— Салам алейкум, — почти выкрикнул Ибн Сулейман, стараясь перекрыть шум. И продолжил уже по-английски: — Это а'мил — гомункулус, один из тех, что вы прислали нам из Англии.
Он указал на медный торс, лежащий на столе в открытом виде. Видно было, что внутри корпус очень плотно нашпигован разного рода машинерией.
— Вот тут главный механизм, — указал Ибн Сулейман.
— А в голове? — спросил Гиффорд.
— В голове свои механизмы, — Ибн Сулейман подхватил голову гомункулуса, аккуратно ослабил отверткой какой-то винт, потянул на себя — и корпус головы раскрылся, как скорлупа ореха. — Видите? Как и в торсе.
— И вот с помощью этих штуковин он думает?
— Ну, он не думает, то есть не по-настоящему. Все его механизмы и устройства так сконструированы, что должны выполнять предписанные движения. Это лишь очень-очень сложный механизм, выполняющий программу, которую мы ему задаем. И он твердо следует этой программе — своих идей у него нет и быть не может. Он не способен своевольничать.
— Ну, все-таки способен, — первый раз заговорил Лоутон. — Я сам это видел.
— Вот с этим мы и должны разобраться.
Тейп потянула Лоутона за рукав. Тот нетерпеливо повернулся к ней.
— Спросите его, — прошептала Тейп, до последних пределов понижая голос. — Допустим, один гомункулус не может думать самостоятельно, а как насчет пятнадцати или двадцати? Что если они как-то связаны между собой?
— Чего? — переспросил Лоутон.
Как ни тихо говорила Тейп, но Ибн Сулейман расслышал и повернулся к ней.
— Да, мы думали и об этом. Если установить связь между всеми гомункулусами и задать правильную конфигурацию получившейся системе, то, возможно, они начнут думать самостоятельно. Но до сих пор не было ни одного свидетельства, чтобы, скажем, вот этот гомункулус как-то общался с другими. Да и каким образом он может это сделать?
Ибн Сулейман пристально глядел на Тейп. Та даже слегка попятилась.
— Не знаю.
— Нет, это действительно интересный вопрос. А ты кто?
— Я... меня зовут Тейп.
— Просто Тейп и все? Английские имена вообще звучат странно для нашего слуха, но такого я еще не слышал. Что ж, салам алейкум.
Тейп подхватила с верстака несколько деталей, выпавших из корпуса гомункулуса, повертела в руках, попробовала совместить и получила наконец нечто целое. Ибн Сулейман присоединился к ней, и они начали совместную работу, передавая друг другу детали и инструменты, обмениваясь короткими фразами. Остальные куда-то ушли, но Тейп этого даже не заметила.
Спустя какое-то время по цеху разнеслась громкая мелодия, и чей-то голос стал выпевать в минорном ключе текучие фразы. Тейп глянула на большие часы и к своему удивлению увидела, что уже полдень. Голос и музыка доносились из зарешеченных окошек в углах мастерской.
Рабочие откладывали инструменты и направлялись на выход. Тейп потянула Ибн Сулеймана за рукав халата, когда увидела, что и он собирается уходить.
— Что... что они делают? — спросила Тейп.
— Мы отправляемся на молитву, — ответил Ибн Сулейман. Ясное дело, предполагалось, что Тейп идти с ними не должна. — А ты. ну, не знаю. сходи пока перекуси, что ли.
Тейп вдруг поняла, что за работой она успела проголодаться. Утром проводник показывал им, где находится столовая, туда Тейп и направилась. Пару раз она сбивалась с пути, но, в общем, нашла нужный зал без особого труда.
Только она уселась на подушки, к ней тут же подошел гомункулус и принес еду. Вскоре в зале показались Гиффорд и Блант.
— А я считаю, что они не все говорят, — произнес Блант, когда они уселись неподалеку от Тейп. Он явно продолжал давно уже начатый разговор. — То, что они показали во время этой экскурсии, это показуха для отвода глаз.
— Но зачем им это делать? — недоверчиво спросил Г иффорд.
— А ты еще не сообразил? — Блант оглянулся по сторонам, но рядом с ними была только Тейп, все находящиеся в зале арабы сидели плотной группой в другом конце помещения. Однако Блант все равно понизил голос: — Они сами заставили наших гомункулусов взбунтоваться. А кто ж еще? Кто еще знает, как это можно сделать?
— Ну, есть и другие школы натурфилософии. — начал было Гиффорд.
Но Тейп была слишком нетерпелива, чтобы дать ему закончить.
— Но это же глупо! — заявила она Бланту. — Зачем бы они стали посылать нам машины, которые отказываются работать?
— А вам, молодой человек, лучше бы держать язык за зубами, когда старшие беседуют, — огрызнулся Блант.
— И все же зачем?..
— Я не знаю, но какая-то причина есть. Слишком уж они хитроумные, слишком изощренные. А кстати, где твой хозяин?
— Мастер Лоутон? Я думал, он с вами.
— А, ну ладно. Как бы там ни было, мы сегодня после обеда встречаемся в моей комнате. Так что тебе лучше бы найти его и напомнить, чтобы он не забыл.
Тейп вернулась к еде. Не было желания спорить с мужиком, не понимающим простой логики.
— Как я уже говорил, есть и другие адепты натурфилософии, — продолжил Гиффорд. — Другие нации, которые тоже научились делать гомункулусов, летать по воздуху и творить прочее колдовство. Например, японцы.
— Ну да, только с чего японцам вредить нашей королеве? — усомнился Блант.
— Не обязательно японцы. Но согласись, врагов у Ее Величества хватает. Папа заявляет, что она занимает престол незаконно, а ему все католические страны вторят — Франция, Испания...
— Испания? — вновь не удержалась Тейп. Собеседники повернулись к ней. — Я думал. ну, я имел в виду, что арабы выгнали испанцев из Аль-Андалуза.
— Так они и сделали, по большей части, — пояснил Гиффорд. — За исключением одной провинции на севере. Она называлась Лион, а теперь они ее зовут Испанией, как будто одна провинция может заменить целую страну.
Тейп кивнула. Теперь и она вспомнила — один из наставников упоминал Лион.
— Но испанцы сейчас совершенно бессильны, не так ли? — спросил Блант. — Их страна настолько мала, что ее и на карте с трудом разглядишь.
— К несчастью, они уже не бессильны. Они заметно окрепли за последнее столетие, после того как Изабелла и этот авантюрист Альфонсо открыли Новый Свет. А оттуда они вывозят золото кораблями.
— Да, но знания-то у них откуда?
— Оттуда же, откуда у них взялось в наши дни все остальное. Они их покупают.
— Ну, — воскликнул Блант. — Испанцы с французами по крайней мере христиане. А здешний люд погряз в язычестве. Они молятся какому-то лунному богу. А еще знаешь что? Здесь живут евреи, они спокойно расхаживают по улицам и открыто молятся своему богу.
— А кто такие евреи? — спросила Тейп.
— Кончай терзать нас своими вопросами, — раздраженно бросил Блант. — Иди-ка лучше отыщи своего хозяина, он не должен пропустить нашу встречу.
Тейп и самой было интересно, куда подевался Лоутон, но все же не настолько, чтобы тратить время на его поиски. Вместо этого, перекусив, она вернулась в мастерскую, где и провела вторую половину дня, работая вместе с Ибн Сулейманом. В конце концов, задание королевы превыше всего, а Лоутон уже большой мальчик, вполне способен обходиться без няньки.
Однако вечером, когда Тейп вернулась в отведенные им комнаты, она застала Лоутона в состоянии белого каления.
— Ты почему не сказал мне про сегодняшнюю встречу?! — заорал он.
— Я был занят, — ответила Тейп кратко.
— Занят! Ты мой слуга, а стало быть, должен помогать мне.
— Я не ваш слуга. Королева наказала мне разузнать, как работают эти медные обезьяны, именно этим я и занимаюсь.
— Королева! В Бедламе ей место, вместе с остальными придурками и лунатиками! О чем она думала, поручая ребенку дела государственной важности?
— Просто я лучше других разбираюсь в устройстве этих обезьян, поэтому она меня и послала. Я знаю про них даже больше, чем вы.
— Это просто смешно. Я знаю такие вещи, о которых ты и понятия не имеешь. И с чего это ее вдруг заинтересовало, как они работают? После того бунта она наконец-то совершила правильный поступок и закрыла мануфактуры по всей Англии — так за каким чертом открывать их вновь?
