Как-то они втроем — Рита, Виноградов и сегодняшний его собеседник, школьный друг Тамарина и полный тезка одного из самых знаменитых российских клоунов, просидели до утра за кофе и разговорами: у «охраняемого лица» был очередной кризис, автоматчики тихо дремали на стульях в холодном коридоре, не реагируя на судорожную суету медсестер, старавшихся без нужды не вторгаться в ординаторскую.

— Так как ваш шеф? Рита?

— Спасибо. Не жалуемся. А как здоровье начальника ГУВД? Как его супруга?

В принципе, эти вопросы были так же уместны, как виноградовская участливость, и в ответ на тактичное хамство собеседника капитану осталось только рассмеяться:

— Ладно! Считай, что протокольная часть закончена. Давай к делу.

— Не возражаю. Владимир Александрович, тут к нам прибежал один общий знакомый. В панике. Очень просил вас каким-либо образом устранить.

— Да-a. Ну, судя по тому, что ты мне об этом говоришь, просьба его отклонена? Смотри-ка, значит, точно я угадал!

— Угадал, Владимир Александрович. Давай так: я удовлетворяю твою тягу к знаниям, а ты оставляешь нашего общего знакомого в покое?

— Резон? Тебе, мне?

— А мы ничем не рискуем. Можно убрать капитана Виноградова, страдающего излишним любопытством, но это только создаст ненужные проблемы, шум поднимется. Тем более, ты же сказал, что какие-то меры принял: ерунда, конечно, но зачем лишняя головная боль? Дешевле договориться.

— Смотря о чем.

— Да о чем бы то ни было! Договориться всегда дешевле, чем воевать. Никому ведь ничего не докажешь, а крови друг другу попортим!

— Излагай.

— Излагаю… В двух словах! Мента можно убить, скомпрометировать, купить. Первое опасно и аморально, второе — хлопотно и не всегда надежно. Поэтому конкретно наш «коллектив» предпочитает обычно третий путь.

— Ну, с этим не ко всякому…

— Ошибаешься! Просто надо точно определить, сколько и в какой форме. Не обязательно деньги, валюта: ко многим твоим коллегам сунешься с конвертиком, так не только по морде получишь — еще и засадят за дачу взятки!

— Приятно слышать.

— А я это тебе не для удовольствия рассказываю. В основе всех человеческих поступков лежат три основных мотива: алчность, похоть и честолюбие.

— А страх?

— Страх вызывает непредсказуемые реакции, поэтому в качестве инструмента воздействия я лично предпочитаю его не использовать. Хотя есть сторонники…

— Давай короче! Лекции по психоанализу я могу где-нибудь и в другом месте послушать. — Виноградов брезгливо поморщился и отодвинул пустую тарелку. Захотелось уйти. «Ладно, попадешься ты мне в рейде, — подумал он, — поэкспериментируем…»

— Хорошо. Ты ведь Баркова лучше меня знаешь — денег он никогда бы не взял. И с бабами у него все в порядке… А вот с карьерой заминка вышла — блат, все своих пихают. А сам по себе Виктор Сергеевич парень принципиальный, авторитетом у бойцов пользуется, ни в чем не замаран. Перспективный офицер! Человек на своем месте, только начальству наплевать. А нам — не наплевать! Нам такой на этой должности — во как нужен!

— Это ясно. Иметь собственного командира роты резерва.

— Да что там — роты! Он же служить будет в Отряде, потом в Главке…

Виноградов поежился: организованная преступность перенимала формы и методы работы, издавна считавшиеся прерогативой спецслужб. Действительно, вербовать нужных должностных лиц — это одно. Но еще лучше самим вырастить своего человека с самого низа, сделать его депутатом, генералом, мэром…

— Остальное — дело техники. Мы организовали маленькое шоу в шопе, пожертвовали даже тремя хорошими людьми. Впрочем, они уже и так были покойниками, неделей раньше, неделей позже! А тут хоть с толком: все, вчера приказ о назначении Баркова подписан, наверное, и медаль ему сделаем. Главное, он знает, из чьих рук!

— Грамотно.

— Еще бы! У нас лучшие профессионалы бывшего гэбэ, такие люди — не поверишь. Живые легенды!

— А тут — я. Какая досада!

— Да ладно. Мы же не жадные: тебе премия перепала, на майора послали. Раз уж так получилось? Хочешь еще что-нибудь?

— А что сержант? Который с Витькой?

— С ним провели работу. Не расколется, тем более, он давно с нами, Барков этого не знал. Вот тот, кстати, долларами взял! Понять можно, на квартиру копит: жена, двое детей, все восьмой год в общаге. Кто ж поможет, как не мы?

— Благодетели…

— Такова жизнь. Мы, кстати, ему дали понять, что ты в курсе всего был с самого начала, специально даже подъехал. Это на тот случай, если шум поднимешь — боец расколется, а ты долго отмываться будешь, доказывая, что не верблюд. И Барков твое соучастие подтвердит, я его проинструктировал.

— Ну, блин… Вы и суки!

— Нет. Профессионалы. Слишком многое на карте, рисковать нельзя.

— Так что же, я теперь должен буду стараться всю эту историю замазать? И заткнуться в тряпочку?

— Да. В этом случае все достойные люди будут вознаграждены, мы расстанемся друзьями. А нет — никто не выиграет! Жизнь себе и людям попортишь, ничего не добьешься.

— Пошел ты…

— Как скажешь.

— Ладно! Но ведь существуют результаты экспертиз.

— Да. Это важно, это беспокоит. Барков упоминал с твоих слов. Можешь поподробнее?

— Могу! — Виноградову вдруг стало интересно, как бандиты выпутаются из патовой ситуации… — Есть такой сотрудник из Большого дома, Николай Николаевич…

…Лысый костоправ встретил капитана радостной улыбкой:

— Заходите, голубчик, заходите! Припозднились.

— Извините, Евгений Геннадьевич. Дела.

— Сегодня, к сожалению, без психотерапии придется, сразу на массажик. А то вон — уже следующий пациент ждет.

Из темного угла на Виноградова щурился, как всегда безукоризненно одетый, Николай Николаевич. Пограничника не было.

— С удовольствием, доктор!

Это оказалось как нельзя более кстати. Спина, плечи, шея — сладкая боль выворачивала забывшие эластичность суставы, тугие потоки крови обжигали кожу изнутри, проясняя мозг и заставляя яростно биться сердце. Что-то сочно похрустывало.

В конце концов каждый в этой истории получал то, чего добивался. Сеанс подходил к концу.

— Прошу!

Выпустив Виноградова из кабинета в холл, врач сделал приглашающий жест рукой.

— Благодарю вас, Евгений Геннадьевич. Вы же устали, нужно отдохнуть хоть пару минут. Я подожду! — Николай Николаевич даже не старался, чтоб это прозвучало искренне.

— Как прикажете, — дисциплинированно кивнул костоправ-психотерапевт, по совместительству выполнявший обязанности держателя комитетской явки. — Я у себя. — И скрылся за обитой войлоком дверью.

— Ну?

— Поехали.

— Куда? Прямо сейчас?

— Вы отказываетесь?

— Нет, но…

— Николай Николаевич. Может быть, вам нужно успеть предупредить коллег? Наружное наблюдение организовать? Засаду, не дай Бог?

— Поехали! Только вот что, Виноградов…

— Я что, похож на человека, склонного делать глупости? Идите первым. Я — сзади, метрах в двадцати. В какую угодно сторону идите, гуляйте. Если не лукавите и все чисто — к вам подойдут.

— Кто это будет? В смысле полномочий? — Николай Николаевич уже стоял у выхода.

Капитан с сожалением вздохнул:

— Не представляю. У нас с этим строго: каждый знает только старшего своей пятерки. Но, судя по всему, вами заинтересовался сам Командор! Я-то лично его ни разу не видел.

Владимир Александрович замялся, подбирая слова:

— У меня просьба… Если возможно, конечно! Потом, когда мы победим… Не забудьте, это я вас вывел на Организацию, хорошо?

— Посмотрим.

— И насчет подполковника Теплухина.

— Пограничника? Это вас беспокоит или…

— Он может быть опасен.

— Не волнуйтесь. Наш псих под контролем. Он еще может пригодиться. Все! Я иду.

— Я за вами!

…На этот раз встретились в какой-то котельной: Виноградов с полчаса проплутал по грязным, забытым Богом и городской администрацией подворотням, вывозился до неприличия и к тому же навеки пропитался едким запахом кошачьей мочи.