Если гостям хотелось острой ощутить, что и они причастны к промыслу в морской пучине, к их услугам были коктейль «Тунец» — смесь рома, гренадина и клюквенного сока и «Рыбацкий салат» — ломтик ананаса с воткнутым в него очищенным бананом, окруженный заливным из тунца и завитками наструганного кокосового ореха.

Гарри Пена и его ребята знали и про салат, и про коктейль, и про бинокли, хотя сроду не посещали «Запруду». Свое невольное участие в жизни ресторана они иногда разнообразили тем, что мочились с борта лодки. Это у них называлось «вспенить ушицу для Банни Уикса».

Коллекцию гарпунов Банни разместил на необструганных стропилах под стеклянной крышей сувенирной лавки «Веселый китобой». Сувенирная лавка служила как бы преддверием к ресторану «Запруда» и призвана была поражать глаз своей замшелостью. Стеклянная крыша всегда выглядела густо запыленной: ее регулярно щедро опрыскивали аэрозолем «Bon ami»[9] и никогда не протирали. Тени от стропил и гарпунов крест-накрест пересекали сувенирную лавку. Банни удалось добиться своего: казалось, будто всамделишные китобои, от которых разит ворванью, ромом, потом и амброй, забросили как-то раз к нему на чердак свое снаряжение и того гляди нагрянут захватить его.

Вот по этим-то теням, крест-накрест бороздившим пол, медленно, нога за ногу, прохаживались Аменита и Кэролайн. Аменита задавала тон, всюду совалась первая, разглядывала сувениры со всех сторон, алчно и бесцеремонно.

Банни Уикс резво вбежал в сувенирный магазинчик. Спортивные туфли его поскрипывали, он будто драил подошвами пол. Банни был строен, лет тридцати с небольшим. Глаза его сияли словно фальшивые драгоценные камня, искрились как синтетические сапфиры, подсвеченные огоньками рождественских свечек, — такие глаза непременная принадлежность всех богатых американских педиков. Банни был правнуком знаменитого капитана Ганнибала Уикса из Нью-Бедфорда, того самого, что в конце концов убил Моби Дика. По слухам, не меньше семи гарпунов, развешанных наверху на стропилах, побывали в туше Великого Белого Кита.

— Аменита! Аменита! — ласково воскликнул Банни. Он обнял ее, крепко стиснул. — Ну как ты, моя девочка?

Аменита фыркнула.

— Я тебя позабавил?

— Меня-то нет!

— Я так и надеялся, что ты сегодня заглянешь. Приготовил тебе небольшой тест на сообразительность. — Он хотел похвастаться новинкой из своей коллекции сувениров, заставить Амениту догадаться, что это такое. Он еще не поздоровался с Кэролайн и теперь был вынужден это сделать — ведь она стояла, загораживая то, что он хотел доказать. — Прошу прощения.

— Извините. — Кэролайн Розуотер отступила в сторону.

Банни, по-видимому, не помнил ее имени, хотя она завтракала в «Запруде» по крайней мере раз пятьдесят.

Банни не нашел того, что искал, раскатился в другую сторону, п снова у него на пути оказалась Кэролайн.

— Прошу прощения!

— Это я виновата… — Кэролайн, отступая, наткнулась на премилую скамеечку для дойки коров, ударилась об нее коленом и упала, цепляясь руками за стойку витрины.

— О боже мой! — раздраженно сказал Банни. — Как это вас угораздило? Ушиблись? Сейчас, сейчас! — Он подхватил ее, но так, что ноги Кэролайн разъехались по полу, точно она впервые надела роликовые коньки. — Ничего не поцарапали?

Кэролайн криво улыбнулась:

— Только самолюбие.

— Да черт с ним, с вашим самолюбием, дорогая, — сказал он, сразу впадая в сварливый бабий тон. — Кости целы? Животик?

— Спасибо, все в порядке.

Банни тут же отвернулся и возобновил свои поиски.

— Ты ведь должен знать Кэролайн Розуотер, — заметила Аменита. И зря заметила — как будто назло.

— Разумеется, я помню миссис Розуотер, — сказал Банни. — Вы, кажется, состоите в родстве с сенатором?

— Вы каждый раз меня об этом спрашиваете.

— Правда? И что же вы каждый раз мне отвечаете?

— Да какое-то дальнее родство — предки, видимо, у нас общие.

— Как интересно! Он ведь уходит в отставку, да?

— Разве?

Банни снова повернулся к ней. Теперь у него в руках была какая-то коробка.

— Неужели он вам не говорил, что уходит в отставку?

— Нет… он…

— Разве вы с ним незнакомы?

— Нет, — угрюмо сказала Кэролайн, понурив голову.

— Наверно, с таким обаятельным человеком приятно познакомиться?

Кэролайн кивнула:

— Наверно.

— Но вы, значит, незнакомы?

— Нет.

— Ну вот, дорогая, — сказал Банни, останавливаясь перед Аменитой и открывая коробку, — сейчас проверим твою смышленость. — Он вынул из коробки со штампом «Сделано в Мексике» большую полую жестянку. Снаружи и внутри жестянка была оклеена веселенькими картинками. К ее верху, не имеющему крышки, была прикреплена круглая кружевная салфеточка, а к ней присобачена искусственная кувшинка. — Даю тебе задание: угадать, для чего это. Догадаешься — отдам задаром, хоть цена этой штуки семнадцать долларов, а у тебя, как известно, денег куры не клюют.

— Мне тоже можно попробовать? — спросила Кэролайн.

Банни прикрыл глаза.

— Разумеется, — прошептал он устало.

Аменита сдалась без боя, гордо заявив, что она тупа и презирает всяческие тесты. Кэролайн, блестя глазами, готова была весело прочирикать свою догадку, но Банни лишил ее такой возможности.

— Это футляр для запасного рулона туалетной бумаги, — объявил он.

— Как раз это я и хотела сказать, — проговорила Кэролайн.

— Да ну? — равнодушно отозвался Банни.

— Она же у нас Фи Бета Каппа[10], — сказала Аменита.

— Серьезно? — спросил Банни.

— Да, — ответила Кэролайн. — Я, правда, не люблю говорить об этом. Не люблю об этом вспоминать.

— Ну что, крошка-гений, нравится тебе эта штучка? — спросила Аменита, имея в виду футляр.

— Пожалуй, мила. Просто загляденье.

— Хочешь купить?

— За семнадцать долларов? — ужаснулась Кэролайн. — Конечно, футляр прелесть. — Она пригорюнилась при мысли о своей бедности. — Как-нибудь в другой раз.

— А почему не сейчас? — добивалась Аменита.

— Ты же знаешь, почему, — вспыхнула Кэролайн.

— Давай я куплю ее тебе.

— Нет, нет, ни в коем случае! Семнадцать долларов!

— Если ты не перестанешь вечно кудахтать о деньгах, я заведу себе другую приятельницу.

— Ну что мне тебе сказать?

— Заверни, пожалуйста, Банни.

— О, Аменита, милая, как мне тебя благодарить?

— И нечего благодарить: что заслужила, то и получай!

— Спасибо.

— Каждый получает то, чего заслуживает, — сказала Аменита. — Верно, Банни?

— Железный закон жизни, — согласился Банни.

Рыбачья лодка «Мэри» подошла к промысловым участкам и оказалась на виду у всех, кто пил и ел в ресторане Банни Уикса.

— Кончай спать, так вашу мать! — крикнул Гарри Пена своим задремавшим сыновьям.

Через несколько мгновений ловушка превратилась в развеселый, кровавый, кромешный ад. Восемь больших тунцов бились рядом с лодкой, и вода под ними ходила ходуном, пенилась, бурлила, кипела. Тунцы проносились мимо «Мэри», натыкались на сеть, неслась обратно.

Сыновья Гарри схватили багры. Младший ткнул багром в воду, всадил его в брюхо рыбы, вытащил ее, полумертвую от боли.

Рыба качалась на воде бок о бок с лодкой — обмякшая, не шевелясь, чтобы не усиливать муки.

Младший сын Гарри резко крутанул багром. От обжигающей боли рыба встала дыбом и с резиновым стуком опрокинулась в лодку.

Гарри хрястнул рыбу по голове тяжеленной колотушкой. Рыба затихла.

Еще одна тяжело шлепнулась в лодку. Гарри ударил по голове и эту — он бил их одну за другой, пока все восемь огромных рыбин не легли замертво.

Гарри захохотал, утер нос рукавом:

— Во, сукины дети! А, ребята?

Ребята тоже захохотали. Все трое были предовольны — житуха лучше не надо!

Младший показал ресторану нос.