Он выпрямился, прошел вдоль полотна железной дороги, туда, откуда, по заключению оперативников, притащило труп поездом. Спустился с насыпи на одну сторону, походил, внимательно приглядываясь к снежному покрову. Ничего. Тогда он поднялся на полотно, спустился на другую сторону насыпи, снова начал ходить по снегу.
Есть! След санок... Куда он ведет?
След оборвался у дороги, которая вела на птицефабрику. Трояновский с оперативниками прошел туда. Спросил у вахтера:
— Кто живет на фабрике?
— Директор, Никанор Степанович Стецко.
— Где?
Вахтер указал.
В доме была только женщина, жена Стецко.
— Где муж?
Она вздрогнула, увидев погоны Трояновского, тихо ответила:
— В командировке... В Курск по делам уехал...
— Когда?
— Утром...
— А что у вас там? — кивнул Трояновский на закрытую дверь другой комнаты.
— Спальня.
Он прошел туда, женщина — следом. Внимательно огляделся. В комнате совсем недавно мыли полы. Возле кровати — особенно тщательно. Видимо, даже ножом скребли... Он выпрямился, в упор посмотрел на женщину. Она стояла бледная, кусала губы.
— Где оружие?
— Ка... Какое... оружие?
— Не прикидывайтесь! Труп на рельсы одна положила, или кто помогал?
Она задрожала.
— Ну быстрее! Где оружие?!
— В коридоре... За сундуком... — еле слышно прошептала она.
За сундуком нашли обрез от винтовки. Трояновский глянул в ствол: копоть. Понюхал — пахло кислым, выстрел был сделан недавно, всего несколько часов тому назад.
Женщину арестовали, а вскоре из Курска привезли и ее мужа. Он вошел в кабинет Трояновского спокойно, сразу же начал:
— Поверьте, сам хотел прийти к вам... В Курске все время думал об этом...
— Вы садитесь...
Тот сел на стул напротив Трояновского, снова заговорил:
— Сам не знаю, как так получилось... Люблю я ее, Машу, а тут... Мы ведь только год как поженились. У нее муж погиб на фронте, в оккупации сгинула моя семья. Когда меня назначили директором птицефабрики, познакомился с ней. Сначала просто понравилась, а потом понял: не могу без нее. Когда предложил выйти за меня замуж, она согласилась.
Жили мы хорошо. Не ссорились. И вдруг мне говорят: во время моих поездок в Курск — а бывают они часто — ходит какой-то к ней. Я решил проверить. Сказал, что уезжаю, а сам ушел к приятелю, просидел у него до двенадцати ночи, потом пошел домой. Дверь открыл своим ключом. Включил свет в коридоре — на вешалке офицерская шинель без погон. Все закипело во мне. Не помню, как в руке этот обрез оказался...
— Откуда он у вас?
Стецко пожал плечами. Действительно, в то время в поле можно было найти не только обрез, но и пистолет любого образца, от маленького «вальтера» до «маузера».
— Продолжайте.
— Она спрятала его под кровать. А одежда — на стуле... Вытянул я его оттуда за ноги и....
Женщина подтвердила показания мужа. Действительно, она встречалась в его отсутствие с другим, убитым. Знакомы они были давно, года три, но тот был женат, имел двоих детей, и потому они не могли пожениться: детей своих покойный любил, оставить их не соглашался ни за что. Вот и встречались.
— Зачем же тогда за Стецко-то замуж пошли?
Женщина вскинула на него глаза. В них был страх.
— Боюсь я его, боюсь!
Интересно.
После ее ухода Трояновский придвинул к себе документы Стецко, принялся их изучать. Можно было бы и сдать дело, убийство доказано, убийца ничего не отрицает, но что-то не давало покоя Трояновскому, казалось ему, что не все здесь так просто.
Особое внимание уделил Григорий Абрамович паспорту. И показалось ему, что с фамилией и именем не все ладно. Фамилия вроде бы была длиннее, а имя... Словно и то, и другое было искусно подчищено. Он сдал паспорт на экспертизу. Ответ был короток: подчистка. Буквы Сте... не тронуты, а вместо букв ...цко были другие, кроме них были еще три-четыре буквы. Словом, фамилия начиналась так же, но была длиннее.
Началась работа по ориентировкам: нет ли там похожей фамилии?
Министерство государственной безопасности Украины разыскивало некоего Николая Степановича Степаненко. Бывший начальник полиции одного из населенных пунктов республики, во время оккупации он зверски убил не одного подпольщика, лично расстреливал неугодных ему, ни в чем не повинных людей. С фотографии на Трояновского смотрел... Стецко!
Так вот почему он признался так легко! Боялся, что раскопают прежние грехи! За убийство на почве ревности ему могли дать десять-пятнадцать лет. Конечно, немало, но все же не расстрел.
— Что же еще-то? Все ведь рассказал... — удивленно смотрел на Трояновского «Стецко», вызванный на допрос.
— Не все, Степаненко, далеко не все!
Преступник изменился в лице.
— Раскопали-таки, гады!
Степаненко вместе с делом был этапирован в Киев в распоряжение MГБ Украины. Там и получил по заслугам.
Дело восьмое: «ЖЕЛЕЗНОДОРОЖНИК»
Григорий Абрамович только что закончил дело в Брянске, собирался домой, в Калугу, когда позвонил начальник управления полковник Чувпыло:
— Срочно выезжай на станцию Фаянсовая. Там в двенадцать часов дня застрелен в своем кабинете наш работник, оперуполномоченный Петров.
И он выехал.
Комната была небольшой. Перед дверью — барьерчик, за ним — стол, у дальней стены — топчан: работникам милиции и МГБ нередко случалось и ночевать на своем рабочем месте.
Трояновский внимательно осмотрел стол, перешел к стене. Заметил небольшую дырочку, осторожно колупнул ножом, и на ладонь выкатилась сплющенная пуля. Сразу узнал — от ТТ. Значит, убийца вооружен хорошим оружием, при задержании нужно будет учесть, не подвергать людей напрасному риску.
Осмотр стен больше ничего не дал. Стол лейтенанта тоже не обнаружил ничего, заслуживающего внимания. Подошла очередь топчана. Гладкая клеенка, которой он был обит, не сохранила никаких следов. Трояновский нагнулся, заглянул под топчан, опустился на колени, протянул руку к белевшему в уголочке листку бумаги. Это оказалось временное удостоверение, выданное отделением милиции города Барановичи некоему Юрчику. Удостоверение было залито кровью, но Трояновский все же заметил, что подчищена и исправлена дата выдачи, изменен срок действия удостоверения (их в то время выдавали вместо паспортов на три и шесть месяцев).
Григорий Абрамович приступил к допросу свидетелей. Первой была буфетчица Антонина Капитоновна. Она рассказала:
— Часов в одиннадцать — в половине двенадцатого вошел в буфет этот. В железнодорожной форме, небольшого роста, на голове — форменная кубанка. Сел за стол, заказал графинчик водки, поесть. Расплатился сполна. Сдачу — мелочь — не взял. Выпил, поел, потом подошел ко мне, стал расспрашивать, как проехать в Калугу да где находится управление железной дороги. Мне это странным показалось: железнодорожник, да еще на погонах — звезда, и не знает, где его управление. Потом попросил пива, снова сел за столик, а я пошла к Петрову, рассказала ему о госте. Петров прошел в буфет, пригласил его к себе в кабинет. Больше я ничего не знаю.
Но Петров вошел в кабинет не вдвоем с неизвестным, он пригласил с собой дежурную по залу железнодорожного вокзала Валентину Иванюк. Первым шел Петров, следом — неизвестный, затем — Иванюк.
Оперуполномоченный зашел за барьерчик, потребовал от незнакомца документы. Тот протянул ему удостоверение, начал с места в карьер:
— Что ты меня, старший лейтенант, компрометируешь?! Ты же видишь — не рядовой я железнодорожник, а допрос учиняешь при младшей по чину!
— Выйди, Валя... — попросил Петров, и женщина вышла из кабинета, пошла по залу. Минуты через две раздался выстрел. Она бросилась обратно, но застала в кабинете только одного Петрова. Он был еще жив, лежал на топчане с залитым кровью лицом и хрипел. Умер старший лейтенант через несколько минут не приходя в сознание.
Это было все, что удалось узнать Трояновскому. Куда направился убийца? Каким поездом? И кто он такой, его ли это удостоверение? Неизвестно. И все же Григорий Абрамович дал команду отмыть спиртом окровавленную фотографию, размножить ее. А сам принялся изучать расписание поездов. Только что ушел поезд Калуга — Барановичи. Скорее всего, преступник уехал именно этим поездом. Григорий Абрамович связался с Сухиничами, приказал старшему оперуполномоченному Алексею Зинькову:
