— Не ново, — глухо отозвался Сталин.

— Да, не открытие… А будет ли германское командование или наше командование доверять генералу, который сдался в плен, но почему-то продолжает состоять в списках военнослужащих противоположной стороны?

— Проще, Николай Алексеевич.

— По приказу от пятого октября сорок второго года генерал Власов числится у нас без вести пропавшим, а следовательно, не считается перебежчиком, предателем. Он проходит по нашему военному ведомству, не так ли?

— Логично.

— Немцы знают об этом и не сбрасывают со счетов. Могут отнести за счет нашей безалаберности, но ведь и повод есть, чтобы числить Власова на нашей службе. Требуется определенность.

— Объявить Власова изменником и предателем? Но какая будет реакция?

— Смотря чья. У немцев не останется причин для колебаний.

— Мы посоветуемся. С Берией. И с Андреевым.

Прошло несколько дней, и 11 апреля 1943 года появился приказ, отменявший предыдущий: отныне Власов считался не пропавшим без вести, а изменником и врагом народа. Но это — лишь через девять месяцев после того, как оказался в плену, и через восемь после того, как вызвался работать на немцев. Случайность?

Апрельский приказ словно бы подстегнул Власова, развязал ему руки. Не знаю, какие сведения о его деятельности шли к Сталину от Андреева, но то, чем пополнялось досье Власова через ведомство Берии, вызывало у меня удивление: поступки и заявления Власова представлялись мне порой чрезмерно дерзкими и даже безрассудными. В мае-июне 1943 года он как-то исчез, затих, вероятно, гестапо с особым тщанием опекало ею. Будущее зависело от исхода летней кампании. Судьба человечества решалась на Курско-Орловской дуге. Добьются фашисты успеха — игры с Русской освободительной армией отойдут на второй план, от услуг амбициозного генерала можно отказаться, отправив его в концлагерь. Найдутся другие, хоть и менее авторитетные, зато более покладистые. Но осторожные немцы не торопились. И после разгрома под Курском и Орлом всерьез осознали, что РОА может стать если и не очень надежным, то достаточно весомым фактором в той игре, которую фашисты явно проигрывали. Отношение к Власову изменилось, его позиции укрепились. Он становился общепризнанным лидером тех, кто готов был сражаться "за Россию без Сталина и без большевиков". И, как подразумевалось, без Гитлера в ней. Повторяя эту формулировку, Власов вроде бы сам раскачивал перетирающуюся нить, на которой висел дамоклов меч над его головой. С обоюдоострым лезвием. В городе Луга при большом скоплении народа генерал задал собравшимся вопрос:

"Хотите стать рабами немцев?" Ему, естественно, ответили: "Нет!" — "И я тоже, — продолжал он. — Немецкий народ поможет нам освободить Россию, как наш народ освободил Германию от Наполеона. Остальное довершим сами".

В досье на Власова появились новые документы, требовавшие осмысления. В Минске, в Осинторфе, где дислоцировались подразделения из военнопленных, русские офицеры по пьянке говорили о том, что их цель — создать двухмиллионную русскую армию, вооружить ее, и тогда "плевать на немцев, сами восстановим великую державу". Причем толковали об этом не столько те, кто пришел к Власову из плена, сколько бывшие белогвардейцы, стекавшиеся теперь со всего света под знамена РОА.

Или вот сообщение о том, как среди голодных, измученных людей в концлагерях вербуют так называемых добровольцев. Является в барак офицер-инструктор с власовской эмблемой на рукаве и начинает доверительный разговор: "Вы, доходяги, передохнете здесь от тяжелой работы, от болезней и голодухи. Без всякой пользы. А мы куда вас зовем? Организуемся, вооружимся, получим участок фронта, а там уж сами хозяева. А не дадут нам отдельный участок, пошлют вместе с немцами, все равно у каждого будет два выхода. Рвани вперед, да фрица с собой прихвати, вот и заслуга перед своими…" Такая агитация действовала, хотя вообще военнопленные шли в РОА неохотно. Кому-то не позволяли гордость и честь, кто-то опасался подвоха.

Немцы сквозь пальцы смотрели на рискованную самодеятельность власовских вербовщиков. Важно, чтобы пленный качнулся, клюнул на приманку, а потом будет еще соответствующий отбор. Кого-то на военный завод, кого-то в воинское подразделение. Оружие доверяли наиболее надежным, чаще всего перебежчикам-юберлейтерам, которые еще при переходе линии фронта получили от немецкого военного командования синий билет — удостоверение, пользовались в лагерях различными привилегиями. Однако немцам все острее не хватало рабочих рук, не хватало солдат и на фронте, и во вспомогательных войсках. Тотальная мобилизация помогла залатать лишь большие дыры, а мелкие прорехи приходилось штопать, не брезгуя побочными материалами.

Крепла связь Власова с такими крупнейшими бонзами Третьего рейха, как Геббельс и Гиммлер — с родственницей последнего дошло до интимных отношений. Если бонзы и не верили полностью генералу, то понимали, что назад ему пути нет ни при каких обстоятельствах, он стал заложником сотен тысяч предательств, принял на себя грехи отступников, объединив разноликое антисоветское движение в Германии своим именем. Только Гитлер с его болезненно-обостренной ненавистью к славянам — только он продолжал интуитивно чувствовать в русском генерале непримиримого врага, воспринимал как оскорбление и угрозу попытки Власова усилить свою армию, отвергал все предложения о смягчении режима на оккупированной территории и в лагерях для советских военнопленных. Воистину фанатик и кумир своего народа. А фанатики добиваются больших успехов, но лишь до тех пор, пока их деяния не входят в несовместимое противостояние с интересами других, более сильных личностей, более сильных народов.

Даже после крупных поражений и потерь Адольф Гитлер во второй половине сорок третьего года, не посчитавшись с рекомендациями генералитета и ближайших соратников, подтвердил свое решение: в составе германских вооруженных сил РОА как оперативное объединение не существует, это всего лишь пропагандисгская организационно-мобилизационная структура с ограниченными возможностями. Как ни тяжело было немцам на Восточном фронте, Гитлер приказал снять оттуда все национальные части, так или иначе тяготевшие к РОА, считая их ненадежными. Перебросили на Запад, в том числе в Италию и Францию. Там они воевали не против «своих», а против неизвестных им местных партизан и держались достаточно стойко. А Власов со своим штабом так и оставался генералом без войск, "голым королем", не способным влиять на фронтовые события.

21

В истории вообще многое зыбко, особенно в истории XVIII–XX веков, когда и людей на земле стало много, и событий, соответственно, тоже, когда господствовать стали не цари и полководцы, способные предупреждать "иду на вы", а политиканы, в борьбе за власть готовые на любую подлость: особенно относится это к веку, завершающему наше тысячелетие. Слова, заявления политиков надобно зачастую понимать в противоположном смысле, а уж официальные документы, составленные с изощренным правдоподобием, тем паче. Я вот до сих пор не могу понять, был ли Андрей Андреевич Власов трусливым изменником или человеком, принявшим тяжкий крест во благо Отечества.

Люди склонны конкретизировать, упрощать, персонифицировать сложные события и явления, стремясь к четким символам. Для лучшего понимания и запоминания. Петр Первый и Иосиф Сталин — символы борьбы за расширение и укрепление нашей державы. В противовес хотя бы Борису Годунову и Льву Троцкому, с коими связано уничтожение народа, разложение государственности, беспорядок, обнищание, продажничество иностранцам. Ярлык наклеен — не отдерешь. Так и Власов в годы войны и после нее стал воплощением предательства, хотя основания для этого не бесспорны.

Столкнется наша часть в бою с противником, у которого форма вроде бы не совсем немецкая, команды знакомые, русские, матерятся не хуже наших, ну, значит, власовцы. Хотя это могло быть литовское, эстонское, азербайджанское или какое-то иное формирование. Всех власовцами считали, поэтому их много казалось. А на деле не совсем так. Лишь осенью 1944 года, когда вся территория Советского Союза была уже освобождена, когда сражения шли в Польше, Венгрии и Чехословакии, когда угроза гибели нависла непосредственно над Третьим рейхом, немцы решились наконец создан, Комитет освобождения народов России (КОНР) под руководством Власова. И позволили ему формировать боевые воинские соединения.