Как видите, мы знаем почти все. Нам нужны только связи вашего сына: через кого он переправляет за рубеж золото?

Говорите, Августа Яновна, говорите! Суд учтет ваше добровольное признание!

Молчание.

— Вы же старая женщина, Августа Яновна! В ваши годы — и быть под судом! Как потом людям-то в глаза смотреть будете?

Старуха усмехнулась, но промолчала.

А Гурий Александрович сидел тут же, на небольшом диванчике, думал: «Как же ее разговорить? Старуха — единственная ниточка!»

Он лихорадочно перебирал в уме все, что знал о народах Прибалтики, об их нравах, обычаях. И вспомнил! Обратился к ней, предупредив Глинскую едва заметным жестом:

— Скажите, Августа Яновна, вы верующая? Католичка?

Впервые за эти дни старуха разомкнула сухие губы:

— Разумеется. Вам-то что до этого?

Гурий Александрович немного помедлил, он понимал, что это — единственный шанс заставить ее заговорить. Медленно выговаривая слова, произнес:

— Значит, вам знаком обычай католиков: от средств, добытых неправедным путем, некий процент отдавать церкви?

Старуха взглянула из него со страхом, и он понял: удача! Заговорил снова уже уверенней:

— А теперь представьте себе, что мы сообщим церкви, на какую сумму у вас изъято золото. А вы ведь церкви не дали ни копейки. Что будет?

Мисавичене в ужасе закрыла лицо руками. Она знала: месть будет страшной, пострадает вся многочисленная семья Мисавичусов, все их родственники. На всех падет тяжесть проклятия. И она заговорила:

— Не делайте этого! Прошу вас... Я скажу все. На мызе моего младшего сына в бункере под картошкой есть еще золото...

Глинская подалась вперед, взволнованным голосом спросила:

— Кто переправлял золото за рубеж?

— Скажу и это... Не сейчас. Дайте отдохнуть.

Юстус шел на работу и весело насвистывал. Настроение, несмотря на дождливое утро, было превосходным: приближался долгожданный отпуск и с ним — поездка на Черноморское побережье. Сейчас там бархатный сезон, ему стоило немало трудов и немалых денег, чтобы раздобыть эту путевку. Но теперь все хлопоты позади. Вернее, почти все, осталось завершить одно дело. Он еще раз улыбнулся, прикидывая, сколько прибыли сулит ему это, и вошел в кабинет.

Не так уж много было среди парней — студентов медицинского института пожелавших выбрать профессию гинеколога, а он, Юстус, выбрал ее давно, еще когда только собирался поступить в институт. Его мать тоже была гинекологом, и он хорошо узнал по ее работе выгоды этой профессии.

Деньги, деньги! Они нужны всюду, а где брать? Он не мог до бесконечности повышать гонорары за свои приемы, это вряд ли понравилось бы его прекрасным клиенткам. И потому, когда к нему пришел человек с довольно рискованным, но очень выгодным предложением, Юстус согласился выполнять его поручения.

Раздался стук в дверь.

— Войдите.

Через порог шагнула женщина средних лет в брючном костюме, с ярко напомаженными губами и синими тенями под глазами. Заговорила с акцентом на литовском языке, и Юстус понял: «С того теплохода!»

— Недомогания? Боли? Очень неприятно, верю вам, охотно верю. Меня всегда удивляет мужество женщин. Честное слово, я хоть мужчина и не робкого десятка, но таких болей вынести бы не мог. Говорю вам это не только как честный человек, но и как врач, — тараторил он, готовясь принять больную.

Женщина мельком оглянулась и, удостоверившись, что они в кабинете одни, тихо спросила:

— Какие новости от Ионаса?

Юстус живо повернулся к ней, ответил:

— Хорошие. Он вполне здоров, передает привет.

Она тут же перешла на деловой тон:

— Что есть для передачи?

— Одну секунду!

Юстус зашел за ширму, легонько подцепил скальпелем одну из плиток пола, вынул из углубления небольшой, но увесистый полотняный мешочек, закрыл тайник, вышел к клиентке.

— Пожалуйста.

Женщина открыла сумку, вынула оттуда пачку сторублевых купюр в банковской упаковке, протянула Юстусу.

В это время дверь кабинета без стука отворилась. Сердце Юстуса ёкнуло, он обернулся, но на пороге увидел всего лишь миловидную женщину. Он перевел дух, раздраженно сказал:

— Я занят!

И в ответ услышал:

— Руки назад! Вы арестованы...

Глинская открыла дверь:

— Входите, товарищи!

В кабинет вошли Воронов и капитан из местного отдела БХСС. Юстус понял, что игра проиграна.