— Не помню. Знаете, эти пустые разговоры, они не запоминаются как-то…

— Евгения Сергеевна, мы с вами встречаемся вторично. Я смотрю на вас, слушаю и никак не могу понять, действительно вы ничего не знаете и послужили этакой игрушкой в руках врагов или сами ведете умную игру?.. Уж очень все удачно получается у вас. Повсюду вы рядом, но всегда как бы в стороне…

— Да вы с ума сошли! — воскликнула Евгения Сергеевна, — Как вам могло такое прийти в голову?

— Не мне, другим может прийти, вот что опасно.

— Тогда арестуйте меня, чтобы не было опасности для вас.

— За каждым ходит своя опасность, — сказал Шутов. — И не надо горячиться. Арестовать вас просто. Но мне, лично мне, не хотелось бы ошибиться. К тому же у вас сын, а он мне понравился. Лучше, если вы убедите меня и тех, кто будет проверять материалы дела, что вы к нему не причастны. Я даже готов снять вопрос о вашем возможном, — тут Шутов сделал ударение, — знакомстве с Фатеевым до Койвы. Я допускаю, что вы не были с ним знакомы. В общем и целом логическая цепочка связывается довольно правдоподобно. Бы случайно попали в колхоз, где находится в ссылке Журавлев, это возможно. Никакого криминала в этом нет, ибо в другой деревне мог оказаться другой ссыльный. У вас не складываются отношения с председателем колхоза, который просто-напросто жулик и сукин сын, а вы женщина честная, с принципами, неотделимыми от нашей коммунистической морали, хотя и являетесь женой врага народа. Вам ничего не остается, как только уехать из, деревни. Пользуясь своим положением и вашей неопытностью в колхозных делах, председатель хотел втянуть вас в свои жульнические махинации, а когда вы отказались, он припугнул вас. Ссыльный Журавлев, симпатизируя вам и как женщине, и как товарищу- по несчастью, посоветовал уехать в Койву, поскольку здесь проживает также ссыльный Уваров, с которым они состоят в дружеских отношениях и который на первых порах мог бы помочь вам. Все в пределах логики и здравого смысла. В милиции вам отказывают в прописке и отправляют для проверки к нам. И вот тут — внимание! — оказывается, что бывший старший уполномоченный Фатеев откуда-то знал вашего мужа. Скорее всего, он был каким-то образом причастен к расследованию дела вашего мужа. Это мы еще проверим. Желая помочь вам, он договаривается с Алферовым, и вас принимают на работу в управление. При этом совсем- не обязательно, чтобы Фатеев признался, что знает вашего мужа. Вы не ожидали такого предложения, а потому растерялись. И, естественно, обратились за советом к Уварову, поскольку действительно никого в Койве не знали и должны были к тому же передать ему письмо от Журавлева. Он, не вдаваясь в подробности, посоветовал принять предложение — там хороший паек и работа по специальности. Какие у Фатеева и Уварова были виды на вас и были ли вообще, вы не имеете понятия. — Шутов замолчал, посмотрел пристально на Евгению Сергеевну и спросил: — Убедительно?

— Но именно так все и было, — облегченно сказала она.

— Никакой Плевако, — усмехнулся Шутов, — не выстроил бы такую линию вашей защиты. Но!.. Все могло быть чуточку иначе. От Журавлева вы случайно узнали, что Фатеев, с которым через мужа были знакомы, находится в Койве и занимает там — с их точки зрения — важное положение. Нет, Журавлев не знал, что вы знакомы с Фатеевым и что он вам нужен. Он просто упомянул его имя. И вы сами — сами! — решаете ехать в Койву, чтобы восстановить прерванные его переводом связи. Конфликт с жуликом председателем для убедительности был вами инсценирован. А дальше все очевидно. Согласитесь, что и такая версия сделала бы честь любому обвинителю…

— А вы умный и потому особенно опасный человек, — сказала Евгения Сергеевна, удивляясь собственному спокойствию, которое снизошло на нее.

— Дураков у нас не держат, это правда. — Шутов рассмеялся громко, ему понравилась шутка.

— Но в вашей… версии не хватает…

— Чего? — быстро спросил Шутов.

— С какой целью я стала бы заниматься такими делами?

— Конкретные цели мы выясним. Например, вражеская агитация среди заключенных. Бунт! Понимаете, бунт врагов в тылу, когда идет война! Имея допуск к делам, вы имели возможность подбирать нужных соучастников…

— Я бухгалтер, а не сотрудник спецчасти.

— Это-то просто. Завели бы знакомства, втянули бы других. Кстати, какие у вас отношения с Зоей Казимировной?..

— Нормальные, служебные.

— Я так и думал. Приятная дама, не правда ли? Как говаривали в старину, приятная во всех отношениях. Даже жаль, что ее переводят.

— Куда?

— Это не имеет значения. А вы разве не знали об этом?

— Понятия не имела. — Евгения Сергеевна пожала плечами. Она и в самом деле впервые слышала, что Зою Казимировну куда-то переводят.

— Мы с вами все говорим, говорим, все ходим вокруг да около, а я ведь жду, когда вы расскажете о разговорах, которые велись в вашем присутствии в доме Уварова…

— По-моему, вы уже спрашивали, и я отвечала, что никаких особенных разговоров в доме Уварова, где я была всего дважды, в моем присутствии не велось.

— Ответ четкий, ясный, хорошо продуманный. Но как же мне верить вам после этого? Мы ведь всё знаем… Эх, Евгения Сергеевна, Евгения Сергеевна! — Шутов покачал головой. — Мы ведь действительно знаем, что в вашем присутствии произносились грязные речи, в коих упоминалось, среди прочих имен, имя нашего вождя и учителя… Вспомнили?.. Ну да, Иван Грозный, Петр Первый, кто там дальше?.. Знаете, мне страшно вслух повторять то, что говорилось там, а вы, вместо того чтобы немедленно сообщить нам, как и обязан поступить каждый советский человек, умалчиваете, тем самым покрывая злобных врагов и агентов фашизма! Или вы согласны с тем, что говорили там?

Шутов встал и, опершись руками на столешницу, в упор, жестко смотрел на Евгению Сергеевну. Она почувствовала, как остановилось на мгновение сердце, образовав в груди удушающую и страшную пустоту. Она с отчаянной безнадежностью поняла, что положение ее безвыходное, ибо они действительно знают всё.

— Господи, — выдохнула она, — но там же были все свои!..

— Запомните навсегда, хорошенько запомните, что для вас они не свои, — наклоняясь вперед, сказал Шутов. — Я рад, что вы допустили всего лишь ошибку, не сообщив своевременно об этих вражеских разговорах. Но вас можно и понять — вы подозревали, что Фатеев тоже их человек, и поэтому не знали, куда обратиться. С таким же успехом вы могли подозревать и меня…

— Да, — прошептала Евгения Сергеевна, хватаясь за эту соломинку и вовсе не подозревая, что это не соломинка, а камень, который утащит ее на дно.

— Вы боялись их…

— Да! Да!

— Боялись за сына, за себя, никому не доверяли, вам повсюду мерещились враги… — Шутов говорил и говорил, все ближе придвигаясь к Евгении Сергеевне, почти наваливаясь на нее, однако она не разбирала его слов — это были просто слова, несшие страшный смысл, но не доходившие до ее сознания, потому как бы не имевшие никакого смысла, и лицо Шутова делалось прямо на глазах похожим на маску, покрывалось — так казалось Евгении Сергеевне — густой рыжей шерстью. — Враги наверняка успели пустить здесь глубокие и хорошо замаскированные корни, они опытные конспираторы, обзавелись помощниками… Зоя Казимировна навсегда исчезнет из Койвы, ее не было. Вы займете ее место. Вам доверяет Алферов, благоволит вам. Вы нравитесь ему и как женщина. Не чурайтесь его. Заведите широкий круг знакомств в управлении, знакомства с вами будут искать многие… Ходите в гости, приглашайте к себе. Вам дадут свою комнату. Прислушивайтесь, о чем говорят окружающие, главным образом сослуживцы… — Волосатая маска была совсем близко, маленькие желтые глазки в упор смотрели на Евгению Сергеевну, и она вскрикнула испуганно, с отчаянием и закрылась руками.

Шутов обошел стол и потряс ее за плечи:

— Что с вами? Воды?

Она отвела руки от лица. Перед нею, улыбаясь, стоял муж. Был он почему-то в военной форме.

— Вася? — сказала она. — Господи, Вася!..

XXXVI