На всем свете не нашлось бы психа, пожелавшего покуситься на добычу Лео Ганолезе.

– Забудь об этом, – посоветовал Фрэнк Джоуи. – Уже одно то, что я сижу здесь с тобой, величайшая глупость с моей стороны.

– Не спеши, – отозвался Джоуи все тем же еле слышным шепотом. – Я все рассчитал. Выслушай меня.

В конце концов Джоуи заплатил за выпивку, поэтому Фрэнк решил его выслушать. Когда пиво кончится, он встанет и уйдет, но ни за какие коврижки не станет связываться с этим самоубийцей.

– Я слушаю, – сказал Фрэнк.

– У Ганолезе есть курьер, дряхлый старикашка, – зашептал Джоуи. – Он вроде как вышел на пенсию, и ему поручили такую вот непыльную работенку. Каждое утро он садится в машину и объезжает все заведения, собирая выручку за прошлую ночь. К обеду он заканчивает работу и везет деньги в клуб «Эванстон». Как правило, в день набирается около восьмидесяти тысяч, а то и больше.

– Не может быть, – отозвался Фрэнк, вновь приложив ладонь к щеке. – Старикашка? Один в машине? Да еще восемьдесят кусков ежедневно?

– Он приходится Ганолезе какой-то там родней, – пояснил Джоуи. – Лучшего курьера просто не найти. Никто его и пальцем не тронет.

– В том числе и мы с тобой, – сказал Фрэнк.

– Я еще не сказал самого главного, – от возбуждения Джоуи заговорил гораздо отчетливее, едва ли не в полный голос. – Главное в том, что сейчас в Сент-Луисе проходят скачки.

– И что же?

– В городе полно отребья со всей страны – из тех, что вечно сидят у лошадей на хвосте. Они понятия не имеют о здешних обычаях. Мы нападем на курьера, спрятав лица, никому и в голову не придет, что это сделал кто-то из местных. Лео Ганолезе решит, что это был кто-то из подонков, только что приехавших в город.

– А я и есть такой. Недавно приехал.

– Ничего подобного, – возразил Джоуи. – Ты прожил тут вполне достаточно, чтобы считаться своим, здешним.

Вот этому Фрэнк поверил без труда. Тут уж ничего не попишешь: он, Фрэнк Хилфен, считается здесь своим, местным. Смирившись с этой реалией жизни, он произнес:

– Надо бы взглянуть на курьера. Но я ничего не обещаю.

– Ну конечно, Фрэнк! Мы поедем за ним следом и…

– Нет! – Фрэнк не мог поверить, как легко он попался на удочку. – Если кто-нибудь заметит, что мы следим за стариком, об этом неизбежно вспомнят впоследствии. Уж лучше найти два-три места, где он берет деньги, и подкараулить его в одном из них.

– Как скажешь, Фрэнк, – возбуждение обуяло Джоуи до такой степени, что он начал подпрыгивать на скамье, крепко стиснув пальцами кружку. – Я выясню, где он останавливается, но следить за ним не стану. Что скажешь, Фрэнк?

«Он меня уважает, – подумал Фрэнк. – Он смотрит на меня снизу вверх, этот тупица, он уважает меня. До чего же я докатился – сговариваюсь с ничтожным мерзавцем, который недостоин даже беседовать со мной. Пора сваливать из этой деревни. Я найду город, где можно поживиться, где меня никто не знает, где я не буду выглядеть местным жителем».

– Посмотрим, Джоуи, – произнес он рассудительно, будто престарелый политикан местного масштаба.

Как и следовало ожидать, все оказалось намного сложнее, чем предполагал Джоуи. Впрочем, это было неизбежно. Да, старичок действительно каждый день собирал дань и ездил по своему маршруту один, но без охраны не оставался ни на минуту. Каждый раз следом за его машиной ехал другой автомобиль, в котором сидели двое здоровенных парней. Люди и машины ежедневно менялись, но охрана неотступно следовала за стариком в квартале-полутора позади, останавливаясь неподалеку всякий раз, когда останавливался курьер.

Старику было лет семьдесят, а то и восемьдесят, но выглядел он молодцом. Какая бы погода ни стояла на дворе, худощавый старикашка неизменно щеголял в сером пальто и сером котелке безупречной формы. Он ездил неторопливо, может быть, перестраховываясь, а пешком ходил горделиво, словно королевский посланник (в сущности, так оно и было.) Он останавливался у кегельбанов, кафе, баров, заходил в частные дома, словом, бывал повсюду, где Лео Ганолезе держал букмекерские конторы и игорные столы. Остановив машину, старик вылезал из салона (второй автомобиль почтительно притормаживал поодаль), спокойным и размеренным шагом входил в помещение и вновь появлялся на улице минуту-другую спустя в сопровождении двух-трех парней (вот вам еще охрана!). Один из них нес за стариком пакет – бумажный мешок, коробку из-под обуви или что-нибудь столь же неприметное. Пока старик открывал багажник и укладывал пакет на груду таких же, парни настороженно озирались по сторонам. Покончив с делом, старик обменивался рукопожатиями с одним-двумя охранниками, садился в машину и отъезжал. Парни из заведения выстраивались вдоль дороги и провожали машину глазами до тех пор, пока та не удалялась на квартал-другой и мимо не проезжал второй автомобиль.

– Это будет нелегко, – сказал Фрэнк, когда они вернулись в бар. У него сосало под ложечкой. Все мы порой совершаем глупые поступки, но то, что затеяли Фрэнк с Джоуи, не лезло вообще ни в какие ворота.

Джоуи, конечно же, так и не понял этого.

– Нам нужно лишь отделаться от второй машины, – сказал он. – Между Беллевиллом и Миллштадтом есть длинный отрезок, его можно проехать только минут за десять, и масса удобных мест, где мы сможем отделаться от сопровождения. Проще пареной репы!

– Что значит – «отделаться»?

– Убрать их к чертовой матери! – Джоуи пожал плечами. – У меня есть один приятель в Брэнсоне, штат Миссури, у которого можно достать самые настоящие ручные гранаты. Мы догоняем охрану, взрываем машину, а потом…

– Прощай, Джоуи, – сказал Фрэнк, поднялся и вышел на улицу.

Он отправился домой и миновал с полквартала, когда его догнал Джоуи; он выглядел изумленным и немного испуганным.

– Что я такого сказал, а? Ну что я такого сделал?

Фрэнк продолжал идти. Джоуи пыхтел рядом.

– Я всегда сторонился мокрых дел, – сказал Фрэнк. – И тебе советую. Как только ты начнешь швыряться гранатами…

– Ну что ж, тогда пристрелим водителя. – Джоуи пожал плечами с таким видом, будто сделал существенную уступку.

– Нет.

Услышав отказ, Джоуи схватил Фрэнка за руку и остановил его посреди улицы. Джоуи был не просто жирным увальнем; он был жирным и очень сильным увальнем, его пальцы причиняли Фрэнку невыносимую боль. Джоуи открыл рот, и в его голосе появились новые, доселе неведомые Фрэнку нотки.

– Остановись, Фрэнк, – велел он.

Фрэнк остановился, поскольку ничего иного ему не оставалось, и посмотрел в маленькие сердитые глаза Джоуи.

– Ну и что дальше?

– Вот что я тебе скажу, Фрэнк, – заявил Джоуи. – За всю свою жизнь я не встретил ни единого ангела или святого. И ты тоже не ангел, Фрэнк. Не вешай мне лапшу на уши. Я предложил тебе план, все шло просто прекрасно, и вдруг ты начинаешь меня жалеть. Ты, мол, не хочешь подвергать меня опасности. – Джоуи продолжал держать руку Фрэнка, он даже усилил нажим и потянул ее вниз. – А мне плевать, я не боюсь насилия. Это ты, ты боишься. Ясно, о чем я говорю?

«Этот мешок дерьма начинает злиться, – подумал Фрэнк. – Моя главная ошибка в том, что я с ним связался, и вот вам результат – этот кабан готов назвать меня своим врагом. Надо отделаться от него, и как можно быстрее».

– Оттяпав у Лео Ганолезе дневную выручку, ты не причинишь ему очень уж большого ущерба, – сказал он. – Естественно, Ганолезе встанет на дыбы, поскольку не может позволить себе стерпеть подобную наглость, но в конце концов он, вероятно, решит, что это сделал кто-нибудь из приезжих подонков…

– А я о чем толкую? – перебил Джоуи, легонько встряхивая руку Фрэнка.

– …но если ты начнешь убивать его людей, – продолжал Фрэнк, не обращая внимания на слова Джоуи, – то Ганолезе почувствует себя оскорбленным до глубины души и уж тогда достанет тебя хоть из-под земли. Ты можешь выкручивать мне руку сколько хочешь. Уж лучше потерпеть это, чем встречаться лицом к лицу с Лео Ганолезе.