Только Гордиевский, который не присутствовал на описываемых им встречах (подобно Гольдфарбу в его показаниях в суде и книге «Смерть диссидента»), сначала в одном интервью говорил очень похожее на описание Березовским отравления Литвиненко в номере гостинице, а через три недели, нисколько не смущаясь, почему-то уже в баре той же гостиницы Millennium. За эти заявления Гордиевский, близко не стоявший с Литвиненко в тот день, был даже удостоен высокой британской награды.

А в 2008 году по злой иронии судьбы Гордиевский сам обвинил британские спецслужбы в нежелании расследовать его собственное отравление в 2007 году, как он считал все тем же таллием. Для меня поведение Литвиненко в госпитале после отравления вполне понятно. Он не имел контактов в госпитале ни с кем, кто не был бы зависим от Березовского. У него не было никакой возможности кому-либо рассказать реально, что с ним случилось. У меня были с ним разговоры на высокие моральные темы. О правде и неправде. Об истории с взрывами жилых домов в 1999 году, истории с отравлениями, заказными убийствами и другие подобные темы. Поэтому я понимаю его поведение в госпитале в начальный период, когда он еще был способен более или менее логически мыслить. К нему в госпиталь с этой целью приходил нечистоплотный журналист Дэвид Леппард, работавший по выдуманной Гольдфарбом совместно с самим же Литвиненко версии отравления бинарным ядом Березовского в 2003 году в зале лондонского суда. Уверен, что все посещавшие Александра Литвиненко люди пытались убедить его произнести так нужные Березовскому слова, но тот этого не сделал. В палате Литвиненко побывали его жена Марина, сын Анатолий, отец Вальтер, Ахмед Закаев, Александр Гольдфарб, его жена Светлана, режиссер Андрей Некрасов, неизвестные переводчик и адвокат, вероятно, адвокат Мензис, все из которых, уверен, могли произвести необходимую видео– или аудиозапись Литвиненко. Но никакой записи Литвиненко с обвинениями Путина и ФСБ они сделать не смогли.

Как я уже объяснял, об этом свидетельствуют кадры, показанные на НТВ 2 марта 2007 года. На них показаны съемки Александра, сделанные в том числе на камеру мобильного телефона в палате госпиталя. Их комментировала его дочка Соня. То есть практическая возможность заснять, или записать показания Литвиненко, несомненно, была. Но повторяю, никто из людей Березовского не смог представить каких-либо доказательств того факта, что Литвиненко обвинял в своем отравлении Путина и ФСБ. Литвиненко таких обвинений в адрес Путина, находясь в палате, не произносил.

Почему Литвиненко не сделал этого? Я уже объяснял. Потому что он очень хотел выйти из больницы. Он не собирался стать сакральной жертвой подобно убитому в 2003 году депутату Государственной Думы Сергею Юшенкову. А, произнеся такие нужные для Березовского обвинения, Путина и записанные на видео, он понимал, что уже никогда не сможет выйти из больницы. Я думаю, что Александр понял для себя, кто и когда его отравил на самом деле. Скорее всего, он понял, что этим человеком была его жена Марина.

Другим доказательством того факта, что Литвиненко не произносил никаких слов с обвинениями Путина и ФСБ может служить подготовленная от его имени предсмертная записка и все то, что публично произносил Гольдфарб. А также поведение и публичные заявления Марины Литвиненко.

Поэтому я понимаю – все последующие слова Березовского в отношении того, что якобы ему сказал Литвиненко в больнице, является сплошным вымыслом истинного заказчика этого преступления. Этими заказчиками, для меня, несомненно, был Борис Березовский совместно с британскими спецслужбами.

У Березовского были мотивы для убийства Литвиненко. Прежде всего он хотел избавиться от важного свидетеля своей противоправной деятельности на территории Великобритании. Одновременно с беспрецедентным организованным скандалом в связи с его смертью якобы от радиоактивного полония, Березовский решил лично для себя и для других лиц, запрашиваемых к экстрадиции, задачу предотвращения подписания заявленного Соглашения между прокуратурами двух стран.

Как известно, 15 ноября 2006 года был подписан Меморандум между прокуратурами Великобритании и России, предусматривавший выход на подписание в 2007 году Соглашения, предусматривавшего процедуру выдачи разыскиваемых преступников.

Как теперь также известно, о подписании подобного Соглашения в связи с обострением отношений между нашими государствами из-за дела Литвиненко и Лугового вплоть до настоящего времени больше ничего не сообщалось. То есть смерть Литвиненко оказалась выгодной лицам, скрывающимся на территории Великобритании.

Вопрос Конвея: Какие вопросы обсуждал Саша во время встречи с Луговым?

Ответ Березовского: Он мне об этом ничего не сказал.

Вопрос Конвея: Знаете ли вы, страдал ли Саша от каких-то болезней?

Ответ Березовского: То, что я знаю – он был исключительно здоровым человеком. Но тем не менее он очень много уделял времени своему здоровью. Он никогда не пил алкоголь, никогда не курил и практически каждый день пробегал по 10 км. Иначе говоря, наоборот известно, что он был очень здоровым человеком.

Вопрос Конвея: Как себя чувствовал Саша в течение всего октября 2006 года, а также 1, 2 и 3 ноября?

Ответ Березовского: Как я уже сказал, я не так уж часто видел Сашу, я не могу точно вспомнить, когда я его видел в течение октября, вспомнить точную дату. Я с ним разговаривал по телефону, и ничего меня не смущало в этих разговорах. 1 ноября я его встретил в офисе уже. Я не заметил признаков какого-либо заболевания. Как я уже сказал,1 ноября в ночь улетел и позвонил в офис только через несколько дней. В офисе мне сказали, что Саша отравился и в больнице. И скорее всего, он что-то съел. И я, честно сказать, не придал этому серьезного значения. Но когда я позвонил на следующий день и опять узнал, что он остался в госпитале, я уже тогда решил позвонить его жене и Ахмеду. И меня удивило, что оба они сказали, что это серьезно. После этого я поговорил с Сашей по телефону и попросил сделать заявление в полицию.

Вопрос Конвея: Когда вы узнали, что его состояние ухудшается?

Ответ Березовского: Я в это время был еще за границей. Я думаю, что это было в районе 9 – 10 ноября, и после этого я сразу полетел в Лондон и уже встретил его в клинике. Его состояние не показалось тяжелым. Только, конечно, меня удивило, что лицо уже стало такого желтого цвета.

Вопрос Конвея: В какой он был больнице, когда вы его впервые увидели?

Ответ Березовского: Это была первая больница, Барнет. На севере Лондона.

Вопрос Конвея: Вы знаете, каким был его первый диагноз?

Ответ Березовского: Да, я очень внимательно следил за этим. Действительно, в начале диагностировалось как желудочно-кишечное заболевание. И на то были основания постольку, поскольку был один из редких случаев появления бактерии в результате приема антибиотиков. Затем, когда стало ясно, что это не желудочно-кишечное заболевание, а нечто более серьезное, был привлечен специалист по таким необычным отравлениям. Это тот же самый эксперт, который диагностировал отравление Ющенко, президента Украины, диоксином. И он пришел к заключению, что это отравление таллием. Это очень сильнодействующий яд. В России он известен как крысиный яд. Насколько мне известно, было получено даже заключение о повышенном содержании таллия в организме Александра Литвиненко. Но потоми этот диагноз был отвергнут, потому что проявились признаки радиоактивного отравления. Они выражались в том, что Александр стал терять волосы, и иммунная система стала разрушаться. И симптомы уже следующей стадии отличались от симптоматики отравления таллием. Ну и до последнего момента жизни Саши никто не делал никаких заключений, чем он был отравлен. 23 ноября вечером я был у себя дома, и мне позвонил Ахмед и сказал, что Саша ушел. Я вместе со своей женой тут же поехал в Лондон в госпиталь, и мы там встретились с Ахмедом и с Сашиной семьей, Мариной и Толей. И после этого мы поехали домой к Ахмеду. Каждый раз, когда мы заходили в Сашину палату, надо было надевать специальную одежду, потому что доктора опасались, что мы можем его заразить, потому что его иммунная система была очень слабой. А оказалось, что все наоборот, что мы защищали сами себя. И мы поехали к Ахмеду домой, там просидели допоздна с Сашиной женой и его сыном. Мы с женой уехали домой, и утром рано я получил звонок от Алекса Гольдфарба. И он сказал мне, что в Сашином теле обнаружены следы полония-210, и что ночью, когда мы уже уехали с женой, приехала полиция. Приехали к дому Саши Литвиненко – это было около 3 часов ночи – и срочно эвакуировали Марину и ребенка. И опечатали дом в связи с опасностью заражения. Так я впервые узнал об отравлении Саши полонием-210.