Мой комментарий. Когда в феврале 2003 года мы вместе с женой и сыном посещали квартиру Литвиненко, то Ахмед Закаев не был соседом Литвиненко. Тогда Ахмед проживал в районе Челси. А впоследствии он с женой и сыном, а также со своим помощником по имени Алик и его семьей они поселились по соседству. В отношении Буковского это так. Литвиненко действительно не раз ездил к Буковскому.

Вопрос Конвея: Вы знаете, где Саша служил перед тем, как переехал в Великобританию?

Ответ Березовского: Да, конечно. И я уже сказал, что наше знакомство состоялось именно по причине его профессионального интереса ко мне. Он представился как офицер ФСБ, которому поручено расследовать преступление, суть которого состояла в покушении на мою жизнь во времяэтого взрыва в Москве в июне 1994 года. Но я знаю также, что он работал в специальном департаменте по борьбе с террором.

Вопрос Конвея: Была ли его работа связана с отравлениями радиоактивными веществами, в том числе полонием-210.

Ответ Березовского: Мне ничего об этом не известно. Александр никогда не говорил о чем-либо подобном.

Вопрос Конвея: Кто был владельцем квартиры, где жил Саша?

Ответ Березовского: Эта квартира принадлежит мне.

Мой комментарий: Здесь важно отметить, что английский следователь не уточнил адрес квартиры, где жил Литвиненко. Понятно, что речь могла вестись о той, в которой проживал он перед отравлением. Квартира, в которой проживали в феврале 2003 года Литвиненко, по его словам, была оформлена на одну известную нам обоим фирму, которая и оплатила ее полную стоимость. Литвиненко подчеркивал, что ни при каких условиях, даже в случае разрыва отношений с Березовским, он не выедет из этой квартиры.

А в какой квартире проживал Литвиненко перед смертью? У меня на этот счет имеются определенные документальные материалы, которые позволяют предполагать, что это была совершенно другая квартира, нежели в которой нас принимали Литвиненко 15 февраля 2003 года.

Марина продиктовала мне адрес. Квартира в половине дома на улице Осиер Крессент, 140. Александр добавил: автобусы 102 или 234 до остановки «Хай Гейт». Домашний телефон Литвиненко был – 02084447867.

Дочка Александра Литвиненко – Соня – в интервью газете «Известия» в марте 2007 года подробно описала квартиру Александра Литвиненко: «Папа жил в трехэтажном доме с чердаком, – вспоминала она, – в очень красивом новом районе, хоть и на окраине. Мебель новая, техника вся очень хорошая. По всему дому развешаны фотографии. Марина, Толя, я, Саня – вся семья, в общем. Мне очень нравилась кухня, большое окно на балкон. Внизу маленький садик. Папа любил готовить устрицы. В гостиной у них стоял большой красный диван, как у нас. На третьем этаже кабинет папин и спальня. Большую часть времени дома проводил в кабинете. Там у него компьютер. Он на нем фильмы смотрел. Иногда писал что-то. А на первом этаже был гараж, но папа его переделал, и там у него было что-то типа спортзала».

Александр Литвиненко, его сын Анатолий и сын автора Никита в квартире по адресу: 140, Осиер Крессент в Лондоне. Фото сделано автором 15 февраля 2003 года

Сын Литвиненко Анатолий и сын автора Никита напротив красного дивана на втором этаже в квартире по адресу: 140, Осиер Крессент в Лондоне. Фото сделано автором 15 февраля 2003 года

Мать Марины Литвиненко, Марина Литвиненко и жена автора Людмила на кухне на первом этаже в квартире по адресу: 140, Осиер Крессент в Лондоне. Фото сделано автором 15 февраля 2003 года

Сын автора Никита и сын Литвиненко Анатолий на кухне на первом этаже в квартире по адресу: 140, Осиер Крессент в Лондоне. Фото сделано автором 15 февраля 2003 года

С одной стороны, описание квартиры напоминает ту, в которой мы были в феврале 2003 года. Но только отчасти. В той квартире 15 февраля 2003 года по адресу: 140, Ocier Crescent, кухня была расположена на первом этаже, и никакого балкона не было, а выход в садик был из кухни. Кроме того, Марина показывала их спальню, расположенную на втором, а не на третьем этаже.

Сравнение сделанных нами фотографий в той квартире и рядом с домом, с изображением этого дома из космоса, рассказ дочки Сони и некоторые другие обстоятельства позволяют сделать вывод, что это две разные квартиры. То есть в квартире, в которой Александр Литвиненко проживал перед смертью, мы не были. Дочка Соня упоминает «красный диван» в квартире отца. Да, такой красный диван, действительно, был, о чем свидетельствуют прилагаемые фото. Вполне вероятно, что именно этот диван видела дочка Соня в новой квартире Литвиненко.

Дочка Соня утверждает, что из кухни имелся выход на балкон, с которого можно было видеть дворик внизу. Но из прилагаемых фотографий, с моим сыном Никитой и сыном Литвиненко Анатолием видно, что кухня в квартире по адресу: 140, Осиер Крессент, была расположена на первом этаже с выходом во двор. Другие фото с участием моей жены Людмилы, жены Литвиненко Марины и ее матери также сделаны на кухне, расположенной на первом этаже.

Казалось бы, что в этом особенного? Но дело заключается в том, что новая квартира и старая, в которой мы побывали, были расположены по одному и тому же адресу – 140, Ocier Crescent. Число «140» означает номер квартиры. Ocier Crescent – означает наименование улицы. Но если две разные квартиры, принадлежащие одному владельцу, имели один и тот же адрес, то это значит, что Борис Березовский не мог об этом не знать.

Надо заметить, что квартиры под номерами 139 и 141, Ocier Crescent, расположены в строении, расположенном в другом здании, и даже не в соседнем по этой улице.

Почему две разные квартиры имели один и тот же адрес: 140, Ocier Crescent? И здесь сразу вспоминается бесспорный факт. Скорбящая жена почему-то на интернет-сайте Фонда справедливости имени своего мужа не поместила никакого адреса их последнего пристанища в Лондоне.

Почему? Если допустить, что операция с будущим громким отравлением Литвиненко радиоактивным веществом готовилась заранее и с участием жены Марины, то тогда все относительно несложно объяснить.

Марина хорошо помнила о моем знании адреса квартиры, где они проживали. Она лично мне продиктовала их адрес и способ, каким транспортом и через какие остановки нам с женой и сыном следует до них добраться 15 февраля 2003 года. Она, наконец, помнила о нашем визите.

После нашего неожиданного побега из Лондона я разговаривал с Мариной по телефону в апреле 2004 года. Она, явно испытывала страх, но вела разговор, так, как будто ей ничего не было известно, о нашем побеге. Можно предположить, что ей, конечно, не хотелось менять квартиру. Они вложили свои реальные так трудно собранные деньги в ее обустройство, покупку мебели, техники. Березовский, по их собственным словам, никак им не помогал и не спонсировал. Он лишь приобрел и предоставил право на проживание в ней. И, как мы знаем теперь из моих телефонных разговоров с Литвиненко, еще и добивался, чтобы они выплачивали арендную плату в размере 2000 фунтов стерлингов в месяц. Но, в случае, если перемещение в другую, аналогичную квартиру, обусловлено требованием Березовского, то Литвиненко, несомненно, были вынуждены подчиниться. Кроме того, зная импульсивный характер Александра, могу предположить, что после нашего побега из Лондона, скорее всего, он говорил, что я могу навести на него ФСБ. Поэтому, Березовский, как я понимаю, имевший конкретные планы в отношении устранения опасного свидетеля мог пойти на смену их жилища, постепенно ухудшая условия проживания.