Учитывая возможности Ивана Терентьевича, ему поручили возглавить один из укрепленных районов. Тогдашние УРы являли собой формирования неповторимо-своеобразные, наполовину военные, наполовину строительные, возводившие, маскировавшие и защищавшие приграничные оборонительные полосы, состоявшие из дотов, дзотов, капониров, траншей, линий связи, складов и тому подобного. А время было такое, что из-за неопределенности военно-политической обстановки (эго всегда чревато крупными неприятностями) вышеозначенные работы велись ни шатко ни валко: на старой нашей границе сооружения остались без гарнизонов и разрушались, а на новых рубежах после освобождения Западной Украины и Западной Белоруссии укрепрайоны только начинали осваиваться, обустраиваться, "врастать в землю".
На новой должности Иван Терентьевич проявил себя неплохим организатором, хозяйственная деятельность была ему по плечу. Удостаивался поощрений. Но вот грянула война, и недостроенный, недовооруженный, полуукомплектованный УР в первые же часы был сметен немцами, его отступавшие подразделения оказались в окружении, рассеялись, растворились. Сам же Иван Терентьевич, помотавшись по военным дорогам, в конце июля объявился в Днепропетровске, куда стекались остатки наших разбитых войск и где формировались новые соединения. Если помнит читатель, я в ту пору тоже обретался в тех же краях, выполняя поручения Верховного главнокомандующего. Видел, что происходило.
В Днепропетровске хватало людей для новых дивизий. Хуже было с вооружением. И совсем плохо с командным составом. Требовалось много, а где взять? И вот как подарок появляется Иван Терентьевич: полковник, учившийся в академии, даже малость повоевавший. К тому же человек, знакомый секретарю Днепропетровского обкома партии Л. И. Брежневу — ныне первому заместителю начальника Политуправления Южного фронта. Рекомендация — лучше некуда! Замерцева немедленно назначают командиром 255-й стрелковой дивизии, которая входит затем в 6-ю армию: эту армию, после того, как генерал Белов отказался покинуть свой кавалерийский корпус и принять ее, возглавил генерал Малиновский, сделав тем самым шаг к маршальским звездам. Уже тогда смог Родион Яковлевич оценить способности Ивана Терентьевича, определявшиеся в основном такими принципами: строго выполняй приказы и всегда будешь прав; воюй как все, держись посерединке, не выделяясь, не привлекая внимания начальства. Минуй нас пуще всех печалей и барский гнев, и барская любовь.
Прошел, как и все, "действуя в составе армии" долгий путь отступления: дивизия несколько раз обескровливалась, затем пополнялась. Но это ведь не только 255-я стрелковая, и соседи тоже. Трагедия случилась летом 1942 года, в предгорьях Кавказа. По неумению, по недосмотру командира дивизия была разбита, обращена в бегство и фактически перестала существовать. Командующий фронтом решил отдать виновника под суд, расстрелять: это полностью соответствовало появившемуся тогда строгому приказу "Ни тагу назад". Однако в хаосе тех горячих дней Замерцева найти не смогли. Исчез полковник: то ли в госпитале он, то ли отозван стараниями высокопоставленных приятелей для другой службы. Объявился хитрец лишь тогда, когда изменилась ситуация, был назначен новый командующий фронтом, а новая метла метет по-своему. Уцелел Иван Терентьевич.
"Как и все", наступал он потом от Северного Кавказа до западной границы. Без особых успехов, но и без больших срывов. "Довольно счастлив был в товарищах своих, вакансии как раз открыты: из списка выключат иных, другие, смотришь, перебиты". Получил звание генерал-майора, стал командовать 11-м стрелковым корпусом, входившим в состав гвардейской армии генерал-полковника А. А. Гречко. Это был 4-й Украинский фронт, возглавляемый генерал-полковником И. Е. Петровым, а членом Военного совета являлся Л. З. Мехлис, известный своей вспыльчивостью, взбалмошностью, умением создавать конфликты. На новом посту Ивану Терентьевичу было легче, нежели на прежней должности. Меньше конкретных решений, меньше ответственности. Корпус, объединявший три стрелковые дивизии и части усиления, служил как бы промежуточным звеном между штабом армии и сражающимися войсками. Командование армии ставит задачи, командование корпуса «распределяет» эти задачи между дивизиями и контролирует исполнение. А главный спрос с тех, кто непосредственно осуществляет спущенные сверху приказы и распоряжения. Жилось Ивану Терентьевичу гораздо спокойнее. Но вот поручили генералу Замерцеву самостоятельно провести довольно сложную операцию, и заварил он такую кашу, что расхлебывать пришлось в Москве на самом высоком уровне.
Осенью 1944 года, когда командиры наших воинских соединений давно уж позабыли, как попадать в окружение, а сами гнали, окружали, уничтожали противника, 11-му стрелковому корпусу было приказано наступать параллельно Карпатам, отрезая пути отхода большой вражеской группировки из района Львова. Не вдаваясь в подробности, скажу главное: получилось так, что не Замерцев отрезал немцев, а они взяли его в кольцо, управление войсками было потеряно, с 271-й стрелковой дивизией не было связи четверо суток, и она, не зная обстановки, продолжала наступать на запад, в то время как немцы наступали на нее с тыла. Иван Терентьевич стал последним нашим генералом той войны, умудрившимся угодить в «мешок».
Командование помогло, соседи помогли — выручили из беды, но корпус понес значительные потери. 271-я стрелковая дивизия вышла из окружения по бездорожью, по лесам, утратив свою артиллерию, тыловые подразделения, обозы. Скандал! Член Военного совета фронта Мехлис поспешил сразу определить виновных, чтобы доложить «наверх» о принятых мерах. Приказал командира дивизии судить как изменника Родины, а командира корпуса Замерцева от должности отстранить, дело передать в прокуратуру. Но Иван Терентьевич не лыком шит: и практическую хватку имел, и друзей-приятелей в разных инстанциях. Припекло — надо крутиться. Срочно отправил в Москву объяснительную записку на имя заместителя Верховного главнокомандующего маршала Жукову. Копию — начальнику Генерального штаба Антонову, вместе с которым воевал на Северном Кавказе. Выиграл время на разбирательство. А вслед за бумагами и сам прибыл в столицу.
По просьбе Замерцева для выяснения обстоятельств на фронт был послан представитель Генштаба в звании полковника. А Иван Терентьевич, не ожидая результатов, нашел путь к самому Председателю Верховного Совета СССР. Михаил Иванович Калинин был тогда уже слаб здоровьем, плохо видел, на людях почти не появлялся, но вот «достучался» до него Замерцев. Добрый человек, Михаил Иванович всегда старался поступать "по справедливости", никого не обижая, особенно опекал выходцев из крестьян. А тут такой случай: бывший пастух, поднятый, обученный и взращенный народной властью, генеральских погонов достиг, воюет с первого дня. Ну, обмишулился малость, с кем не бывает. Тем более что людей-то вывел из окружения, сохранил, а пушки, машины, повозки — это все наживное.
Калинин позвонил Антонову. Тот, получив результаты расследования, на одном из докладов коротко сообщил о случившемся Сталину. В доброжелательном тоне. Упомянув при этом и Мехлиса. А фамилия эта после провалов в Крыму ничего, кроме раздражения, у Иосифа Виссарионовича не вызывала. Проворчал: "Опять крови требует… Мало ему крови… А этого окруженца отправьте с понижением. По вашему усмотрению".
Алексей Иннокентьевич Антонов почел за лучшее конфликтующие стороны развести и позаботился о том, чтобы Замерцева направили не на 4-й Украинский, а на 2-й Украинский фронт к маршалу Р. Я. Малиновскому, под командованием которого Иван Терентьевич воевал в 1941 — 1942 годах и который, естественно, лучше других знал способности ныне опального генерала. Обычно уравновешенный, богатырь Малиновский даже икнул от неожиданности, когда узнал, какой кадр прибыл в его распоряжение. Но раз прислан — генеральскую должность давать надо. А какую? Доверь ему войска, он и в третий раз под расстрельную статью угодит, а главное, опять может людей подвести. Пока суд да дело, Родион Яковлевич обременил Замерцева такими заботами, в которых тот не очень-то мог проявить лично себя. Назначил его заместителем командира 25-го гвардейского стрелкового корпуса, а затем — для исполнения особых поручений при командующем 7-й гвардейской армией (бывшей 64-й, оборонявшей Сталинград), при генерал-полковнике М. Г. Шумилове. А тут как раз подвернулся случай окончательно определиться с Иваном Терентьевичем.
