Я подделала ее подпись, безукоризненно вывела росчерк (сказались долгие часы тренировки, когда Эмили стояла надо мной и показывала, как нужно выводить финальную закорючку), приложила к записке свежий номер «Подиума» (он еще даже не появился в журнальных киосках) и велела курьеру доставить пакет в офис «Книг для молодежи». Если это не сработает — значит, ничто не сработает, Миранде было безразлично, что мы подделываем ее подпись, — это избавляло ее от лишней возни; но она, наверное, посинела бы от злости, если бы узнала, что я поставила ее имя под таким любезным посланием.

Три недели назад я бы тут же отменила все свои планы, если бы Миранда позвонила и сказала, что я понадоблюсь ей в выходные, но сейчас я уже знала, что к чему, во мне не осталось прежнего энтузиазма, и я не так неукоснительно следовала правилам. Раз уж Миранды с девочками не будет в аэропорту в Нью-Джерси, когда туда приедет «Гарри», я не вижу причины везти его туда самой. Действуя по наитию и умоляя Бога, чтобы Джулия прислала мне эти два экземпляра, я занялась деталями. Звонок, еще звонок — и в течение часа план был готов.

Брайан, секретарь редакции, в течение двух часов получит указания Джулии и возьмет с собой домой два редакционных экземпляра «Гарри Поттера», чтобы не пришлось ехать за ними в субботу. Книги будут у привратника, и около одиннадцати часов я пошлю за ними машину. После этого Юрий, водитель Миранды, позвонит мне на сотовый и подтвердит, что получил сверток и везет его в аэропорт Тетерборо, откуда книги на личном самолете мистера Томлинсона отправятся в Париж. Я хотела даже присвоить всей операция какое-нибудь кодовое название, чтобы это еще больше походило на фильмы про шпионов, но вовремя вспомнила, что Юрий плоховато говорит по-английски и может запутаться. Я узнала даже, насколько быстро может осуществить доставку экспресс-почта «Ди-эйч-Эл»: выходило, что не раньше понедельника, а это было абсолютно неприемлемо. Только самолет. Если все пройдет как надо, маленькие Кэссиди и Каролина откроют глазки и, попивая молочко в постели, будут читать о приключениях Гарри в воскресенье утром — а значит, на целый день раньше, чем все их друзья. И мысль об этом грела мне душу — на самом деле грела.

Через несколько минут после того, как я договорилась со всеми нужными людьми, мне позвонила Джулия. Хотя подобные поступки строго наказуемы и у нее, вероятно, будут из-за этого неприятности, она с радостью посылает два экземпляра для миз Пристли. Аминь.

— Нет, ты только подумай, он обручился! — объявила Лили, перематывая пленку с только что отсмотренным «Феррисом Бюллером». — Ну вот нам с тобой, слава Богу, по двадцать три года, к чему такая дикая спешка?

Лили никогда не ругалась. Это было, пожалуй, единственное, что меня в ней раздражало. Это и еще недавно развившееся стойкое желание говорить о своем «бывшем» — хотя последнее в свете нынешних обстоятельств было объяснимо.

— В самом деле странно. Может, девушка залетела?

— Хм… да, может быть, если только его на это хватило. — Она хихикнула. — В чем я весьма сомневаюсь, уж поверь мне.

— Да уж. А может, мама с папой не захотели подпускать Тимми к трастовому фонду, пока он не остепенится? Это могло подвигнуть его надеть кольцо на палец. А может, ему просто одиноко?

Лили посмотрела на меня и засмеялась.

— Ну да, единственное, чего никак не могло произойти, так это того, что он влюбился и захотел провести рядом с ней всю оставшуюся жизнь. Это мы уже установили, не так ли?

— Точно. Это мы отметаем. Какие еще будут предположения?

— Значит, так. Пришла пора снять покров тайны. Он голубой. Он наконец-то это понял — мне-то уж с самого начала все было ясней ясного, — и еще понял, что мама с папой этого никогда не поймут. Вот он и решил замаскироваться: женился на первой подвернувшейся девушке. Ну, как тебе объясненьице?

Следующей по списку шла «Касабланка», и, пока Лили перематывала титры, я делала нам горячий шоколад на крохотной кухоньке в ее однокомнатной квартирке в Морнингсайд-Хайтс. Мы пролежали пластом всю ночь с пятницы на субботу, поднимаясь только для того, чтобы закурить сигарету или поставить еще один блокбастер. В субботу, уже после полудня, в нас наконец скопилось достаточно энергии, чтобы на пару часов выбраться в «Сохо». Мы купили себе по новой маечке для грядущей новогодней вечеринки и одну большую кружку гоголя-моголя в открытом кафе. Наконец мы вернулись домой, падая от усталости, но в отличном настроении, и весь остаток вечера провели перед телевизором, переключая то на «Когда Гарри встретил Салли», то на «Субботним вечером в прямом эфире». Я так хорошо расслабилась, так плотно отгородилась от всех ничтожных переживаний, которыми в последнее время была заполнена моя жизнь, что начисто забыла об операции «Гарри Поттер» — пока в воскресенье не зазвонил телефон. Ох, Господи, это Она! Тут я услышала, что Лили говорит с кем-то по-русски, наверное, с кем-то из университета. Это был ее сотовый телефон. Спасибо, спасибо тебе, милосердный Боже, это не Она! Но мне некогда было расслабляться. Было уже утро воскресенья, а я понятия не имела, попали ли эти чертовы книги в Париж. Я так была рада освободиться, что даже забыла это проверить. Конечно, телефон у меня был включен и поставлен на самую большую громкость, но вряд ли кто-то позвонил бы мне, чтобы рассказать о возникших трудностях, — разве только если решить их было уже невозможно. Мне следовало принять превентивные меры и, войдя в контакт с каждым задействованным лицом, убедиться, что наш тщательно разработанный план сработал.

Я остервенело рылась в сумке, разыскивая мобильник, который мне презентовали в «Подиуме», чтобы я всегда была в пределах досягаемости Миранды. Наконец я нашла его на самом дне и бросила на кровать. На дисплее светилась надпись, сообщавшая, что в этом месте нет сигнала, и я сердцем, печенкой почувствовала, что она звонила, звонила — и попала на автоответчик. Я ненавидела свой мобильник всей душой. Я ненавидела и домашний телефон. Я ненавидела телефон Лили и тех, кто продает телефоны; я ненавидела рекламу телефонов и даже самого Александра Г. Белла. С тех пор как я стала работать на Миранду, у меня появилось много неприятных качеств, но самым сильным из них была дикая ненависть к телефонам.

Когда звонит телефон, большинство людей радуются. Кто-то хочет пообщаться с тобой, поздороваться, порасспросить о жизни, о планах. Для меня же телефон стал дамокловым мечом, назойливым кошмаром, от которого замирает сердце. Люди часто считают, что многочисленные телефонные «навороты» — это всего лишь интересные новинки; меня же прежде всего интересовало, как они могут помочь мне хоть частично остановить льющийся из трубки поток приказов. Я никогда прежде не пользовалась «вторым звонком» но уже через несколько дней работы в «Подиуме» написала заявление на «второй звонок» (чтобы она никогда не попадала на сигнал «занято»), определитель номера (чтобы избегать ее звонков), «второй звонок с определителем номера» (чтобы избегать ее звонков, если разговариваю с другим человеком) и автоответчик (чтобы она не могла догадаться, что я избегаю ее звонков). Пятьдесят баксов в месяц, выплачиваемые телефонной компании, показались скромной платой за обретенное душевное спокойствие. То есть не то чтобы спокойствие, но хотя бы своевременное предупреждение об опасности.

Однако с сотовым телефоном такой номер не прошел. Конечно, у него были все перечисленные функции, но, с точки зрения Миранды, не существовало никакой уважительной причины, чтобы сотовый не отвечал. Этого просто не могло быть. Несколько доводов, которые я привела Эмили, когда она вручила мне телефон стандартной офисной модели, были тут же отвергнуты.

— А если я сплю? — спросила я с идиотским видом.

— Проснись и ответь. — Она обрабатывала пилочкой длинный узкий ноготь.

— А если ем что-нибудь очень вкусное?

— В Нью-Йорке все говорят за едой.

— А если я на приеме у гинеколога?