Во вторник Бренда на старом соседском «пежо» повезла Вики на химиотерапию вместе с детьми, сидевшими сзади. Изначально они не собирались брать детей с собой, но за выходные стало понятно: если мальчики останутся под присмотром Мелани, они либо сгорят в пожаре на кухне, либо захлебнутся, пытаясь напиться воды из садового шланга. Мелани собиралась остаться дома и «отдохнуть», по ее словам. А если бы она предприняла еще одну попытку бегства и преуспела, было бы еще лучше, подумала Бренда.
Бренда пыталась не выглядеть мученицей в своей роли служанки, потому что знала, что именно этого от нее ожидала Вики. В воскресенье днем они спорили на счет Мелани. Бренда выразила свое недовольство, и у Вики на лице появилось выражение, которое Бренда могла назвать только так: «она становится нашей мамочкой». Бренда не выносила это выражение, хотя и понимала, что этим летом ей придется часто его наблюдать. И в конце концов Вики — вот сюрприз! — согласилась с Брендой и извинилась. «Наверно, Мелани не стоило приезжать. Тогда мне это показалось хорошей идеей, но я поступила неосмотрительно. Прости. Да, мы поищем няню, и нет, пока мы ее не найдем, ты не будешь заниматься своим сценарием». Бренда была поражена тем, что Вики признала собственную недальновидность. За тридцать лет такое случилось в первый раз. Вики всегда была права; это определенно было заложено в ней еще с рождения. Она родилась уверенной в собственной правоте — а еще красивой, талантливой, умной и атлетически сложенной; она была примерной дочерью, прирожденным лидером, победителем в любом конкурсе, в котором участвовала, магнитом для подруг и парней. Она была сестрой, которой люди отдавали предпочтение. Снова, снова и снова, взрослея, Бренда кричала своим родителям: «Как вы могли так со мной поступить?» Они никогда не просили ее расшифровать это «так»; все было понятно. «Как вы могли родить меня после Вики?» С разницей всего в шестнадцать месяцев. Их постоянно сравнивали, и Бренда постоянно оказывалась хуже.
«Все люди разные». Эллен Линдон уже тридцать лет повторяла это Бренде. Даже родные сестры отличаются друг от друга. Но, как подметила тетушка Лив, Эллен Линдон была из тех женщин, у которых нет сестер. Эллен Линдон выросла в обществе трех старших братьев, и тот факт, что она родила двух сестер практически одну за другой, привел ее в такое замешательство, будто она принесла домой не детей, а скорее редкой породы шиншилл. Бренда считала свою мать милейшей из женщин. Эллен была стильной, утонченной и с идеальными манерами. Она разбиралась в искусстве, поэзии и классической музыке. С одной стороны казалось, что Эллен рождена быть матерью девочек: организовывать чаепития, застегивать пряжки на лакированных туфлях, читать вслух «Маленькую принцессу» и доставать билеты на «Щелкунчика». Но с другой стороны — и это был единственный пункт, по которому мнения Вики и Бренды всегда совпадали, — их мать не имела ни малейшего представления о том, что такое иметь сестру. Эллен ничего не понимала в донашивании платьев; она не знала, как это — зайти в класс и увидеть умиление на лице нового учителя, когда он узнавал, что в этом году ему посчастливилось учить «еще одну девочку Линдонов»! Бренда была уверена, что Эллен ничего не известно о коварной зависти. Она была бы потрясена, если бы узнала, что самые глубокие и темные тайны в жизни Бренды были каким-либо образом связаны с ее завистью Вики.
Вики все время поддразнивала Бренду ее преданностью «Невинному самозванцу», но эта книга, которую Бренда открыла для себя в столь нежном возрасте (в четырнадцать), была в ее жизни спасательным кругом. Эта книга, не раз подвергавшаяся опасности быть раздавленной подошвой кроссовок Вики, стала для Бренды точкой опоры, ее отличительной чертой. Благодаря этой книге Бренда начала читать, научилась аналитически мыслить, стала филологом, выбрала в колледже основным предметом американскую литературу, стала выпускницей, кандидатом наук, доктором наук, профессором и, вполне вероятно, самым большим в мире специалистом по Флемингу Трейнору. И теперь, когда у Бренды уже не было возможности рассказывать об этой книге студентам, когда она ничего уже не могла написать, чтобы это опубликовали в каком-то издании, хотя бы отдаленно связанном с наукой, ей пришлось пойти на преступление, которое некоторыми учеными рассматривалось как еще более ужасное, чем те, в которых ее уже обвиняли. Она решила превратить книгу в источник прибыли. «Все выноси на суд толпы». Она собиралась написать сценарий по «Невинному самозванцу». Бренда колебалась между мыслями о том, что это была потрясающая идея, и о том, что эта затея абсолютно лишена здравого смысла. Бренда думала: «Все ли блестящие идеи кажутся блестящими с самого начала или они представляются ничего не стоящими до тех пор, пока не осуществятся?» Впервые она задумалась о написании сценария по роману (или, как говорят, его «обработке») еще на старших курсах, когда была бедна как церковная мышь, жила на зеленом чае, сухом печенье и лапше быстрого приготовления. Но Бренда отбросила эту идею как бестолковую и просто смешную. Она, как и любой другой уважающий себя ученый, была пуристом.
Теперь же Бренда пыталась убедить себя в том, что роман просто идеально подходит для Голливуда. Действие романа происходит в восемнадцатом веке в Филадельфии. В книге рассказывалось о человеке по имени Кельвин Дер, чья лошадь случайно убила другого человека, Томаса Бича (лошадь ударила Бича ногой по голове, пока два человека у таверны спешили спрятаться от грозы). Кельвин Дер с помощью некоторых совпадений занимает место покойного Бича. Он подает заявление и получает работу Бича; влюбляется в скорбящую невесту Бича, Эмили. Он становится квакером и ходит в молитвенный дом Бича. Книга не удовлетворила многих критиков из-за счастливого конца: Дер женится на Эмили, у них рождаются здоровые и любящие дети, он доволен своей работой. Дер не испытывает никаких угрызений совести по поводу того, что он вошел в жизнь Бича, будто в заброшенный дом, отремонтировал и забрал его себе. Бренда шесть лет провела, анализируя определение личности, данное в книге, а также рассматривая основные идеи произведения на фоне колониальных и современных представлений о морали. Если тебе не нравилась собственная жизнь, честно ли это — просто стать кем-то другим? А как быть с тем, что человек уже мертв? Бренда часто чувствовала себя одиноким путешественником на ледяном плато своей темы. Больше никого это не интересовало. Но все могло измениться, если бы «Невинный самозванец» вышел в качестве фильма. Она, доктор Бренда Линдон, в прошлом профессор Бренда Линдон, получит всеобщее признание за то, что раскопала забытую классику; и, что более важно, ее простят.
И все же, когда искупление было практически у нее в кармане, Бренду терзали сомнения. Зачем тратить время на идиотский проект, которому суждено провалиться? И ответ был прост: у нее нет другого выхода. Если бы только ее научная карьера не потерпела столь ужасное крушение. Даже с миллионами потенциальных долларов в будущем Бренда все жила этими «если бы только». Если бы только той ночью, когда ей впервые позвонил Джон Уолш, она не ответила на его звонок, если бы только она попросила Джона никому не показывать свою контрольную работу, если бы только Бренда не вышла из себя во время разговора с миссис Пенкалдрон и не швырнула книгу в картину, если бы только она руководствовалась хоть толикой здравого смысла… Она по-прежнему была бы профессором. Профессор Бренда Линдон. Собственной персоной.
Ее первый семестр в «Чемпионе» прошел чудесно. Бренда получила самый высокий преподавательский рейтинг на своей кафедре, и этот рейтинг был опубликован в университетской газете. Некоторые говорили, что всему причиной то, что Бренда была свежей кровью, профессором в два раза моложе остальных на кафедре, да еще с таким необычным предметом изучения («Чемпион» был единственным университетом страны, в котором стали читать Флеминга Трейнора). Бренда была очень привлекательной внешне — стройная, длинные волосы, зеленые глаза, кожаные туфли от «Прада». Некоторые говорили, что на кафедре английского языка у нее просто нет конкурентов. Остальные были динозаврами, восковыми чучелами. Но какой бы ни была причина, Бренда переплюнула всех остальных профессоров на своей кафедре не только по количеству баллов, но и по количеству написанных о ней статей. «Привлекательная, пленительная… мы внимали каждому слову… мы продолжали дискуссию даже во дворе… мы продолжали говорить о книге за обедом. Доктор Линдон — квалифицированный и честный преподаватель… Она эталон профессора "Чемпиона"». Газета «Пен энд фезер» уже на следующей неделе посвятила ей первую страницу. Бренда была знаменитостью. Она была частично Бритни Спирс, частично Кондолизой Райс. Все старшие коллеги Бренды — в том числе заведующая кафедрой, доктор Сюзанна Атела, — призывали поздравить ее. Они завидовали ей, но удивлены не были. «Поэтому мы и взяли вас на работу, — сказала доктор Атела. — Вы молоды. Вы испытываете страсть к своему предмету, которую мы уже давно утратили. Поздравляем вас, доктор Линдон!»
