— Знаете. Девочка подготовлена к кафе.

— И вы мне говорите это сейчас?

— Сейчас она готова и сейчас это нужно вам, — Лейес говорит с непривычной быстротой. Это его решение, из тех, которые не обсуждают.

Отец соглашается не сразу. Поскольку он медлит, парень подгоняет:

— Сейчас это нужно вам, ведь так? — он снова растягивает слова.

Отец уступает, причитая:

— Именно сейчас, когда я прикован к постели и не могу с ней пойти.

— Вы мне не доверяете, дон?..

Отец смотрит на него и умолкает.

Суббота. Роса Эстер нарядилась во все лучшее. Мать помогла ей одеться. Такого не случалось с самого детства Росы. Мать причесала ее и сама воткнула в волосы дочери гребень.

Выходя из переулка, Лейес берет ее под руку. Росе это нравится. Ей хотелось бы впервые надеть сегодня вечером туфли на высоких каблуках.

Пара садится в трамвай.

— Где это?

— Молчи. Не спрашивай. Тебе понравится.

Он ведет ее в танцзал. По обе стороны от входа, залитого огнями, нарисованы маски. В зал входят женщины в платьях из блестящих тканей, темноволосые, простые женщины, по сути такие же, как она сама. Роса Эстер обнаруживает это сходство под разнообразием нарядов.

— Нравится?

— Да.

— Умеешь танцевать?

— Немного.

— Пойдем. Я научу тебе остальному.

В дом девушки Лейес возвращается один. Через два месяца после того, как ушел с ней.

Мать дома одна. Встречает его неприветливо, держится настороженно, словно с опаской ждет от этого человека еще большего вреда. Не смотрит ему в глаза, даже когда задает вопрос:

— А она — где?

Парень смотрит на нее беззаботно, не придавая значения ее словам. Отвечает на вопрос вопросом:

— А ваш муж, донья Тереса? Я к нему, — и снисходит до объяснения: — Нам надо поговорить.

— Скоро придет. Он вышел, — и, в свою очередь, поясняет: — Он уже ходит.

Жалеет, что говорит так с этим человеком. И, собравшись с духом, показывает, как она зла. Выпаливает:

— Мы уже заявили в полицию. Вам это дорого обойдется: она несовершеннолетняя. Пока вам везло. Кто знает, куда вы ее запрятали. Но теперь кончено, кон-че-но! Сами попались!

Лейес невозмутим. По окончании тирады он поворачивается и идет к двери.

Она пытается преградить ему дорогу, кричит:

— Не уходите! Дождитесь его!

Не прерывая неспешного шага, не удостаивая женщину взглядом, он снисходительно бросает:

— Не пугайтесь. Я не ухожу.

Свернув в переулок, отец замечает его, стоящего у дверей дома. Бормочет про себя: «Жаль, что кольт отобрали». Правда, было это много лет назад. С тех пор как поднялся с постели, он носит на поясе короткий ножик, кухонный, с треугольным лезвием, хорошо заточенный, остроконечный, не заметный под пиджаком.

Не знает, вооружен ли Лейес.

Подойдя ближе и видя, как тот серьезен и хладнокровен, считает разумным вступить в переговоры. «Но если потребуется…», — говорит он себе и намеревается в случае чего не спасовать.

— Добрый денек, дон…

Отец откликается на приветствие предупреждением:

— Вам виднее, насколько он добрый.

— Неплохой вроде бы.

Отец остановился в двух метрах, ждет.

— Я пришел сказать вам, что мы поженимся.

Такого отец не ожидал. Совсем не ожидал. У него нет слов. Трудно в этом признаться. Он молчит и смотрит неотрывно, как бы говоря: «Еще. Скажи еще что-нибудь, тогда я пойму лучше. Здесь что-то неясно».

Лейес замечает его смятение и говорит откровенно:

— Я взял ее на пробу, проверить. Теперь я согласен. У Эстер будет ребенок, — он улыбается. — К сроку, понятное дело.

За столом на кухне отец обретает дар речи:

— Где она?

— В пансионе.

Мать волнуется:

— Как она?

Лейес поворачивается к ней. Он удивлен вопросом:

— Хорошо. Как же еще?

И обращает взгляд к отцу, полагая, что только от него впору ждать разумных вопросов. Отец воспринимает знак внимания со всей серьезностью:

— Ладно, теперь хотелось бы узнать, когда вы собираетесь пожениться?

— Пожениться? Как все уладим. Что до меня… А она согласна.

— Но она же несовершеннолетняя.

— Конечно, — Лейес соглашается с тем, что она несовершеннолетняя, не говоря ничего больше, чтобы не обнаружить, как он опасается дополнительных требований родителей.

Однако отец избегает ставить вопрос напрямую.

— Где вы будете жить, позвольте узнать?

— Не здесь.

— Как это — не здесь? — отец встает.

Лейес спокоен. Он выжидает. Когда же возмущенный отец перестает бурчать, мирно произносит речь, из которой ясно, что мнение родителей Росы не очень-то его и заботит.

— Сказано же: «Я взял ее проверить и согласен». Поймите. Если вы будете сердиться и не дадите согласия, я уйду, и вы нас больше не увидите. Я вам ее не верну. Не надейтесь. Я взял ее лишь затем, чтобы проверить, как с ее хваленым везением у нее пойдет покер. Если я согласен, то потому, что пошло хорошо. К тому же она мне нравится. Худенькая, но сойдет. Если я приведу ее сюда, бизнес не выгорит, для меня, понятное дело.

После некоторой паузы спрашивает:

— Договорились?

Отец понял. Из этого парня ничего не выбьешь. Ничего.

Однако даже от угаснувших надежд иногда остаются тлеющие угли. Еще не связав себя ответом, он задает вопрос, и в словах звучит что-то вроде отеческой заботы:

— У вас будет мальчик? Точно?

— Да, конечно. Наверняка.

— Понимаете… — сетует отец, как бы жалуясь самому себе. — Это у меня единственная дочь. Она уходит. Через два месяца она уже замужем и ждет ребенка. Через год у нее будет своя семья, а старики… развалины, одинокие, жалкие. — Тут его внезапно осеняет, глаза загораются. — А может, вы отдадите ребенка нам?

— Отдать ребенка? А зачем? — за удивлением и вопросом кроется неприятие; но Лейес, поразмыслив, считает возможным добавить: — Что до меня… Но мать? Она не захочет, нет. Отец дал согласие, не прося ничего взамен. В воскресенье Роса Эстер с Лейесом придут обедать.

Мать ждет воскресенья.

Спрашивает мужа:

— Зачем тебе ребенок? Его же надо растить, понимаешь?

Отца коробит вопрос:

— Он ведь сын Росы, да?

— Сын, ну и что?

— А вдруг ему передастся ее везение? Несколько лет в нищете, зато потом… улавливаешь? Этого никакой хлыщ не уведет.

Жена убеждена: супруг-то у нее — не промах. Какое-то время обдумывает план мужа.

— О чем ты думаешь?

— Лейес был прав: она не захочет.

— Кто и чего не захочет?

— Моя дочь. Не захочет отдать его тебе.

Тон ее безобидный, но слова «Моя дочь» и «Отдать тебе»…

В открытую входную дверь стучат. Жена послушно встает. Муж сидит, досасывая остатки мате.

Жена возвращается.

— Это опять поверенный. Говорит, если ты ему что-нибудь не заплатишь, дело с судом застопорится.