Все эти препятствия с ленивой грацией преодолевались величественным «бентли», за рулем которого председательствовал Росс. Взгляд последнего оставался спокойным, снисходительным, заинтересованным.
Прямо перед большим бледно-голубым щитом на высоких столбах Росс прижался к обочине и остановился. По его просьбе Памфри опустил стекло со своей стороны и Росс, перегнувшись через товарища, обратился к приземистому, скептичного вида человеку, который стоял, лениво опершись спиной на один из столбов:
— Простите, вы случайно не можете нам подсказать, .в какой части города находится полицейское управление?
Человек молча оценил ненарочитую внушительность выставленного незнакомцем плеча, облегающий плечо костюм из сотканной вручную ньюбигтинской шерсти со льном цвета Шартрского собора и руки музыканта, которыми неожиданно заканчивались могучие запястья, толстые, как у оператора отбойного молотка. Он перевел взгляд на лицо Росса, терпеливое, не очень красивое, лицо инквизитора и знатока, торговца — в качестве последнего средства — болью.
Продолжая неторопливо изучать Росса, человек добрался до его глаз и увидел, что они устремлены поверх его головы и вбирают в себя послание, написанное на голубом щите большими четкими буквами: «Флаксборо приветствует осторожных водителей».
Человек вежливо подождал, пока взгляд Росса опустился, тщательно прочистил горло и сказал:
— Пошел-ка ты…
Главный констебль Флаксборо мистер Харкурт Чабб принял своих лондонских гостей с той скупо отмеренной степенью дружелюбия, которая, как он рассчитывал, все-таки не вызовет у них желания серьезно испортить ему жизнь. Он представил Пербрайта, который нашел рукопожатие Росса несколько затянутым и как бы изучающим, а Памфри — подчеркнуто крепким, словно человек собирался навсегда стать его лучшим другом.
Все, кроме мистера Чабба, сели. Главный констебль отступил на шаг назад и расслабленно оперся своим высоким худым телом на каминную доску, вытянув вдоль нее руку.
Росс посмотрел сначала на него, потом на Пербрайта.
— Я полагаю, инспектор, мистер Чабб объяснил вам,почему мы заинтересовались этим небольшим происшествием во… Флаксборо. — Секундная пауза красноречиво говорила о трудностях с географическими названиями, которые испытывает человек, много поездивший по свету. Кто знает, может быть, днем раньше ему приходилось вести подобную беседу где-нибудь в Стамбуле или Аделаиде. Пербрайт наклонил голову:
— Насколько я понимаю, один из двух исчезнувших людей, некто Хопджой, оказался…
— одним из наших ребят, — встрепенувшись, быстро договорил за него Росс и внимательно посмотрел на Пербрайта. — Вы, конечно, представляете, что может нас тревожить в ваших краях?
— Не могу сказать этого с уверенностью, сэр. У Памфри дернулась щека: до чего же тупы эти провинциальные полицейские.
— Это просто означает, — начал он, — что, исходя из соображений безопасности…— Он замолчал и посмотрел на Росса глазами Христа кисти Эль Греко.
Росс терпеливо улыбнулся.
— Фимбл-Бэй. Если вы не против, давайте начнем оттуда. Мне не нужно вам рассказывать об объектах Фимбл-Бэя. Да я и не мог бы этого сделать — допуск не ниже третьей ступени. Так что, расскажи я вам все, легче бы ваша жизнь не стала. Но вы понимаете, что это место нас очень беспокоит. Отсюда Хопджой. И, естественно, не он один.
— Все это я знал и раньше, — ответил Пербрайт. — Только Фимбл-Бэй, как принято считать, лежит не в нашей местности.
— В самом деле? — в голосе Росса сквозило удивление. Он перевел взгляд на главного констебля, как сбитый с толку путник мог бы обратиться непосредственно к королю страны, чьи жители оказались слишком своенравны. — Мистер Чабб, а как далеко, сказали бы вы, нахо-. дится отсюда Фимбл-Бэй?
— Даже не знаю, — главный койстебль вяло помахал своей тонкой гибкой рукой. — Спросите у мистера Пербрайта. Он вам ответит.
— Двадцать семь миль, сэр.
Из черных, вывернутых кверху ноздрей Памфри вырвалось пренебрежительное «пфф».
— Что ж, вам это может показаться большим расстоянием, инспектор, но, видит бог, если исходить из всемирных масштабов…
— Мой коллега, — вмешался Росс, — совсем не собирается читать нам лекции по астрономии. Мы прекрасно понимаем, что у вас и своих забот хватает, чтобы беспокоиться о том, что происходит в двух графствах отсюда. Но нам по роду нашей работы приходится порой заглядывать значительно дальше. — Он вдруг примирительно улыбнулся и достал из кармана портсигар. — Скажите, инспектор, вы выбираете время поиграть в крикет?
— Нет, сэр, — ответил Пербрайт не менее учтиво.
На долю секунды давление большого пальца Росса на защелку портсигара приостановилось. Затем он закончил движение и предложил сигарету сначала мистеру Чаббу, который поджал губы и отказался, а потом Пербрайту. Памфри, похоже, был не в счет.
— Этот вопрос я задал вот почему, — продолжал Росс. — Представьте себе Фимбл-Бэй в виде «калитки». Безопасность — это просто-напросто расстановка игроков: знаете, тех, кто стоит на «срезке», ковер-пойнтов, бестолковых средних правых, блокирующих…
— В лакросс я тоже не играю, сэр, — пробормотал Пербрайт.
— Блокирующее, — повторил Росс. — Верно, это не крикет. Вы совершенно правы. Сто очков — ваши. — Он откинулся на спинку стула и положил ногу на ногу. — Но вы поняли, что я хотел сказать о расстановке, не так ли? Хопджой — пока будем называть его так — был во Флаксборо нашим, если можно так выразиться, задним задерживающим [6].
Пербрайт переварил метафору, которой Росс, судя по его лицу, остался очень доволен.
— Его задача, стало быть, заключалась в перехвате информации, уходившей в этом направлении. — Он повернулся к главному констеблю. — Я и не предполагал, что наш городок отмечен на шпионских картах, а вы, сэр?
— Разумеется, нет, — ответил Чабб. — У нас же не…— он замолчал, подыскивая какое-нибудь достаточно нелепое название. — Алжир и не… и не Дублин.
Росс подчеркнуто аккуратно стряхнул пепел с сигареты.
— Вы знаете Дублин, мистер Чабб? — спросил он у пепельницы.
— Нет. А почему вы спрашиваете?
— У меня сложилось впечатление, что это название вам говорит о чем-то.
— А, это. Ну-уфф. Роджер Кейсмент [7] и все такое… Мыслительные ассоциации, я полагаю. — К своему удивлению, мистер Чабб обнаружил, что пытается как-то оправдаться. Он крепко закрыл рот и поднял глаза на часы на стене.
Памфри как раз собирался подкинуть дополнительный вопрос, но Росс, неожиданно подобрев, нагнулся вперед и взял с его колен «дипломат», который тот бережно, как младенца, покачивал.
— Здесь, — пояснил Росс Пербрайту, — хранятся весьма секретные бумаги. Вы, я надеюсь, отнесетесь с пониманием к тому, что я не смогу обрисовать вам всю картину полностью, но донесения Хопджоя заставляют нас серьезно предполагать, что он, по-видимому, вышел на нечто очень важное и интересное.
Он вынул из кармана несколько монет и выбрал одну, внешне напоминавшую обыкновенный флорин.
— Специальная насечка, — пояснил он, показывая на ребро монеты. Затем он вставил ее в щель замка, который в остальном представлял из себя просто гладкую пластину, и осторожно повернул. Через одну-две секунды раздался щелчок, и скоба замка откинулась.
Росс извлек из «дипломата» тонкую папку с бумагами и начал их по порядку просматривать. Пербрайт успел заметить две-три карты и несколько листов размером поменьше — очевидно, счета. Остальные листы содержали убористо отпечатанный на машинке текст, с четкими абзацами и подчеркнутыми подзаголовками.
— Предельно аккуратный парень, — вполголоса прокомментировал Росс.
Главный констебль едва заметно изменил положение тела и погладил подбородок двумя пальцами.
— Мы понимаем, — осторожно начал он, — что мистер Хопджой выполнял, так сказать, деликатную работу, касающуюся вещей, которые не могут затрагивать нас, простых полицейских. Тем не менее нас очень и очень беспокоит возможность того, что было совершено преступление. Позвольте мне говорить вполне откровенно, джентльмены: в какой мере мы могли бы рассчитывать на вашу помощь, расследуя это дело?
