— Дато, зачем ты так? — спросил я его, когда парень маленько очухался после сотрясения мозга и обширного кровоизлияния в глаз.

— Знаешь, Димка, когда он ударил меня, или я должен был его убить, или должен был убить себя, чтобы смыть позор, — иначе какой я мужчина?

Глупость и мальчишество, скажете вы? Нет, национальная гордость, которой, увы, так нам порой не хватает, когда нас суют мордой в дерьмо, а мы только отплевываемся и думаем, как бы в следующий раз не захлебнуться.

Я никого не оправдываю. По-своему можно понять озлобленность офицеров, живущих в вонючих, неблагоустроенных ДОСах (домах офицерского состава), «дедов», над которыми ранее точно так же издевались ушедшие на дембель предшественники и оставившие им в наследство море неутоленной ненависти ко всему живому. Можно понять и командование, озабоченное лишь тем, чтобы факты армейских преступлений не выплыли наружу, ибо все равно ничего не сможет это самое командование противопоставить отлаженной системе произвола. Я просто хочу, чтобы люди, от которых зависят судьба государства и его безопасность, задумались о том, в кого будет стрелять молодой, замордованный «дедами» и офицерами солдатик, если вдруг начнется что-то серьезное и будет у этого солдатика в руках боевое оружие. Я бы в свое время, будь у меня автомат и знай я, что мне за это ничего не будет, что в горячке боя никто ничего не заметит, не задумываясь, пристрелил бы с десяток сослуживцев и пару-другую офицеров. Уверен, что подавляющее большинство бывших военнослужащих срочной службы испытывали аналогичные чувства.

Как же выжить среди армейского «беспредела», особенно в первое время?

Есть два выхода. О первом вам подробно расскажут в пацифистской брошюре, о которой я говорил выше. Второй выход заключается в том, что, коль уж попал в атмосферу «беспредела», надо отвечать тем же. Заехал тебе «дедушка» в «репу» — двинь ему «в ответку», да так, чтоб навеки отбить охоту «шкалить молодых». Конечно, могут отлупить, навалившись кучей. Тогда после разберись с каждым в отдельности. Уверяю, что после пары таких экспериментов «дедушки» десять раз подумают, прежде чем «шкалить борзого духа». Только не переусердствуйте, иначе за увечья, нанесенные сослуживцам, вас может ждать дисбат — армейская тюрьма.

Да, картину я нарисовал достаточно мрачную. Но, во-первых, вышеизложенное есть только мои личные впечатления, а не общее правило для всех отделений и учреждений МВД и воинских частей (хотя, если честно, очень в этом сомневаюсь). А во-вторых, коль уж вам повезет и вы попадете в отделение милиции или воинское подразделение, где тишь да гладь и настоящий санаторий — не беда. Всегда надо быть готовым к худшему, а лучшее само придет.

Из всего вышесказанного ясно, что человеку, занимающемуся РУБ, боксом, кикбоксингом (да еще плюс ко всему этому культуризмом!) или чем-то подобным лет эдак с пяток, в армии будет не в пример легче, нежели тому, кто знает обо всем этом лишь понаслышке. Но людей, подготовленных физически и духовно к «трудностям и лишениям» армейской жизни, единицы. Так что же делать остальным?

Начать надо с того, зачем вообще существует армия?

Ответ, казалось бы, лежит на поверхности. Армия — гарант безопасности государства. Вдумайтесь в эти слова. ГАРАНТ БЕЗОПАСНОСТИ! То есть предполагается, что человек, отслуживший в армии, за два года становится профессиональным воином, должным образом подготовленным и физически и морально, способным в любой момент встать на защиту своей страны. А что в действительности?

Чем занимаются солдаты в армии?

Отвечаю. Солдаты в армии подавляющее большинство времени занимаются:

А) Хозяйственными работами (наряды на кухню, уборка, обслуживание техники, подметание плаца и других заасфальтированных и незаасфальтированных участков полка и т. д. и т. п.). Бесплатный рабский труд.

Б) Выполнением абсолютно нефункциональных в бою обязанностей, как то — стояние на тумбочке дневального (имитация боевого поста), имитация физподготовки — бег, бег и еще раз бег плюс строевая подготовка. Практическое значение последней для меня до сих пор остается загадкой. Считается, что строй сплачивает солдат. Ага. А потом вечером «сплоченные строем» «деды» дружно издеваются над «духами», с которыми час назад плечом к плечу маршировали в одной колонне.

Строй имел практическое значение во времена Александра Македонского и Юлия Цезаря. Тогда от монолитности и слаженности действий бронированной манипулы или когорты напрямую зависел исход сражения. Но простите! С тех времен минуло двадцать столетий! И занятия строевой подготовкой в наше время очень напоминают ката (формальные упражнения), по неизвестной мне причине процветающие в подавляющем большинстве школ единоборств. Формальные — они и есть формальные по своей сути. Практического значения от них никакого, что отмечал еще великий боец Брюс Ли. Единственный смысл ката — визуальный. Бесспорно, было красиво, когда пять (десять, двадцать, сто, тысяча) бойцов четко и слаженно выполняли одинаковые блоки-удары по воздуху перед лицом, скажем, какого-нибудь средневекового императора. Ту же функцию выполняют в наше время парады, для которых строевая подготовка, конечно, необходима.

Но в реальном бою никто не танцует ката и не ходит строем. На настоящей войне от солдат требуются физическая сила, несгибаемость духа, решительность, сплоченность, дисциплина и, если хотите, патриотизм. Но дает все это солдату современная армейская подготовка? Нет и еще раз нет!

Дисциплину заменяет «дедовщина». При слове «патриотизм» сегодня многих разбирает смех. А относительно сплоченности — что ж, существует масса примеров, когда действительно решительные «духи» выкрадывали автоматы из оружейной комнаты и хлестали свинцом спящих «дедов» — своих предполагаемых товарищей по оружию в гипотетически возможной войне. Для подготовки к которой, собственно, и существует служба в армии.

Что делать?!!!

В 2000 году в издательстве «Армада-Пресс» вышла в свет моя книга «Хотите выжить?». И ко мне на абонентский ящик пошли отклики моих читателей.

Хочу привести здесь одно письмо восемнадцатилетнего паренька, который в настоящий момент учится в одном из самых престижных военных университетов России (орфография и стиль письма сохранены, мои комментарии ограничены двойными скобками).