Брок решил заглянуть в эту сомнительную гостиницу. Во-первых, он устал, во-вторых, хотел поближе рассмотреть весь этот сброд, который тут бывает. Он вошел в темный вестибюль. Пахло мышами, грязным бельем и еще чем-то тошнотворным. Из вестибюля дверь вела в просторное, крикливо и пестро покрашенное помещение вводе бара. В потолке виднелась выпуклая стеклянная линза, назначения которой Брок понять не сумел.

За круглым столом посреди комнаты – ни одного свободного места. Однако разглядывать сидящих было недосуг, ибо кто-то из них произнес слово «революция», а слово это бьет по нервам не меньше, чем по глазам – вид крови!

– Революция! – выкрикнул человек с раздвоенной черной бородой. – В производственной зоне взбунтовались рабы! Восстанием охвачены уже восемьдесят этажей! Началось все на фабрике, выпускающей таблетки «Омега». Предводитель рабов, некий Витек из Витковиц, предал нашего Великого Муллера. Он втайне подготовил мятеж и объявил теперь, что освободит наш мир от Муллера.

Он хочет отдать власть рабам, а аристократов из нижних зон заставить работать у станков и в шахтах. К фабрике «Омега» присоединились химический завод – тысяча девятьсот восемьдесят человек, монетный двор – двести шестьдесят, литейная – четыреста, завод по переработке газа – пять тысяч триста восемьдесят, ликерный завод – двести пятьдесят человек. Они уже пробились к Городу Мрака и привлекли его население на свою сторону лозунгом Республики, где слепые будут иметь якобы равные со всеми права. Они намерены сформировать из слепых передовые отряды, устрашающие и несокрушимые, как скала. Если мятежники войдут в Город Мрака, то существует опасность, что они распахнут двери тюрем верхней зоны. Но еще хуже, что они проникают и вниз, уничтожая машины и оборудование. На этажах с семисотого по шестьсот девяностый они разгромили конторские помещения и теперь приближаются к шестьсот восьмидесятому этажу, где расположены склады. Таким образом, от основных хранилищ их пока отделяют шестьдесят этажей. Конечно, им нелегко пробиваться сквозь твердые потолки из солиевого бетона. Лифты, к счастью, не работают: электростанции находятся в первой зоне, и ток был отключен. Главная лестница перекрыта баррикадами, которых рабам с их примитивным вооружением не взять и за полгода,

Наш великий Муллер не желает обагрять руки их кровью, хотя мог бы разом всех уничтожить. Считает, что можно уладить дело без кровопролития. Потому и послал меня к вам, в Вест-Вестер, нанять специалистов. Речь вот о чем: надо незаметно вкрасться в ряды бунтовщиков и нанести удар революции в спину – сломить их единство и прежде всего убрать Витека из Витковиц, сердце и мозг восстания. Попытка подкупить его потерпела неудачу…

– Может быть, ножом? – спросил неуклюжий детина, которого звали Гарпоной. Рук у него не было, и он все делал ногами.

– Я же сказал, благородный Муллер не желает кровопролития!

– У меня припасены надежные яды… – забормотал человек с массивным багровым носом, который занимал больше чем пол-лица и, как показалось Броку, еще продолжал зреть и набухать. – Товар надежный, испытанный, не подкачает. Операцию проведу лично, успех гарантирую. Хотите – он умрет от сердечного приступа. Капля яда "У" парализует его мозг. Одно ваше слово – и он погибнет от рака, вызванного ядом "И". Есть у меня и сигары "О"! А миллиграмм яда "Е" в стакане молока…

– Я берусь только за крупные дела, – низким басом перебил носатого слепец. У него были зашиты веки, отчего лицо казалось до жути спокойным, а на висках были прикреплены металлические коробочки, в которых искрились две мощные линзы, словно глаза хищной птицы. – Если уж душить революцию, то с помощью моих бацилл… Кстати, Великий Муллер знает меня…

– До рабов тоже дойдет черед, – ответил посланец, – но сначала нужно убрать Витека! Без убийства, понятно? Телом пусть живет, а вот душой… Душу надо истребить! Душу либо рассудок!

– Впрыснуть ему в мозг сыворотку КАВАИ – мигом сойдет с ума… – посоветовал низенький с двумя горбами на спине.

– А если вдохнет газ СИО, то за одну ночь состарится, – вступил в разговор дряхлый, трясущийся, совершенно лысый старикашка, – и остаток дней будет медленно угасать от маразма. Баллончик можно незаметно подбросить в спальню – это ведь игрушка, резиновый мячик, закатится куда-нибудь и…

– Лучший нож, лучший яд, лучшая сыворотка и лучший газ – это глаза! – негромко, но внушительно произнес желтолицый человек, глаза у него были круглые, черные, с белыми, словно раскаленными квадратиками зрачков.

– Ладно, – вербовщик вынул блокнот, – я вас запишу, Гарпона – нож. Перкер – яды. Шварц – СИО. Opcar – бациллы. Мак Досс – гипноз. Чулков – КАВАЙ! Придете завтра на Оранжевую улицу, дом восемь, этаж двести семьдесят четыре. Аэролифт доставит вас на вершину Муллер-дома, а оттуда вам нетрудно будет пробраться к самому сердцу революции, в гущу этого сброда, и смешаться с ним… Добьетесь успеха, и Великий Муллер вас наградит.

– Черт подери! – взревел после ухода вербовщика безрукий убийца. – Еще чего не хватало! Чтоб я совал свой нож в навозную кучу!

Он беспрестанно шевелил ногами под столом, потом вдруг вскинул их на стол, ступней вытер со лба пот и звучно щелкнул пальцами.

– От тебя, браток, за версту кровью несет, – буркнул отравитель и со смаком высморкался на пол. Лишь после этого он вытер свой омерзительный нос красным платком. – Вот мы чисто работаем… рук не мараем…

– А я что, разве только ножом работаю? – огрызнулся убийца. – Набавь еще двадцать муллдоров, и я любого удавлю, руки-то у меня как у невесты…

Он сбросил под столом тапочки и в доказательство пошевелил длинными беглыми пальцами ног.

– Оба мы, браток, мелюзга, – вздохнул продавец ядов, – а вот мастеру Opcaгy есть что сказать! Он своими бациллами целую армию шахтеров накормил…

Слепой не счел нужным ответить. Но когда повернулся к носатому, линзы на его висках зловеще блеснули.

– А вы, мастер Шварц, -теперь отравитель донимал дряхлого, лысого старикашку, – много ли вы уже народу состарили?

– Я работаю внизу, среди тех, у кого водятся денежки, – прошамкал голыми деснами беззубый Шварц. – Вот только что пристроил одно приспособленьице на восьмом этаже второй зоны – в спальне молодого Герела, сына того самого знаменитого ростовщика. Ну, который продал Муллеру Аляску и африканские колонии. Адрия, его племянница, хочет поскорее получить наследство. Через недельку молодой Герел будет старше своего папаши. Сэр Мору, крупнейший держатель акций концерна «Вселенная», стареет с каждым днем.

– Это тоже твоих рук дело? – удивился носатый. – Говорят, он сильно обеспокоен.

– Еще бы… Его акции перейдут к человеку, имени которого я не открою. По-моему, я больше всех сделал для благодетеля и повелителя нашего…

– Не знаю, что ты имеешь в виду, говоря «больше всех», дорогой мой Шварц, – отозвался горбун и повернулся к человеку с горящими глазами. – Мак Досс, наш профессор-гипнотизер, – новичок в этом обществе и еще не слышал моей истории… Ме-е-е… Не будь меня, сидеть бы сегодня нашему добрейшему Отцу и Повелителю на мели!

Горбун поднял два пальца вверх, к выпуклому иллюминатору в потолке.

– Пусть Он подтвердит, что я говорю правду, если в этот миг изволит наблюдать за своими смиренными слугами. Я избавил Его от недруга, который бы до последней капли выкачал тот дивный сок, что струится под Муллер-домом и питает его… Теперь об этом может узнать каждый! Ко-ко-ко-ко… Звали недруга Галио, старик был продавцом звезд. Его сын, который сейчас занимает три этажа в третьей зоне, – жалкое ничтожество по сравнению со своим отцом. С милостивого позволения Муллера он продает ничего не стоящие, бросовые звезды – либо слишком горячие, либо покрытые вечными льдами, либо кометы, которые раз промелькнут и больше никогда не вернутся, – кого они могут интересовать?! Никудышный товар… Пи-пи-пи-пи-пи… Да, вот старый Галио – это был гений! Ме-е-е! На одном из островков в Полинезии он построил обсерваторию и творил чудеса с единственной крупинкой солиума. Туземцы провозгласили его царем, и он объединил под своим владычеством десяток островов. В то время Великий Муллер как раз плавал по морям, скупая остатки мира. Он пришел к старому Галио в обсерваторию, которая одновременно служила ему королевской резиденцией. Когда Муллер спросил, чего он желает за свои островки, эта старая, хитрая лиса скромно ответила: «Ночной небосвод!»