— Рад видеть вас в добром здравии. Если бы вы знали, какие волнения вы поселили в нашем сердце, прелестная Эльвира. Признаться, только боязнь скомпрометировать вас, помешали нам штурмом взять вашу комнату, дабы убедиться в вашем благополучии.

Не последовало боли и за его прикосновением, лишь в душе поднялась горячая волна, пропавшая, едва я взглянула на Элоизу. Мигом растерявшая всю веселость сестра торопливо подошла ко мне и обратилась к едва заметно нахмурившимся лордам:

— Прошу меня простить, господа. Я вынуждена вас оставить. Моя сестра ещё слишком слаба, чтобы добраться до комнаты самостоятельно и…

— Право, не стоит так волноваться, Элоиза. — Памятуя о своём стремлении изучить наших гостей, улыбнулась я, проходя в комнату и с показным изяществом опускаясь на диван. — Я бы не отказалась услышать продолжение увлекательного рассказа лорда Зака о подводных кораблях[1]. Трудно поверить, что такое чудо возможно.

— Возможны и куда большие чудеса, моя леди, — улыбнулся беловолосый, опускаясь в соседнее кресло. — Здесь же, всё дело не в явлении божьей благодати, но в чуде куда более простом, но не менее значимом — науке и технологии. Так же, как люди изобрели однажды музыкальные инструменты и ноты, чтобы их понимать, так однажды откроют тайны законов природы, и создадут куда более удивительные вещи.

— Впрочем, надеюсь, этот процесс не будет слишком быстр. — Поддержал его Зак, опускаясь рядом с беловолосым.

— Вы боитесь прогресса, лорд? — Удивилась уже сидящая рядом со мной сестра. — Скорее, не ищу. Я излишне педантичен и сентиментален, а изменяющийся мир теряет своё очарование.

— Странно слышать такие слова от человека, наделенного столь глубокими познаниями.

— О, леди, вы мне льстите, — не без гордости улыбнулся рыжеволосый, сверкая золотистыми глазами. — На самом деле, идея путешествий под водой отнюдь не нова. Еще в начале предыдущего века обитатели восточных земель переворачивали свои ладьи, образуя тем самым воздушную полость, всплывая к которой воины могли довольно продолжительный промежуток времени, передвигаться по дну. Да и упоминания о колоколах встречаются в научных трактах ученых древности. Говорят, обитатели севера шьют подобные из шкур убитых ими китов и тюленей, передвигаясь в них среди серых вод вечно холодного океана.

— Китов? — Заворожено прошептала Элоиза, вызвав легкую усмешку на красивых губах.

— Да, — не замечая реакции своего спутника, подтвердил рыжеволосый. — Гигантских рыб, шкура которых без труда выдерживает удар копья, а свирепый нрав уводит под воду десятки торговых кораблей.

Элоиза не смогла сдержать восхищенно — испуганного вздоха, а беловолосый граф — тихого смешка.

— Вас не пугают тайны морских глубин? — Нахмурилась сестра, недовольно рассматривая всё ещё улыбающегося лорда Светоча.

— Боюсь, я придерживаюсь, мнения учёного Герфида, считающего китов млекопитающими животными, приписывая им крайне мирный нрав, прекрасная Элоиза, — произнёс он, отворачиваясь к огню. — А всем чудесам Севера предпочитаю Аврору.

— Аврору?

— Северное сияние, чудесную пляску огней в незнающем света небе. Кто-то называет его последним даром богов, а жители севера, уверяют в диковинном замке, сверкающем, будто драгоценный алмаз, что проступает среди её вспышек раз в году. Впрочем, оставим этот разговор — боюсь, леди Эльвира заскучала. — Переводя взгляд на меня, вновь улыбнулся беловолосый, но был остановлен:

— Нет-нет, мой лорд. — Улыбнулась я. — Прошу вас, продолжайте. Ваши слова более чем интересны, но несколько диковины, для никогда не покидавших замка нас.

— Ах, моя леди, вы не представляете, какие тайны хранят вечно сокрытые под снегом земли севера. День там короток, в то время как ночь длится полгода, и так холодна, что сам воздух замерзает, драгоценными камнями оседая на ресницах и мехе дох. — Вновь завладевая нашим вниманием, обратился ко мне Зак, мечтательно улыбаясь.

— Вам доводилось бывать на севере? — Поразилась Элоиза, а рыжеволосый лорд качнул красивой головой:

— Да, леди Элоиза. Нам с братом довелось провести там более двух лет и даже поучаствовать в постройке ледяного жилища — иглу и охоте на свирепых белых медведей.

— С братом? — Удивилась я, но ответил мне Светоч:

— Да, моя прекрасная госпожа. Но куда больше мне полюбились жаркие пустыни востока, где солнечным жаром пылает сама земля.

Значит, они братья, — удивилась я, из — под ресниц выискивая внешнее сходство меж нашими гостями. Не укрылось моё смятение и от рассмеявшегося Светоча:

— Да, милая моя леди, как ни странно, но наше родство неоспоримо, хотя и не имеет внешнего подтверждения. — Поняв, что мои взгляды не остались не замеченными, я смущенно потупилась, но неловкой паузе не дала возникнуть моя младшая сестра, спросившая, переводя восхищенный взгляд с одного брата на другого:

— Вы бывали и на Востоке?

— Да. Мы посещали и южные страны, любуясь гигантскими крокодилами, нежащимися в теплых водах глубоких рек. И влажные гектары тропических лесов, и бескрайние степи, по которым проносятся огромные табуны диких лошадей мустангов. Можно сказать, что мы повидали весь мир.

— Мустангов? — Услышав заветное слово, воскликнула Элоиза, в шутку называемая отцом Филиппой. — Диких лошадей? И дождавшись подтверждающего кивка рыжеволосого, жадно спросила, не сводя с него сверкающих глаз: — Какие они? Красивые? Рослые? — Вызвав новую вспышку смеха у Светоча, тараторила сестренка.

— Боюсь разочаровать вас, Элоиза, но пресловутые мустанги довольно неказистые, низкорослые лошадки, все достоинства которых заключается в пламенной ненависти местных коневодов к жеребцам, уводящим кобыл и жеребят в свои табуны.

Казалось, большего разочарования в жизни и беловолосом лорде, как её частного проявления, сестра не испытала бы даже если само небо обрушилось на землю.

— Все? — Ледяным тоном уточнила сестра, недовольно теребя сбегающую по плечу прядь.

— Боюсь, что так. Правда, иногда встречаются исключения, лишь подтверждающие основную безрадостную картину, являясь полукровками от более породистых лошадей.

— Вот как? — Совсем опечалилась сестра, лелеявшая трепетную мечту получить дикого гиганта, упоминаниями о которых пестрели страницы столь любимых ей приключенческих романов. Настала моя очередь разрушать назревающее молчание. Чем не преминула воспользоваться я, замаскировав восхищением давно терзавший меня вопрос:

— Что же привело столь искушенных путешественников в наши ничем не примечательные земли. — Вы недооцениваете красоту вашего края, моя прекрасная леди. Его стоит благословить уже за то, что он породил вас, прекрасная Эльвира. — Попытался уйти от щекотливой темы беловолосый. Но осмелевшая я улыбнулась, в поисках успокоения касаясь кольца: — И всё же?..

— Непобедимое желание познать все чудеса этого мира, моя леди, — пришел на помощь брату Зак. — Похвальное стремление, граф. — С трудом скрывая разочарование, признала я, отворачиваясь от улыбающегося мне рыжеволосого графа, словно на нож, натолкнувшись на взгляд синих глаз, неотрывно смотрящих на меня.

— А как относитесь к путешествиям вы, моя прекрасная леди? — Продолжая удерживать мой взгляд, ласково спросил беловолосый, заставив меня беспокойно нахмуриться.

— Боюсь, я ужасная домоседка. — Медленно произнесла я, чувствуя, как ускоряет свой ритм безвольное сердце. — Для меня и поездка на ярмарку — целое событие.

— Но, полагаю, от недостатка информации вы не страдаете, получая её… через прекрасную библиотеку замка де Элер. — Безмятежно улыбнулся Светоч, наблюдая, как тенью проскользнувшая в комнату служанка расставляет на круглом столе изящные фарфоровые чашки, розетки с джемом и другие необходимые атрибуты вечернего чаепития. А его брат насмешливо улыбнулся и спросил, поверх исходящее паром чашки:

— Вы же любите посещать библиотеку, Эльвира?

Готовое вот-вот разорвать путы смертной плоти и вырваться из груди сердце пропустило удар, а я отчужденно произнесла, глядя в черные глаза, застывшей на пороге матери: