телом и начала тереться бедрами о его медленно пробуждающуюся от недавнего расслабления плоть. Дэн что-то проворчал сквозь сон, но Джулия уже не обращала на него никакого внимания. Она двигалась все быстрее и ритмичнее и через несколько минут уже застыла в невыразимом восторге от долгожданного оргазма.

Немного отдышавшись, Джулия резво соскочила с кровати и стала быстро одеваться.

– Уже уходишь? – удивленно спросил вмиг проснувшийся Дэн. – А я только начал заводиться.

Джулия не удостоила его ответом.

– Я провожу тебя.

– Не стоит.

Приуныв от ее более чем прохладного отношения, Дэн молча наблюдал за тем, как она приводит себя в порядок.

– Ты действительно очень красива, – снова напомнил он ей. – Надеюсь, мы еще увидимся.

Она кисло ухмыльнулась.

– Послушай, ты так и не сказала мне, что именно рисуешь.

– Ничего особенного, – неохотно отозвалась Джулия. – Акварели, натюрморты и все такое прочее.

Дэн многозначительно хмыкнул. – А твой папаша действительно коллекционер? – Ты хочешь сказать, что никогда не слышал об Эдварде Харрингтоне?

. – Ну, я больше знаком с дилерами, а не с коллекционерами. То есть я хочу сказать, что мои работы коллекционеров пока еще не интересуют, к сожалению.

– Держу пари, что уж о моей матери ты наверняка слышал. Николь Ди Кандиа. Это имя тебе о чем-нибудь говорит?

– Хватит меня дурачить! – возмутился Дэн.

– Я вполне серьезно, – холодно отрезала Джулия, не глядя на хозяина. Порывшись в сумочке, она вынула оттуда стодолларовую купюру и положила ее на стол.

Дэн недовольно поморщился.

– Послушай, – промычал он замогильным голосом, – можешь думать обо мне что угодно, но…

– Никаких «но»! – решительно прервала его Джулия. – Ты славный парень, Дэн, и я хочу сделать тебе презент от всей моей семьи. У нас таких бумажек куры не клюют.

Николь долго держала трубку, прислушиваясь к длинным гудкам, потом повесила ее и стала снова набирать домашний номер. Она и представить себе не могла, что Джулия не получила от нее розу и записку. А если получила, то почему не отвечает?

Николь попыталась заняться делом, но все валилось у нее из рук, а в голове роились очень невеселые мысли. Неизвестно, сколько денег ей понадобится на жизнь, а своего счета у нее не было. Да и чековой книжкой она уже не могла воспользоваться, так как Эдвард аннулировал ее. Скорее бы Пол вернулся домой! Он ушел сразу же после обеда с большим чемоданом, и вот теперь она ломала голову над тем, что же могло случиться в доме матери. В четыре часа Николь снова набрала номер Джулии, но все безрезультатно. Изнывая от отчаяния, она решила позвонить Маршаллу Фэйберу.

– Послушайте, сколько мы должны получить за монумент Солнцу? – Только сейчас она сообразила, что уже сто лет не задавала никому подобных вопросов. Тот очень удивился, долго молчал, а потом сообщил, что ей причитается около ста тысяч долларов и что эта сумма уже переведена на указанный в договоре счет.

– То есть на счет моего мужа? – с замиранием сердца уточнила Николь.

– Разумеется, как обычно, – последовал резонный ответ.

Николь швырнула трубку и с досады закусила губу. Ну почему она не предусмотрела подобного исхода? Почему не обратилась к Маршаллу с просьбой перевести деньги на новый счет? А теперь ей придется идти на поклон к Эдварду и умолять, чтобы он вернул ей ее же деньги.

Когда она вошла в офис мужа, он стоял за своим огромным письменным столом и ехидно ухмылялся.

– Надеюсь, ты уже немного отошел и мы сможем поговорить спокойно, – устало проговорила Николь, присаживаясь на стул. – Я имею в виду наши финансовые дела.

– Разумеется, мы все обсудим, – быстро согласился Эдвард, – но чувствую я себя по-прежнему плохо.

Она посмотрела ему в глаза и тяжело вздохнула.

– Могу еще раз повторить, что жутко сожалею о случившемся. Я только что разговаривала с Маршаллом, и он сказал, что деньги за мой монумент уже перечислены. Я бы хотела получить их как можно быстрее.

– Об этом не может быть и речи, дорогая, – осклабился Эдвард. – За последний год ты потратила намного больше.

– Быть не может!

– Вот здесь все документы, – невозмутимо произнес он, пододвигая к ней папку. – Посмотри на бухгалтерские отчеты, и тебе все станет ясно. Материалы, зарплата рабочим, транспортные расходы, все твои поездки, гостиничные и ресторанные счета, одежда и продукты – за все надо платить, дорогая.

Николь оторопело уставилась на Эдварда, не находя нужных слов. Она никогда не задумывалась, откуда берутся деньги и кто оплачивает все ее расходы. Неужели он действительно намерен оставить ее без цента в кармане?

– Эдвард, я в отчаянии, – горько констатировала она, уныло повесив голову. – Ведь за последние годы было продано огромное количество моих работ.

– Да, и сделано слишком много неразумных трат, – подытожил он.

– Но ты же сам всегда настаивал, чтобы я останавливалась только в самых лучших отелях и покупала самую дорогую одежду…

– Еще бы! Ты была моей женой, и я не скупился на приятные мелочи. А сейчас ты самая обыкновенная проститутка и должна жить по средствам.

Эдвард швырнул ей папку с финансовыми отчетами. Она открыла ее, но так ничего и не поняла. Значит, он решил сделать ее жизнь невыносимой и упрямо добивается успеха.

– Разумеется, я буду выплачивать тебе тысячу долларов в месяц на мелкие расходы, но не более того. Ну и, конечно, буду оплачивать аренду студии, содержание которой стоит намного больше тысячи. А все остальное ты должна зарабатывать сама.

– Но я не смогу, – протянула Николь.

– Придется, дорогая, – небрежно бросил Эдвард. – Конечно, если ты продашь студию и переедешь в какое-нибудь жилище поскромнее…

Николь почувствовала, что вот-вот рухнет в обморок. Жизни без мастерской она и представить себе не могла.

– А еще я могу сократить ежемесячные выплаты Джулии, но она сейчас в расстроенных чувствах, и неизвестно, чем это обернется. – Эдвард участливо наклонился к жене. – Николь, я никогда не думал, что так получится. Вернись ко мне, и все будет по-прежнему.