— Ты имеешь в виду Ноэль?

— Если хочешь, можем поговорить о Ноэль, — сказала Бренда, хотя на самом деле надеялась, что сегодня вечером они не будут о ней вспоминать.

— Я должен тебе кое-что сказать, — произнес Эрик.

«Мы расстались», — мысленно продолжила за него Бренда. Если он хотел сказать ей об этом, то она готова была говорить о Ноэль хоть весь вечер. Чао, Ноэль, расставание с Ноэль и, конечно же, яростные нападки на Ноэль.

Эрик достал синюю бархатную коробочку из кармана пиджака, и Бренда подумала: «У него кольцо. Для меня?» Но даже три коктейля не могли так сильно изменить реальность.

— Я собираюсь просить Ноэль выйти за меня, — сказал Эрик.

Бренда заморгала. Выйти за него? Она посмотрела на коробочку. Она была уверена, что кольцо было очень красивым, но не просила его показать. У нее не было повода для удивления — Эрик ее предупреждал. Он называл Ноэль «той, на которых женятся». Но у Ноэль был серьезный недостаток — она не ела. У человека, который не ест, большие проблемы с самооценкой. Бренда списала Ноэль со счетов в «Кафе де Брассельз» и была уверена, что то же самое сделал и Эрик. Бренда не могла вымолвить ни слова. Если бы Эрик знал, как Бренда его любит, он оказал бы ей услугу и сообщил об этом по телефону, чтобы она просто могла повесить трубку.

— Брен?

— Что? — сказала Бренда и расплакалась.

Эрик потянулся через стол и взял ее за руку. Он крепко сжал ее и погладил другой рукой. Синяя коробочка, так и не открытая, стояла между ними на столе. Бренда услышала перешептывания и поняла, что каким-то образом они с Эриком привлекли к себе внимание окружающих — все, несомненно, думали, что Эрик делал предложение Бренде.

— Убери кольцо, — прошептала она. — Пожалуйста.

Эрик засунул коробочку обратно в карман пиджака, но при этом не отпустил руку Бренды. Они еще никогда так не прикасались друг к другу, и для Бренды это оказалось одновременно удивительным и невероятно болезненным.

— Ты счастлива за меня? — спросил Эрик.

— Счастлива за тебя, — сказала Бренда. — И несчастлива за себя.

— Бренда Линдон…

Она увидела, как тяжелоатлет подходит к их столику, но больше не могла оставаться здесь ни минуты. Бренда отодвинулась от стола.

— Я ухожу.

— Ты снова меня бросаешь? — удивился Эрик. — Снова посреди ужина? — Он произнес первые строки ужасной песни Дэвида Соула. «Не сдавайся, детка. Мы достойны еще… еще одной попытки…»

— Это не сработает, — сказала Бренда.

— Бренда, — сказал Эрик, и она посмотрела на него.

— Что?

— Я ее люблю.

Бренда встала и оставила Эрика за столиком одного. Она плакала по многим причинам, в том числе потому, что настоящая любовь всегда приходила к другим женщинам — женщинам вроде Вики, женщинам вроде Ноэль. Бренда практически видела обнаженную Ноэль у Эрика в постели, которую он всегда ласково называл «своим гнездышком». Ноэль была в гнездышке, обнаженная, в одних лишь сережках-жемчужинах. Алебастровая кожа, каштановые волосы. Ребра проступали сквозь кожу, словно ключи от маримбы, на которой умел играть Эрик. Бренда вышла из ресторана.

— Восемьдесят вторая улица, — сказала она водителю такси, стоявшему у «Крафта», американцу во всех отношениях. «Бенни Тейлор», было написано у него на удостоверении. — У вас нет платка?

Он вручил ей небольшую упаковку салфеток «Клинекс».

— Вот, пожалуйста, дорогая.

Бенни Тейлор подвез Бренду к ее квартире без десяти десять.

— С вами все будет в порядке, милая? — спросил он.

Он спрашивал не потому, что она плакала, а потому, что у двери ее дома торчал какой-то мужчина. Мужчина был высокого роста и одет во все черное. Бренда взглянула в сторону двери — и у нее забилось сердце. Это был Джон Уолш.

— Да, все будет прекрасно, — сказала Бренда. Она попыталась разгладить одежду и поправить волосы. Ее макияж явно размазался. Она достала из сумочки деньги, чтобы заплатить Бенни Тейлору, и попыталась придумать, что скажет, выбравшись из такси.

«Привет! Что ты здесь делаешь?» У Бренды подкашивались ноги, да еще и три выпитых коктейля повлияли на координацию движений. Бенни Тейлор уехал; Бренда как можно увереннее подошла к улыбавшемуся ей Джону Уолшу. Сильный, мускулистый австралиец. Бренда попыталась быть крутой, но глупая улыбка просто не желала исчезать с ее лица.

— Привет, — сказала Бренда. — Что ты здесь делаешь?

Джон Уолш стал ее любовником. Он был ее любовником несколько дней, несколько недель, несколько месяцев. Это была их возбуждающая, очаровательная и священная, тщательно скрываемая тайна. Они никогда не говорили об университете за его стенами, и Джон перестал задерживаться в аудитории после занятий. Он звонил Бренде на сотовый — два гудка, затем сброс, это был их сигнал, — и они встречались в ее квартире. Если они не могли ждать сорок пять минут, которые уходили на дорогу, то встречались в Риверсайд-парке, где целовались за древостоем. Они гуляли в шторм, ели омлеты, пили красное вино, занимались любовью, смотрели старые австралийские фильмы вроде «Брейкер Морант». Джон Уолш рассказывал Бренде истории — о девушке из Лондона, которая забеременела от него и сделала аборт, о своем деде, который стриг овец на западе Австралии. Уолш рассказывал ей о своих путешествиях по миру. Бренда вспоминала о своем детстве в Пенсильвании, о родителях, о Вики, о Нантакете, о тетушке Лив, о колледже, об аспирантуре, о Флеминге Трейноре. По сравнению с жизнью Уолша все это было очень скучно, но он делал так, чтобы ее жизнь казалась захватывающей. Он задавал нужные вопросы, слушал ответы, он был эмоционально открытым и зрелым. Но больше всего в Уолше Бренде нравилась его серьезность. Он не боялся серьезных тем; он не боялся заглянуть внутрь себя. Возможно, так были воспитаны все австралийцы, а может, это появилось в нем благодаря его многочисленным поездкам, но Бренда не знала больше ни одного такого мужчины. Даже Эрик, даже Тед, даже ее отец. Стоило только спросить их о чувствах, и они смотрели на тебя так, словно ты попросила их купить тампоны.

Той зимой во время второй метели Бренда и Уолш укутались так, чтобы никто не мог их узнать, и пошли кататься на санях в Центральный парк. Время шло, и они становились все смелее. Они стали ходить в кино (Бренда надевала бейсболку и солнцезащитные очки. Она не разрешала Уолшу брать ее за руку до тех пор, пока в зале не выключат свет). Они обедали в кафе, выпивали, ходили танцевать. Они никогда и нигде не встречали знакомых.

В какой-то момент Бренда перестала думать об Уолше как о своем студенте. Он был ее любовником. Он был ее другом. Но потом пришел вечер понедельника, который все изменил. Бренда была дома одна, она проверяла контрольные работы. Она откладывала это, сколько могла, пока девушки-студентки не начали жаловаться; Бренда пообещала им выдать работы на следующем занятии, и ей оставалось проверить еще одну работу. К чести Уолша, он ни о чем ее не просил. Может, он просто забыл, что Бренда должна была проверить контрольные. Она с большим волнением взяла лист бумаги, на котором вверху были напечатаны рядом их имена: «Джон Уолш / доктор Бренда Линдон», — и начала читать.

Чего она боялась? Она боялась, что работа будет плохой — бессвязной, слабо аргументированной, с ошибками, опечатками и неверной пунктуацией. Она боялась, что там будут грамматические ошибки. Бренда боялась, что Уолш просто перескажет мысли, которые она высказывала на занятиях, вместо того чтобы выразить свои собственные (как сделала одна из Ребекк, за что и получила слабенькую «троечку»); она боялась, что он случайно процитирует кого-то и забудет указать источник. Эта работа могла поставить точку в их отношениях — не только потому, что Уолша могла разозлить низкая оценка, но и потому, что Бренда могла разочароваться в его интеллектуальных способностях.

Практически все студенты в группе сравнивали Кельвина Дера с одним из героев книг, указанных в списке литературы. Но не Уолш. Он выбрал книгу, которой не было в списке, книгу, которую Бренда никогда не читала, роман под названием «Райдеры» западноавстралийского писателя по имени Тим Винтон. Работа Уолша была посвящена проблеме, которую сам Уолш обозначил как «идентификация потери», — то есть как потеря кого-то или чего-то в жизни влияет на личность человека. В «Невинном самозванце», когда лошадь Кельвина Дера убила Томаса Бича, Дер потерял уверенность в своем жизненном предназначении. Это событие потрясло его до глубины души и заставило отказаться от собственных мечтаний и амбиций и переключиться на мечты и амбиции Бича. В «Райдерах» главный герой, Скалли, потерял жену — в буквальном смысле слова. Она улетела в Ирландию со своей дочерью, но, загадочным образом, с самолета сошла только дочь. В «Райдерах» Скалли ищет свою жену. В книге раскрываются изменения в личности человека, пережившего потерю. Все внимание Бренды было приковано к работе. Уолш четко изложил тезис сочинения на первых трех страницах, затем подкрепил его десятью страницами текста из двух романов и блестяще закончил свое сочинение, перечислив другие случаи идентификации потери из большого списка произведений. Эту проблему можно встретить, писал Уолш, в любом произведении, от «Гекльберри Финна» до «Любимой».