Она, с другой стороны, в моих стихах всегда находила что похвалить. А я не умею хвалить. Даже когда я восторгалась её стихотворением, я говорила, что оно хорошее, но обязательно добавляла: «Для любителя». Когда она интересовалась, написала ли я что-нибудь новое, я отвечала: «Да написала чушь какую-то, нельзя людям показывать, ещё править и править надо». Лоб у меня морщился, взгляд направлялся вдаль, словно пытаюсь с одной мне видимой матрицы вычитать божественные стихи, доступные лишь великим мастерам. Но великий мастер оставался недовольным, потому что его ничего не устраивало. И он признавал, что у Далии стихотворения неплохие — хотя и любительские. И это длилось до дня, когда я попросила её показать мне свои новые стихи. Это были пять очень красивых стихотворений, о которых я сказала, что они «ОК», рекомендовала ей «это убрать, а здесь добавить одно-два слова, ради размера». Тогда впервые она мне сказала:

— Да? Редактор не считал, что надо что-либо поменять. Они напечатаны в предыдущем номере. Но если ты так думаешь…

Глаза у неё шкодливо искрились, а губы еле сдерживали улыбку. Она смеялась надо мной!

В одно мгновение у нас поменялись позиции, и я грохнулась с высоты, на которую так нагло забралась. Журнал, отнюдь небезызвестный в наших литературных кругах, печатал стихи Далии уже несколько лет!

— Почему это я никогда не видела твоего имени?

— Пишу под псевдонимом, конечно. И имя, и фамилия у меня на слуху, и все бы сразу поняли, чья я дочь, а мне не хотелось печататься по блату. Должны быть оценены мои стихи, а не родственные связи.

Ситуация требовала удивлённого восхищения, и я ради приличия сказала:

— Ух ты!

Но — чего греха таить? — я не могла обрадоваться её успеху от всего сердца. С тех пор не пишу стихов.

Далия так и не закончила институт искусств. Она себя называет «недоученный художник». Потому что у неё нет диплома. Но лёгкость, с которой она это говорит, и искорки в глазах говорят другое. Она так выглядит, когда говорит: «Мне эта длина юбки не идёт». Подумаешь! Сказать, что ей идёт — не идёт, сказать, что закончила — не закончила, но это всё — украшения, стразы. К сути не имеют никакого отношения. Далию заметили уже на третьем курсе, и она начала показывать — и продавать — свои работы на коллективных выставках, рядом с именитыми художниками. Диплом — кусок бумаги, который о таланте ничего не говорит. Я это понимаю головой, но в своей жизни я всегда настаивала на форме, так что не могу не завидовать людям, у которых хватает мужества обращать внимание в первую очередь на содержание.

А что касается выбора мужа — вот тут Далии везло как никому! Этот мой вроде бы тоже неплохой… но по сравнению с Профессором!.. И с Николой тоже. Встреча с Николой была просто джек-пот!

Закончив университет, Далия несколько лет проработала учителем философии в одной школе. Однажды она в городе случайно встретила профессора из её универа. Того — известного красавца, в которого все студентки были влюблены. А Профессор был не из тех, кто ухлёстывает за своими подопечными. Впрочем, бывшая студентка — это что-то другое, и Профессор пригласил Далию в кафе, а несколько месяцев спустя они сыграли свадьбу.

Профессор был самым подходящим для Далии человеком. Их брак был очень счастливым — она прямо светилась. А когда у них родилась дочка — казалось, вот оно, то неземное счастье, для которого Далия создана. Но Профессор внезапно умирает.

Это был шок для всех, кто их знал! Он был на двадцать лет старше Далии, но разве это возраст для смерти?! Он казался таким здоровым и полным энергии! И вот — не стало человека, в один миг…

Впервые мне было жаль Далию. Я ей завидовала, но не было у меня ненависти к ней, я не желала ей несчастья. Мне было бы достаточно видеть её иногда неуверенной в себе или испытывающей какие-то неудачи, которые бывают у всех, — мне хотелось, чтобы она хотя бы иногда сходила с той высоты, на которую я не могу подняться. Я всё-таки не последняя дрянь, чтобы желать ей смерти близкого человека.

Родители Далии были уже достаточно пожилыми и больными людьми, так что похороны организовали мы с друзьями. Я старалась побольше быть с Далией и с малышкой. Казалось, что Далия тронулась умом: пока я ругала не то Бога, не то судьбу за такую несправедливость, она только молчала. Она даже не плакала. Было похоже, что весь этот переполох она понимает не больше трёхлетней Милияны. Я серьёзно испугалась за её психическое здоровье.

Она не плакала, но было очевидно, что потеря мужа выбила почву у неё из-под ног. И это понятно: они ведь были действительно дивной парой. А она не плакала, и боль росла и росла, и Далия день изо дня становилась всё бледнее и бледнее. Но она не была бы Далией, если бы не вызывала ревность, даже попав в такую беду! В чёрном, высохшая, как веточка, на бледном исхудавшем лице эти её чёрные глаза стали ещё крупнее и чернее, — прости меня, Господи, она была умопомрачительно красива. Олицетворение героини античной трагедии. Не было мужчины, которому не хотелось защитить её! Завидовать вдове — какой нонсенс! Если бы меня спросили: «Хочешь поменяться?» — я сказала бы: «Нет, спасибо!» — мне такой опыт не нужен. Но мне бы хотелось быть Далией — с достоинством принимать жизнь такой, какая она есть, не жаловаться, не беситься.

Далии действительно было тяжело после смерти Профессора, но её не ждала обычная судьба вдовы с маленьким ребёнком. Всё-таки она родилась под счастливой звездой!

По обычаю, Далия ходила в трауре весь год. Она вела тихую жизнь: ребёнок да работа. Правда, даже после того, как она сняла чёрную одежду, она продолжила жить уединённо. Посвятив себя дочке и работе в школе, она редко виделась с кем-нибудь, кроме родителей. Именно в тот период она начала интенсивно писать картины. Но у Далии нет хобби — она всё доводит до профессионализма. Она поступила в институт искусств, и ещё до окончания о ней заговорили. Кажется, Милияна пошла в первый класс, когда Далия бросила работу в школе и посвятила себя живописи. Мила была развитым не по годам ребёнком и полностью поддерживала мать. Доходы Далии были нестабильны, и иногда им приходилось жить довольно скромно, но я никогда не видела, чтобы Милияна требовала купить ей что-нибудь. Когда я в их компании, я понимаю, насколько мои дети избалованы.

Два года Далия занималась только картинами, а потом начала работать ассистентом художника-постановщика в Национальном театре. Она занималась искусством, получала небольшую, но стабильную зарплату и выглядела совершенно довольной. Стала выходить в свет — не так часто, но заметно. Большую часть дней она проводила в своём мире, и каждый раз, когда мы встречались, я понимала, что такой образ жизни ей идеально подходит. Она всегда была очевидно рада встретиться со мной, но не пыталась видеться чаще. Мне, как всегда, чего-то не хватало, а у неё глаза блестели, и выглядела она всё красивее и красивее.

Наверное, потому что была влюблена. На этот раз в красавца значительно моложе её — в популярного актёра Николу Панича. Вот уже десять лет как они женаты — и всё так же красивы и влюблены. Они прекрасно ладят между собой, Никола с Милияной тоже в замечательных отношениях; да что тут и говорить — все им завидуют. Ну вот действительно: одна женщина еле находит одного мужчину, чтобы с ним нормально жить и создать семью. Ищет, ищет, выбирает, и всё равно: как начнут жить под одной крышей — понимает, что не согласна на это, не воспринимает то, и потом либо расстаются, либо она закрывает глаза на некоторые вещи, лишь бы как-то вместе функционировать. Обычно так. А Далии повстречались двое мужчин! Она в одной жизни встретила двоих мужчин, которые её любят — да нет, они её боготворят!

А я говорю: «Далия никогда не жалуется!» На что, о Господи, жаловаться человеку, которому так везёт в жизни?! У неё есть любимая работа; её окружают люди, которые ею восхищаются; замужем за человеком, который её обожает. Милияна — красивая умная девушка, уже взрослая и не требует внимания матери (да и в детстве-то не требовала). Куда бы ни ходила с Милияной, Далия гордо знакомит со всеми свою дочь (смогу ли я когда-нибудь так?!).