Таким образом, авторы проекта «Русский ислам» фактически призывали признать исчерпанность русского этноса и Москвы как центра собирания русского этноса. И предлагали сделать историческую ставку на российских мусульман.
В качестве же нового центра, откуда начнется движение новой (мусульманской) России, авторы проекта называли ПФО: «Волго-Уральский регион (ПФО занимает львиную долю его территории) – это новый homeland России, "опорная земля" Российской Федерации… Все интересное, наиболее значимое для будущего России будет происходить именно там»35.
Следует обратить внимание на весьма существенный момент. Авторы проекта «Русский ислам» вовсе не настаивали на том, чтобы немусульмане в массовом порядке приняли ислам. Речь шла об изменении характера и качества российской элиты путем инкорпорирования в нее значительного количества представителей ислама – и вот тогда у страны якобы появится шанс на возрождение.
Давая оценку проекту «Русский ислам», эксперты, во-первых, обнаружили в нем явные отголоски программных заявлений Гейдара Джемаля. Джемаль неоднократно называл современное российское государство «бесперспективным, недееспособным придатком США» и призывал признать разрушение России в ее нынешнем виде величайшим благом. Джемалю также не чужда мысль о том, что представители исламской общины в РФ должны занять ключевые посты в государстве.
Во-вторых, эксперты оказались достаточно единодушными во мнении, что массовое издание исламской религиозной литературы на русском языке, использование русского языка в богослужебной практике, введение обучения теологическим дисциплинам на русском языке нисколько не препятствует проникновению на территорию РФ радикального ислама. Но, напротив, способствует массовому распространению ислама среди русскоговорящего населения в неблагополучных районах.
В целом отношение к проекту оказалось негативным.
Наиболее жесткой критике проект был подвергнут со стороны православных экспертов. Они обвинили авторов проекта в том, что те выступают в роли «троянского коня», преследуя на деле «исламизаторские» цели – разрушение российского культурного пространства и обращение в ислам правящей элиты страны.
Резкое неприятие проект вызвал и у представителей общины новообратившихся мусульман «Прямой путь», возникшей в 2000 году. Председатель общины, бывший православный священник Али Вячеслав Полосин, и сопредседатель общины, переводчик Корана Иман Валерия Порохова, в частности, писали: проект оскорбляет этнических мусульман «попытками русификации их сложившихся веками национально-религиозных традиций (против чего они постоянно боролись), а новообратившихся мусульман он выставляет такими радикальными "реформаторами" Ислама, каких не было за всю историю его существования. Чего стоит одна только цель авторов проекта – перевод намаза на русский язык! Подобного не делали и не делают ни тюркские народы, доминировавшие в халифате, ни персы-шииты, ни новообратившиеся народы Малайзии, Индонезии и т.д.»36.
Сходное отношение к проекту «Русский ислам» выразило мусульманское духовенство Поволжья. Исторически сложилось, что языком проповедей в мечетях Поволжья и ряда других регионов проживания татар являлся татарский язык. После распада СССР, в связи с миграционными потоками из Средней Азии и Кавказа, во многих российских городах произошел «компромиссный» переход на русский язык. «Пришельцы», зачастую оказывавшиеся более исламизированными, чем «местные», привыкли к проповедям на арабском языке и не воспринимали татарский. А «местные» не были готовы переходить на арабский. В итоге языком проповедей становился русский язык (проект «Русский ислам» – возможно, неуклюже – пытался учесть эту действительно имеющую место тенденцию).
Вопрос о том, кто в перспективе удержит доминирование в регионе – татары (которые, как и другой многочисленный народ Поволжья – башкиры, давно и глубоко интегрированы в российский социум) или же выходцы с Кавказа, консолидирующиеся «на новом месте» при помощи русского языка, – чрезвычайно важен с точки зрения межэтнического баланса. Как указывает исследователь Алексей Малашенко, мусульманская татарская община и северокавказская община весьма различны по своим истории, характеру, приверженности традициям, степени интеграции в современное российское общество. Например, взгляды подавляющей массы российских мусульман Поволжья, Урала и т.д. по кавказской проблеме приближаются к точке зрения немусульманской части российского общества. «У татар нет исламской солидарности, на что жалуются чеченцы, - утверждает Малашенко. – И татары, и славяне в кавказцах видят мигрантов»37.
Но наиболее непримиримую позицию по отношению к проекту «Русский ислам» занял заместитель председателя Центрального Духовного Управления мусульман России (ЦДУМР) Фарид Салман. Он направил открытые письма тогдашним полпреду президента РФ в Центральном федеральном округе Григорию Полтавченко и директору ФСБ РФ Николаю Патрушеву. Салман подчеркивал, что «проект "Русский ислам", включающий кампанию по принудительной исламизации православных русских России и так называемой "русификации" российского ислама, есть намеренная провокация, направленная на стравливание православных и мусульман России»38.
Одновременно с разработкой и публичным бурным обсуждением проекта «Русский ислам» в России начали возникать довольно экзотические фигуры и сообщества, объявляющие себя приверженцами «русского ислама».
В 2002 году в интернет-пространстве появился и развил чрезвычайно активную деятельность сайт Koran.ru Шамиля Матвеева. Сам Шамиль (в прошлом – Владимир) принял ислам в 2002 году. А до вступления в ислам провел двенадцать лет в правозащитном движении (партия «Демократический союз»). Как отмечает Дмитрий Соколов-Митрич в статье «Ислам голубоглазый», «путь в ислам из ультралиберального политического крыла характерен для многих русских мусульман»39. Когда началась первая чеченская война, Матвеев участвовал во всех антивоенных митингах. И тут-то и проникся интересом к исламу – «джихадисты» вызывали уважение.
По словам Матвеева, «Россия должна понять, что ее границы кончаются за Вяткой и Тамбовом. Все остальное – это результат ее имперских амбиций. Пока Россия не откажется от лишних территорий, ее будут преследовать беды… Пора понять, что сейчас на наших глазах идет замена русского народа другим народом, и, например, я, этнический русский, уже представитель этого нового народа. И это не измена вере, это ее продолжение… Христианство возможно только в безграмотном обществе… Я глубоко убежден, что следующая революция в России будет исламской. К 2030 году число русских и мусульман в России сравняется и русских будут убивать. Единственная возможность для русских избежать этого – принимать ислам»40.
Практически одновременно с «большим» проектом «Русский ислам» в России начал набирать обороты «малый» проект, в котором ставка делалась на пополнение рядов «русских мусульман» за счет праворадикальной молодежи. Время запуска «малого» проекта было выбрано не случайно: в 1999-2000 гг. праворадикальное движение переживало кризис. Распалось на части Русское национальное единство (РНЕ). Попытка националистов объединиться на платформе Национал-демократической партии России Александра Севастьянова изначально не выглядела жизнеспособной (и потерпела окончательный крах позже, в 2003 году, когда Министерство юстиции отказало партии в регистрации).
У нового проекта было «тонкое место»: как уже говорилось выше, ислам нравится националистам своей «боевитостью» и «антисемитизмом». Однако одновременно представляется исключительно чужой религией, религией «черных» (так в России националисты называют темноволосых жителей Кавказа и Средней Азии), и этим во многом объясняется его отторжение со стороны националистов.
В июне 2001 года Гейдар Джемаль «подарил» русским националистам, тяготевшим к исламу, образ, который помог им преодолеть это отторжение, поскольку сочетал в себе «ислам» и «арийскость». В статье Джемаля «Судьба понятий» (направленной в общем-то против Дугина и его «туранского» варианта евразийства) героем и организатором пространства «истинной Евразии» провозглашался Александр Македонский. «Александр Македонский осуществил союз военных элит индоевропейцев, который ограничил беспредельное господство жреческой касты, возглавлявшей туземные традиционные общества». Македонский «описывается в Коране под именем Зулькарнайн как один из пророков Всевышнего, ему отводится статус судьи Запада и охранителя потомков пророка Ноя от разрушительных орд гогов и магогов, которые некоторые исследователи вслед за Фирдоуси отождествляют с Тураном…»41.
