Лидер большевиков и основатель Советского государства Владимир Ленин и Император Всероссийский Николай II набрали почти равное число голосов.
Роль последнего российского императора Николая II граждане РФ склонны оценивать положительно
40% респондентов считают, что Николай II принес России скорее больше хорошего, чем плохого. Показатель Ленина – 36%.
12% заявили, что император принес "определенно больше хорошего". То же самое сказали о Ленине 10%.
Принес "скорее больше плохого", сказали про царя 13% и "определенно, больше плохого" три процента. Показатели Ленина – 21% и 10%.
Вождя Красной Армии Льва Троцкого и "белых" времен Гражданкой войны россияне оценивают также примерно одинаково.
Ельцин. Преобладающий нейтралитет
Первый президент России Борис Ельцин не пользуется благорасположением россиян, которых опросил "Левада-Центр".
"Очень положительно" в декабре 2014 года к нему относились четыре процента. "Скорее положительно" – семь процентов. В декабре 2000 года, через год после ухода Ельцина и передачи власти "преемнику", Владимиру Путину, таких было два и семь процентов.
Отношение участников опроса "Левада-Центра" к Борису Ельцину можно назвать равнодушным
Количество людей, настроенных по отношению к Ельцину "резко отрицательно", в 2014 году составляло 16%. Процент таковых постоянно снижался с 2000 года, когда он достигал 27%.
Больше всего в России, согласно опросу "Левады", тех, кто относится к Борису Ельцину "нейтрально".
Стабильно нейтральное отношение к Ельцину наблюдается во всех возрастных категориях, независимо от типа населенного пункта, где живут респонденты.
Высшая инстанция
14 февраля, 14:03
ПРЕДУПРЕЖДЕНИЕ: Верующие из тех, чьи чувства легкооскорбляемы, вам лучше этот пост не читать. Я не хочу печалить вас ничем.
Я вот думаю: если Бог есть, то это не Троица из Священного Писания, чья цель – спасти души человеческие, а некий вполне конкретный Мозг, или Внеземной Разум, или, не знаю, НИИ по изучению и управлению Землей, в общем какая-то Инстанция, патронирующая жизнь на нашей планете с экспериментальной, научной, цивилизаторской или еще какой-то неведомой нам целью. Это по крайней мере объяснило бы бесчисленное множество бед и мерзостей, какие уважающий Себя Бог не допустил бы. А так – может, не углядели, или прошляпили, на обед отлучились, или сбой какой-то, или Инстанция вовсе не добра к человечеству, или добра, но у Нее иные, чем у нас, представления о доброте.
Мы выдумываем себе Христа, Аллаха, Будду, так как очень хочется, чтобы кто-то большой и мудрый нас любил, спасал и давал надежду. А на самом деле мы все, вероятно, просто объекты наблюдения под невидимым нам микроскопом. Или вообще подопытные кролики.
В лучшем случае… …и в худшем.
Какая разница? – спросите вы. Отвечу: большая. Богу Священного Писания или Корана предъявлять претензии нельзя, это грех и кощунство. А вот если нашим миром рулит какая-то несакральная Высшая Инстанция, то на нее вполне можно и поворчать.
У меня, то есть у виртуальной писательницы Анны Борисовой, в повести «Там» героиня умирает и встречается с Богом, который, вполне возможно, является не более чем судорогой ее угасающего сознания, неважно.
Важно, какой у них при этом происходит диалог:
– Вы кто, Бог? – спросила Анна, прикрыв глаза ладонью. Остроты взору это не прибавило. Светящееся и поигрывающее искрами конусообразное облако – вот всё, что она видела.
– Вроде того, – как показалось, не без смущения ответило Облако. – Хотя в принципе это вопрос терминологии.
Значит, Бог существует. Он имеет вид облака и говорит языком среднестатистического интеллигента, подумала Анна. Или же Он разговаривает на этом жаргоне только со мной, потому что я среднестатистический интеллигент. Она попыталась ощутить благоговение, но после всего, что с ней произошло за последнее время, чувства здорово притупились.
«Вы не старайтесь, – сказало Облако. – Не получится. Мне ваше благоговение ни к чему. Вам оно тоже ничего не даст».
Анна остановилась. Странно было беседовать с клубящимся светом. Будто разговариваешь сама с собой.
– В каком смысле «ничего не даст»?
«Есть души, которым Бог нужен. А вам ни к чему. Как бы объяснить… Ну, зачем птице жабры? Зачем глухому музыка Малера? Зачем слепому картина Филонова?»
– Вы тоже любите Малера и Филонова?! – воскликнула Анна. Почему-то это ее ужасно обрадовало.
«Я всех люблю. А Малера и Филонова упомянул, потому что они вам нравятся».
– А-а-а…
Она сникла.
– Я что, уродка, если мне вера не нужна? Вроде слепого или глухого? Инвалидка?
– «Уродов на свете не бывает. То есть, конечно, бывают, но… – И опять Облако вроде как засмущалось, что для Бога было странновато. – Но они не виноваты. Это моя недоработка, а они расплачиваются. Правда, я пытаюсь компенсировать, чем могу. Знаете, сколько гениев среди аутистов и слепоглухих?»
Тут уж в голосе прозвучала явно оправдывающаяся нотка.
– Слышала. – Не удержавшись, Анна протянула руку, чтобы дотронуться до божественного тумана, и пальцы тоже залучились, будто покрылись золотистой пыльцой. Отдернула руку – пальцы сделались прежними.
– Ой, извините… – опомнилась она.
«Вот-вот. Нет в вас благоговения, лишь желание всё пощупать и во всём разобраться. Зачем вам Бог?»
– Минуточку. Бог или есть, или Его нет.
«Для кого-то есть, для кого-то нет. В зависимости от категории, к которой относится человек».
– И много их, этих категорий?
«Всего две. Есть люди, которым хочется всё понимать. И есть люди, которым понимать не хочется, а хочется верить. Верить можно лишь в то, что понять невозможно. Понимать можно лишь то, что не требует веры».
– Я, очевидно, принадлежу к первой категории. Стало быть, мне Бог не нужен? – уточнила Анна.
«Стало быть, так».
– Но вы-то есть. Я вас вижу, говорю с вами. Если вы не Бог, то кто?
«Тот, кто вам всё объяснит, чтобы стало понятно. Иными словами, Преподаватель».
Этот разговор нравился Анне всё больше и больше. Не мешало даже то, что собеседника как такового не было. Беседовать со светящимся облаком уж в любом случае интересней, чем распинаться перед аудиторией тупоумных акселератов.
– Но преподаватель перестает быть таковым, когда передаст ученику всю сумму знаний.
Ну-ка, что Облако ответит?
Облако ответило:
«И я перестану».
А, вот в чем засада, сообразила Анна. Знания, которыми обладает это Существо, настолько обширны и сложны, что для их постижения мне понадобится бесконечность.
Анна Б.
«Ничего подобного, – тут же услышала она. Очевидно, не имело значения, говорит ли она вслух или просто думает. – Объяснение много времени не займет. Поскольку вы сами преподаватель, я воспользуюсь близкой вам системой терминов и понятий. Посмотрите вон на то здание. Будем считать, что это школа. Или, если угодно, университет».
Анна оглянулась и увидела, что серое здание, к которому она шла, действительно, очень похоже на учебный корпус сталинской архитектуры. Нечто вроде химфака или физфака МГУ: с декоративными колоннами, широкими ступенями и какими-то монументальными скульптурами. Рассмотреть детали мешала туманная дымка.
«Это Университет Вселенной, факультет Замкнутых Самостоятельно Организующихся Систем, на студенческом жаргоне «Засос».
