Август 1990г.
Едва уловимые за шумом просыпающейся улицы трели каких-то пичуг, обманчиво мягкие лучи солнца, только показавшегося из-за соседнего дома, и легкий ветерок - вот та обстановка, которой тихо радовался маленький десятилетний мальчик. Он сидел на крыше дома, прислонившись к каминной трубе, загораживающей его от взглядов с улицы, и с увлечением просматривал книгу, лежащую у него на коленях. На обложке красовалось: "Астрономия с древнейших времен и до наших дней". За полчаса, проведенных за чтением, ему удалось осилить почти половину книги. Секрет такой скорости изучения литературы заключался в пропуске кажущегося скучным для него материала. Взглянув лишь мельком на страницу, этот юный читатель сходу определял ее содержание. Что выдавало в нем истинного знатока своего дела, прочитавшего не один десяток книг.
Прошло немного времени, и мальчик, вздохнув, с видимым сожалением отложил книгу к стопке ее сестер и потянулся. Потом он снял круглые очки, заклеенные скотчем, и, наморщившись, потрогал натертую неудобной дужкой переносицу. Все эти действия вылились в мысли о том, что надо что-то делать с этой неудобной оправой, но единственным выходом было снять очки и продолжить чтение без них. Вообще, он надевал их только в школе или когда читал, устав держать книгу близко к лицу, предпочитая в остальное время носить их в кармане.
Посидев пару минут бездумно глядя в облака, плывущие по бескрайнему небу, еще раз вздохнув и потерев тонкий шрам на лбу, напоминавший молнию, мальчик протянул руку к следующей книжке.
- Гарри Поттер!!! - раздавшийся снизу крик заставил руку вздрогнуть, но не остановиться.
- Пятое лето идет, а я все никак не привыкну... - пробормотал он, вынимая из стопки самоучитель французского языка.
Гарри (а именно так звали худого черноволосого мальчика с зелеными глазами), прикрыв глаза и не обращая внимания на проклятия и небесные кары, призываемые ему на голову женским голосом из дома, стал вспоминать событие, случившееся с ним пять лет назад, благодаря которому он нашел это место.
Пять лет назад. Сад позади дома номер четыре на Тисовой улице.
- Стой, Поттел! От нас не уйдешь! - задыхаясь, кричал маленький толстый колобок на ножках по имени Дадли, размахивая метелкой.
Ему вторил мелкий щуплый Пирс Полкисс, который числился у Дадли другом и верным помощником:
- Если не остановишься, мы позовем тетю Петунью!
Гарри, не реагируя на выкрики в спину, свернул за угол и продолжил нестись к своей цели - зарослям нестриженных кустов, в которых до этого несколько раз удачно отсиживался. До них оставалось пробежать несколько метров, как случилось непредвиденное: он споткнулся и начал падать. На мгновение время как будто остановилось, а потом все понеслось вскачь: увидев приближающийся камень, лежащий на земле, Гарри в страхе зажмурился и в сердцах горячо пожелал себе оказаться отсюда подальше, потому что если и не от камня, то от погони ему точно крепко достанется. В следующий миг в глазах у него потемнело, хоть они и были закрыты, его сдавило со всех сторон сразу, он не мог вздохнуть - как будто Дадли врезал со всей дури под дых, глаза словно вдавило внутрь черепа, барабанные перепонки прогибались, и вдруг...
Он жадно глотнул воздуха и открыл слезящиеся глаза. У него было такое чувство, будто его пропихнули через очень тугой резиновый шланг, а потом еще пропустили через мясорубку. Он лежал на спине, и у него болело все тело, но, слава богу, это была не острая боль, а тупая и постепенно затихающая. Откуда-то снизу послышались знакомые голоса:
- Куда он делся?
- Снова сбежал в кусты...
- Глязный Поттел! В следующий лаз мы тебя достанем! - голосок Дадлика отчетливо выделялся на фоне окружающих звуков.
Утерев слезы, Гарри с удивлением огляделся, обнаружив себя сидящим на крыше такого знакомого дома. Облегченно вздохнув, мальчик снова улегся и уставился на пасмурное небо, задаваясь единственным вопросом: "Что, черт возьми, такое произошло?".
Провалявшись пару часов и так и не решив ничего, Гарри пролез в дом через приоткрытое чердачное окно. Больше таких странностей никогда не было, правда, были другие...
Год назад. Дом Дурслей.
Примерно раз в месяц дядя Вернон смотрел на Гарри поверх газеты и кричал, что племянника надо подстричь. Наверное, Гарри стригли чаще, чем остальных его одноклассников, но это не давало никакого результата, потому что его волосы так и торчали во все стороны, к тому же они очень быстро отрастали.
Однажды тетя Петунья заявила, что ей надоело, что Гарри возвращается из парикмахерской в таком виде, словно вовсе там не был. Взяв кухонные ножницы, она обкорнала его почти налысо, оставив лишь маленький хохолок на лбу, чтобы, как она выразилась, "спрятать этот ужасный шрам". Дадли весь вечер изводил Гарри глупыми насмешками, и Гарри не спал всю ночь, представляя себе, каким посмешищем он станет в школе, где над ним и так издевались из-за мешковатой одежды, заклеенных скотчем очков и любимых книг.
На следующее утро, посмотрев на себя в зеркало, он почувствовал переполняющую его ярость при виде своей лысой головы. Уставившись бешеными глазами и замахиваясь кулаком на свое изображение, Гарри внезапно ощутил некий дискомфорт на голове. На его глазах волосы удлинялись, превращая "прическу" в свое обычное растрепанное состояние. Как только удивление перебороло вспышку гнева, изменение волос прекратилось, чуточку недотянув до его стандарта.
Когда Петунья увидела его, ее чуть удар не хватил. Она только и могла, что стоять, открыв рот, издавая непонятные хрипы, и показывать пальцем на Гарри. За это ему запретили целую неделю выходить из чулана, хотя он пытался заверить Дурслей, что понятия не имеет, почему волосы отросли так быстро.
Настоящее время. Крыша.
Гарри встрепенулся и надел кепку - солнце вступало в свои права. Пора было продолжать заниматься: ему сегодня многое нужно было прочитать. Открыв самоучитель на закладке, мальчик погрузился в чтение, иногда едва заметно шевеля губами, а иногда и проговаривая тихим голосом фразы на французском.
Прозанимавшись до вечера и благополучно пропустив обед, который ему и так не светил, Гарри аккуратно собрал свои вещи в потрепанный школьный ранец, огляделся из-за трубы и, не заметив ничего подозрительного, направился к краю крыши с тыльной стороны дома. Здесь у него была привязана веревка, по которой мальчик обычно спускался - не мог же он неожиданно появиться внутри дома. Если бы он воспользовался чердачным окном, как сделал это рано утром, чтобы попасть сюда, то ему пришлось бы объяснять семейке Дурслей, каким образом он попал в дом через запертую дверь, уйдя днем в школу.
Гарри криво усмехнулся, вспомнив, как в начале лета дядя Вернон разразился речью о том, что племянник пошел умом в идиота-отца. Она повторялась из года в год на протяжении трех лет после того, как Гарри сказал, что ему придется все лето ходить на дополнительные занятия, поскольку является трудным ребенком и отстающим учеником. С тех пор он даже завел второй табель с оценками, куда вписывал сам себе "неудовлетворительно", поддерживая свою легенду дурачка. Он не хотел огорчать своих "родственников".
Остановившись около двери, он поморщился, вспомнив, что забыл вымыть посуду перед уходом, о чем свидетельствовал утренний рев "любимой" тетушки. Выдавив из звонка классическое "динь-дон", Гарри приготовился к появлению Петуньи. И она не заставила себя ждать:
- Почему ты ушел, не сделав то, что должен был, несносный мальчишка?! - с ненавистью глядя на Гарри, злобно спросила тетя Петунья, предварительно впустив его в дом и закрыв дверь - не дай бог, соседи услышат.
- Нахлебник! Жалкое ничтожество, как и твой отец! Всевышний, дай нам сил - мы прижили полного бездаря и лентяя! - с чувством надрывалась миссис Дурсль.
