Герти вернулась в квартиру, отряхивая пыль с ладоней. У нее был очень довольный вид. Взглянув на меня, она остановилась, подбоченилась и сказала:

– Ну, и что ты стоишь, будто столб? Поди разложи покупки.

– А вы не сорвете шторы с окон? – жалобно спросил я.

– На кой черт мне сдались твои шторы?

– Бог знает, – ответил я и потащил мешки со снедью на кухню.

Во всей этой кутерьме я напрочь позабыл о сотрудниках отдела по расследованию убийств, которые, как сказал Райли, должны были заглянуть ко мне. Поэтому, когда в четыре часа послышался стук в дверь, я поначалу решил не открывать, боясь, что пришел Уилкинс с дробовиком.

К несчастью, а может, и к счастью, мои решения больше ничего в этом доме не значили. Я сидел в гостиной, силясь распутать клубок своих мыслей.

Герти прошагала мимо меня, помахивая зажатым в правой руке острым ножом, облепленным сельдереем, и распахнула дверь, прежде чем я успел придумать какой-нибудь предлог, способный удержать ее от этого действия.

Бог знает, что подумали сыщики, когда дверь им открыла вооруженная тесаком женщина. Но они тотчас же узнали ее, и я подозреваю, что лишь это обстоятельство помогло им довольно быстро преодолеть оцепенение. Как бы там ни было, я услышал мужской голос, который произнес:

– Ба, да это Герти. Ты – тоже часть имущества наследодателя, милочка?

– Вот именно, Стив, – ответила Герти и, в свою очередь, осведомилась:

– Вы по делу, мальчики?

– Скорее, по долгу службы, – отвечал голос, принадлежавший Стиву.

– Тогда заходите, – пригласила Герти и посторонилась, пропуская в мое жилище двух мужчин, вид которых почти в точности совпадал с обликом самозванного легавого, кинувшего меня нынче утром.

– Вот Стив и Ральф, – сообщила мне Герти. – Они шпики. – Указав на меня, она добавила:

– А это Фред Фитч, племянник Мэтта. Полагаю, к нему-то вы и пришли.

– Лично мне хочется видеть только тебя одну, Герти, – молвил Стив не более игриво, чем это мог бы сделать бульдозер. – А вот с Фредом мне хотелось бы побеседовать.

– Я стряпаю, – сообщила Герти. – Надеюсь, вы меня извините, господа.

– Почти за любое прегрешение, Герти, – грубовато-льстивым тоном ответил Стив.

Герти лукаво улыбнулась ему и вышла, а Стив повернулся ко мне и вдруг превратился в прусского солдафона.

– Вы и есть Фред Фитч? – спросил он.

– Совершенно верно, – я поднялся. – Не угодно ли присесть?

Оба пришельца охотно уселись. Я сделал то же самое и внезапно почувствовал себя дурачком.

– Э… – начал я, – Джек Райли сказал, что вы зайдете.

– Мы получили рапорт, – ответил Стив. – Насколько мы понимаем, до сегодняшнего дня вы и знать не знали о наследстве, так?

– Так, – подтвердил я. – Хотя и не совсем так. Слухи дошли до меня еще вчера, но поверил я им только сегодня.

– Да, скверно, – удрученно молвил Стив. – А то могли бы стать нашим главным подозреваемым.

Тут в разговор впервые вступил Ральф.

– Понимаете, – объяснил он, – у вас – самая веская из всех мыслимых побудительных причин.

– Единственный известный нам мотив, – дополнил Стив.

– Поэтому мы, естественно, разочарованы вашим неведением относительно наследства, – добавил Ральф.

– И, естественно, – подхватил Стив, – нам хотелось бы опровергнуть ваше заявление, чтобы у нас опять появился главный подозреваемый.

Я ощутил легкий зуд в животе, словно там трепыхалась бабочка, и спросил:

– Неужели вы и впрямь подозревали меня?

– В том-то все и дело, что теперь мы не можем вас подозревать, ответил Стив.

– Даже как вариант, – добавил Ральф. – Вот что нас так огорчает.

– И, разумеется, – вставил Стив, – в этом деле есть некоторые так называемые странности.

– Что нам тоже не нравится, – пояснил Ральф.

– Странности всегда действуют на нервы, – заключил Стив.

– Не понимаю, какие странности вы имеете в виду, – признался я.

– По имеющимся у нас сведениям, – сказал Стив, – вы ни разу не встречались с вашим дядюшкой Мэттом, верно?

– Да, верно.

– Даже никогда не слыхали о нем.

– Совершенно верно.

– И тем не менее, он оставил вам почти полмиллиона долларов.

– Триста тысяч, – поправил я его.

– За вычетом налогов, – поправил он меня. – А без вычетов полмиллиона.

– Да.

– Оставил племяннику, которого никогда не видел и который даже не знал о его существовании.

– Совершенно верно, – ответил я.

– Вот это и кажется нам странным обстоятельством, – объяснил Ральф.

– А еще – условие, по которому вы должны были узнать о наследстве не раньше, чем через две недели после смерти старика. В завещании так и сказано, – Стив развел руками. – В разговорах между собой мы называем это странным обстоятельством.

– Не говоря уже о Герти, – вставил Ральф.

– Вот именно, – подхватил Стив. – Итак, что мы имеем: старик, умирающий от рака, резвый, как вареная лапша, и тем не менее, он…

– Умирающий? – переспросил я.

– Ну не странно ли? – рассудил Ральф. – Одной ногой стоит в могиле, а другой, как гласит пословица, на банановой кожуре. И тем не менее, кто-то торопится спровадить его на тот свет.

– Я об этом не знал, – сказал я.

– Еще одно обстоятельство, которое можно назвать странным, – сказал Стив. – Зачем мочить человека, который со дня на день и сам загнется? Не говоря уже о Герти, как сказал Ральф.

– Неужто он и впрямь был так близок к смерти? – спросил я. – И ему оставались считаные дни?

– Уж лет пять, как ему «оставались считаные дни», – сообщил мне Ральф. – Так говорит его врач. Мэтт Грирсон был в Бразилии, узнал, что болен раком, и вернулся домой, чтобы умереть здесь.

– Не говоря уже о Герти, – снова завел Стив. – Хотя, полагаю, сейчас самое время поговорить о Герти.

– А чего о ней говорить? – спросил я.

– Ну и сиделку выбрал себе ваш дядюшка, – сказал Стив. Божественная душечка Герти с мирскими телесами.

– Она действительно исполняла стриптиз? – спросил я, чем немало удивил Стива.

– Разумеется, – ответил он. – Я своими глазами видел ее пляски в Пассеике несколько лет назад. И, если вас интересует мое мнение, она и поныне сохранила былой задор.

– Стив воспылал любовью к Герти, как только нам поручили это дело, уведомил меня Ральф.

– Гораздо раньше, – уточнил Стив. – Еще в былые времена, когда она выступала. Ну, да не в этом дело. А в том, что старый деревенский мужлан, неизлечимо больной раком, выбрал Герти себе в сиделки. Потом его мочат, и все добро получает племянник, а когда мы приходим к нему потолковать, тут сидит все та же Герти. Еще одно странное обстоятельство. Во всяком случае, у нас в участке это расценили бы именно так.

– Давно ли вы знаете Герти, Фред? – спросил Ральф.

Мне вдруг захотелось обратиться к нему просто по имени, и я едва не сделал этого. Я хотел начать свой ответ с «Ральфа», сдобрить его «Ральфами», где надо и не надо, и завершить тоже «Ральфом», причем ответ этот должен был включать в себя только слова, из букв которых можно составить имя Ральф. Но я – трус, и поэтому ни разу не назвал Ральфа Ральфом, а просто сказал:

– Мы познакомились только сегодня. Она поджидала меня здесь, когда я вернулся от стряпчего.

Ральф и Стив слаженно захлопали глазами. Стив спросил:

– То есть, она попросту вошла сюда? И прежде вы ее не видели?

– Позвольте кое-что вам показать, – сказал я, поднимаясь на ноги.

– С удовольствием посмотрю, – ответил Стив. – И Ральф тоже.

– С большим удовольствием, – уточнил Ральф.

Я подошел к письменному столу, достал из прорези для бумаг рекомендательное письмо дядюшки Мэтта и вручил его Стиву. Тот пробежал письмо глазами, усмехнулся и сказал:

– Ну, вот, что-то новое, – и, протянув листок Ральфу, добавил:

– Это меняет дело.

Ральф прочел письмо и проговорил:

– Тут есть кое-что любопытное.