Ветер дует с юго-востока. «Беспредельный возраст» устремляется между островами Самоа и архипелагом Токелау. Под потоками дождя и порывами ветра мореплаватель бьется над отказывающим рулем… До 3 ноября Уил-лис плывет северо-западным курсом, достигая 12-й южной параллели на 170°15' западной долготы, затем ветер меняется на северный. Опять около двух суток он плывет почти точно на юг.
6 ноября очередное изменение ветра, на этот раз он становится попутным — северо-восточным. Небо заволакивают тяжелые тучи, и сила ветра быстро растет. Несмотря на это, Уиллис не сбрасывает парусов. Однако вскоре раздается троекратный оглушительный треск — сломаны три киля, не выдержавшие напора воды. Ветер яростно треплет паруса. С огромными усилиями Уиллис стягивает вниз полотно, которое разорвано ветром в нескольких местах, затем поднимает один лишь фок и всю ночь плывет по ветру. Только после восхода солнца он выясняет, какие повреждения причинены ветром, и принимается зашивать паруса.
Согласно вычислениям плот находится в 50 милях от Апиа. Но как теперь — после поломки килей, с неисправным рулем — справиться с маневрированием среди рифов, окружающих остров? Уиллис рассчитывает на то, что ему удастся связаться с каким-либо судном или хотя бы с моторным катером. Необходимо все же как можно скорее добраться до суши. Медлить нельзя. Он торопливо зашивает паруса, ремонтирует руль, надеясь, что тот будет функционировать хоть несколько часов, и поддерживает, насколько это возможно, точный курс.
После полудня он несколько раз взбирается на мачту, чтобы попытаться разглядеть остров Тутуила или Уполу, если положение вычислено неточно. Ничего не видно. С наступлением сумерек небо заволакивают крупные темные тучи, и Уиллис опасается, что ночь будет тяжелой.
Через час после наступления темноты перед носом плота по правому борту появляется огонь. Да, это маяк. Блинкерный огонь на западной оконечности острова Тутуила! Ветер свежеет, и через некоторое время Уиллис сбрасывает грот. В течение ночи он намерен держать курс на запад, чтобы находиться на безопасном расстоянии от острова. Ночью ветер еще более усиливается, плот скрипит и стонет, но держится хорошо. Борясь с напором ветра, прижимающего плот к суше, Уиллис до рассвета не отходит от штурвала. Когда рассветает, он различает очертания побережья. Суша! Первая после 130 дней плавания. К счастью, расстояние до нее не внушает опасений. Мореплаватель осторожно берет курс на порт Апиа. Борясь с гротом, который после утраты килей немыслимо затрудняет управление плотом, Уиллис после нескольких бесплодных попыток наконец сбрасывает его и решает плыть только под фоком и бизанью. Он мобилизует все внимание, всю свою энергию, ибо знает, что не может позволить себе ни малейшей ошибки. Утратить шанс попасть на Тутуила — это сейчас равносильно потере всего… С высоты мачты он рассматривает побережье, контролирует рули, готовит необходимое для высадки снаряжение. Вскоре мореплаватель замечает белую полосу разбивающегося на рифе прибоя. Риф кажется сплошным, без единой бреши, через которую мог бы проскользнуть плот.
Мореплаватель поднимает флаг в перевернутом положении, что означает просьбу о помощи. Быть может, плот будет все же замечен. Тем временем судьба, подвергавшая мореплавателя столь тяжким испытаниям, как бы признав его мужество, посылает радостную неожиданность: Уиллис замечает в рифе проход!
«Беспредельный возраст» плывет вдоль побережья острова западным курсом, постепенно приближаясь к нему. Не видно ни людей, ни судов. Оба кота с любопытством взирают на сушу: еще бы, они провели среди волн четыре месяца. «Океанские мореплаватели до мозга костей», — с нежностью думал о них Уиллис.
Поскольку на помощь нечего рассчитывать, он решает править на проход в рифе. На палубе все готово к высадке на берег, если неуправляемый плот не удастся провести через риф. Уиллис не выпускает из рук штурвала. Остается только миля. На карту поставлено все. Если он не пройдет к берегу до наступления темноты, то будет вынужден уйти по ветру в открытое море.
Пока все складывается хорошо. Наконец до прохода остаются последние метры. Оба кота заперты в домике. Уиллис стоит, изо всех сил ухватившись за штурвал.
«Я двигаюсь вперед. Метр за метром. Риф — как черная стена вышвырнутых океаном глыб. Огромный пенистый вал подхватывает плот, бросает вперед, и тут же откатывается. На какое-то мгновение плот беспомощно застывает, чтобы снова взмыть на волне и сделать рывок вперед. Я впиваюсь взглядом в преграждающий дорогу вал рифа, который высится тут же передо мной. Еще раз океанская волна подхватывает плот. Судорожно вцепившись в штурвал, я бросаю взгляд вверх, на мачту, чтобы знать, куда отскочить, если она обрушится. Когда ударяет очередная волна, и плот, и домик — все скрывается в водовороте пены. Кажется, плот развалится от страшных сотрясений. Я ударяюсь о спицы штурвала. Океан продолжает толочь нас об острые выступы рифа, что неизбежно должно кончиться полным разрушением плота. Поскольку глубина составляет каких-то несколько футов, все оставшиеся кили оказываются сломанными, а некоторые доски палубы — оторванными вместе с ними. Нос плота внезапно вздымается вверх, чтобы затем медленно опуститься. Вскипающие валы обрушиваются на корму. Не прекращаются конвульсивные сотрясения плота. Я удивляюсь, что мачта все еще стоит. Плот начинает переваливаться с боку на бок. Волны снова поднимают его и бросают вперед; как только он опускается на все поплавки, очередная волна опять подбрасывает его и еще раз опускает вниз, с креном на правый борт. Очередной вспененный гребень подхватывает нас и несет через кипень прибоя. Снова мгновенная передышка — и плот бьет о дно на протяжении нескольких метров. Наконец он несется вперед и, после очередного толчка, подхваченный новой волной, перекатывающейся через риф, плавно опускается вниз. Мы оказываемся по другую сторону рифа, в лагуне…»
Уиллис все еще сжимал в руках штурвал, а паруса были наполнены ветром. Плот плыл к берегу. Когда он подошел на расстояние двадцати метров, Уиллис оставил штурвал и поспешил на нос, чтобы бросить якорь. Затем спустил фок и бизань: плот повернулся и стал на якорь. После 130 дней плавания, пройдя около 7500 миль, он добрался до суши. «Все в порядке, друзья. Мы это сделали», — произнес Уиллис, обращаясь к котам, и поднял их высоко над головой.
Чуть позже показалась лодка, которая подошла к борту плота. «Рад вас видеть, — сказал Уиллис, — я, собственно, прибыл из Южной Америки…» Онемевший поначалу экипаж лодки поспешил обратно к берегу, чтобы уведомить власти. Уиллис остался один. Накормил животных, прибрал на палубе и наконец мог передохнуть и полакомиться привезенными ему фруктами. Высадился он, как ему сообщили, на Пуи-Пан, в пяти километрах к западу от Апиа. Итак, навигация до конца путешествия была точной.
На следующий день Уиллиса приветствовали местные власти во главе с премьером Западного Самоа и толпы энтузиастов. Здесь его знали и ценили. Его поздравляли и осыпали похвалами. Уиллиса помнили со времен прибытия на плоту «Семь маленьких сестер». Новый его подвиг вызвал невиданный энтузиазм и восхищение.
Плот отбуксировали в порт Апиа, где он должен был стать на ремонт. Уиллис поселился в снятом бунгало. Теперь он мог наконец вволю отоспаться и отдохнуть, слушая шум океана и удары падающих кокосовых орехов.
Однако продолжение плавания представлялось весьма проблематичным. Во-первых, условия навигации к берегам Австралии совершенно изменились в связи с тем, что затянулся рейс. Во-вторых, местные врачи категорически возражали против продолжения путешествия — грыжа требовала хирургического вмешательства. Взвесив все эти обстоятельства, Уиллис решил возвратиться в Нью-Йорк, пройти тщательное медицинское обследование у специалистов и, возможно, лечь на операцию. Затем через несколько месяцев вернуться в Апиа, чтобы в следующем навигационном сезоне отправиться в дальнейший путь. Решение малоутешительное, но разумное.
Мореплаватель застраховал плот и все снаряжение, после чего попрощался с многочисленными друзьями и благожелателями, которые на каждом шагу оказывали ему всяческие услуги, взял под мышку котов и сел в самолет, чтобы через Паго-Паго, Гавайи, Лос-Анджелес попасть в Нью-Йорк, где его на следующий день встречала жена.
