Через два дня из-за отсутствия рыб — первая попытка поохотиться на птиц. Они кружат над удочкой с наживкой, клюют ее, но не проглатывают. День заканчивается голодным ужином, а птицы улетают на север. И все же «Эгар II» плывет вперед. За кормой осталось 500 миль. С левого борта плота находится самый южный на Ньюфаундленде мыс Рейс. Несколько выше — Сент-Джонс, город с прекрасными магазинами, ресторанами, просто домами, где столы уставлены разной едой…

Высокие атлантические волны легко поднимают плот, который спокойно скользит по их склонам. Анри записывает: «Я не знал, что даже в хорошую погоду (в предыдущем рейсе „Эгар“ беспрерывно сопровождала плохая погода) океан представляет собой водную пустыню, состоящую из долин и гор; выходит, мы не только мореплаватели, но и скалолазы». На восемнадцатый день плавания Хосе окончательно падает духом: трудности этих дней сделали свое дело — он уже не верит в успех экспедиции, энтузиазм и воодушевление пропали, он просит, чтобы при первой возможности его переправили на сушу или встречное судно. Первое отпадает ввиду того, что ближайшая суша, если плот будет сносить на юг, — Азорские острова, которые находятся от них за 1500 миль; или же Британские острова, лежащие за 2500 миль, если плот попадет во власть североатлантического течения. Члены экипажа переживают за Хосе — исхудавшего, молчаливого, попросту больного, хоть и сознают, что сами выглядят не лучше.

Итак, все зависит от силы духа. Экспедиция «Эгар II»— лишь очередной тому пример.

Плот проходит большую Ньюфаундлендскую банку, и появляется надежда, что он будет замечен одним из многочисленных здесь рыболовных судов. Экипаж настолько ослаблен, что, как записано в бортовом журнале 13 июня, на двадцатый день путешествия его члены вынуждены беспрерывно сменять друг друга на вахте у зонда при измерении глубины, хоть зонд весит всего лишь один килограмм.

Три недели со времени старта. Наконец становится тепло, легкий попутный ветер подталкивает плот вперед. К сожалению, Хосе чувствует себя все хуже. Вероятно, мыслями он уже на берегу — это определяет все…

Радио опять работает, вечером экипаж получает метеопрогнозы от коротковолновой любительской радиостанции на острове Сен-Пьер: туман, ветер западный, умеренный. Западный ветер — это то, о чем они ежедневно мечтают, а вот туман увеличивает опасность столкновения с каким-нибудь из тралящих судов. Располагая на выбор сырыми водорослями и картофельными очистками, экипаж отдает предпочтение последним. Сваренный из них суп на вкус отвратителен, но делает свое дело — создает иллюзию сытости.

Попутный, хоть и слабый, ветер дует недолго. Не проходит и двух дней, как он стихает и сменяется восточным. Парус свернут, но плот пятится под напором ветра и волн. Очень трудная ситуация: встречный ветер, совершенное отсутствие рыб, голод и полная подавленность Хосе. Он уже не может стоять вахту, лежит, по большей части спит и просыпается лишь для того, чтобы поесть. Следующий день проходит опять при встречном ветре.

Двадцать седьмой день плавания —20 июня. Наконец нечто новое. Почти штормовой ветер с запада, высокие волны набегают с кормы и поднимают плот, обдавая палубу фонтаном брызг. Скорость достигает трех узлов. Снова проблеск надежды. С наступлением дня «Эгар II» замечен рыболовным судном. Для большей уверенности экипаж выстреливает ракету, и в 7 часов 30 минут рыбачий бот подходит к плоту. Спущен парус. Капитан Уильяме Бейкер соглашается забрать больного. Вскоре присланная шлюпка увозит Анри и Хосе. Через час Хосе отплывает в Сент-Джонс — трудности океанического плавания оказались ему не под силу. Анри остается с двумя товарищами. Потеря друга повергает в еще большее уныние молчаливых мореплавателей. Миновал уже месяц, а они не прошли и тысячи миль, зато потеряли много сил, да и плот заметно погружается. Но люди не падают духом. Да здравствует капитан Бейкер! Пожертвованных им запасов хватит по меньшей мере на две недели. Как только плот отдалится от Ньюфаундленда, должны задуть более благоприятные ветры. А когда они попадут в поток североатлантического течения, то, как и рассчитывали, поплывут к Европе. Самое трудное испытание у них позади. Остается лишь плыть на восток, то есть вперед!

Через три дня, 22 июня, начинается шторм, на протяжении дня сила ветра все возрастает, а вечером он уже завывает в такелаже. Огромные волны подбрасывают плот, члены экипажа поглядывают друг на друга с беспокойством, а перепуганные коты мяучат в углу хижины. С наступлением ночи начинается сущий ад. Потоки воды заливают палубу, ежеминутно резкие удары сотрясают «Эгар II», ветер так гнет мачту, что кажется, будто минуты плота сочтены.

Сражаясь с перекатывающимися по каюте предметами, экипаж приводит в действие радиостанцию, чтобы держать связь с сушей. К счастью, это им легко удается. Разговор поднимает настроение, на далекой суше им желают удачи и выражают уверенность в том, что плот выдержит шторм.

Почти двое суток три друга — Ан-ри, Map и Гастон — просидели в маленьком помещении, сознавая смертельную опасность, которую несла каждая волна, и собственную беспомощность. За эти долгие часы они поняли, что все, происходившее на протяжении первого месяца плавания, было лишь небольшой пробой сил океанской стихии. Однако «Эгар II» выдержал бешеную атаку гигантских водяных валов.

Шторм утих, и мореплаватели облегченно вздохнули.

Тридцать второй день путешествия, 25 июня, — переломный в судьбе экспедиции. Ветер затих, и океан совершенно успокоился. В 8 часов утра Map поймал первую треску, причем пятикилограммовую! Через час на палубу ложится следующая. Потом еще одна и еще. Во время обильного обеда уже не надо запирать котов. Очевидно, плот пересекает район, изобилующий рыбой, и рыбацкое счастье улыбается мореплавателям. После 32 дней неудач!

Во второй половине дня мореплаватели снова пытаются охотиться на птиц, которые кружат около плота. Все-таки существует нечто, называемое везением: вечером три птицы, уже выпотрошенные, лежат в кладовой. Впервые за месяц они наедаются досыта, впервые имеют запас мяса, впервые действительно уверены, что доплывут.

На следующий день погода опять ухудшается. Плот испытывает качку на волнах, но движется вперед, а это самое главное.

Тридцать четвертый день плавания, 27 июня. Океан все же безжалостен: волна похищает ящик с консервами, полученными от капитана Бейкера. Теперь, когда везет с уловом, потеря с кулинарной точки зрения обидная, поскольку консервы содержали оврщи. Тем не менее голод уже не грозит экипажу.

Конец июня знаменуется тем, что за кормой остается первая тысяча миль.

Тридцать восьмой день рейса, воскресенье, 1 июля. Все еще держится сильная облачность, дожди, холод.

2 июля внезапное потепление. Замеры температуры воды показывают, что плот попал в Заливное течение — его северную зону с температурой 15°С. Тем не менее воздух стал значительно теплее. Другое дело, что экипаж «Этаpa II» — рассчитывал войти в Заливное течение не позднее половины июня. Анри преисполнен надежды, что теперь скорость плота возрастет. В однообразии будней рейса встреча с течением — большое событие.

Сороковой день рейса. Утром поднимается сильный ветер (скорость — до 50 км/ч), несущий потоки дождя. Когда порыв ветра срывает парус и швыряет его под плот, исчезает надежда на быстрое плавание. Гастон будит спящих после ночной вахты товарищей и с их помощью втаскивает парус на палубу. Предприятие это было весьма рискованным, если учесть, какие высокие волны атаковали плот. Однако потеря паруса была бы непоправимым бедствием. Тем временем сила ветра продолжает возрастать, и в полдень его скорость достигает уже 70 километров в час. Шторм. Все более высокие волны накатываются на плот, врываясь на палубу и бомбардируя домик. Плот плывет без паруса, переваливаясь с боку на бок под низким свинцовочерным небом. Внезапное падение барометра предвещает ухудшение погоды, а надвигающиеся громады черных туч тоже не сулят ничего хорошего.