Основная тенденция Ленина - пользоваться в письменной и ораторской речи формами разговорно-обиходного языка - не ограничивается областью лексики, а захватывает и область синтаксиса, интонации. Обычная ораторская форма синтаксических повторений, образующих период, встречается у Ленина довольно часто, но, в соединении с обычной для него лексикой, периоды эти не имеют патетического, "высокого" характера, а реализуют лишь интонацию сильного категорического утверждения, действуя как периодические удары молотком: "При крепкой организованной партии отдельная стачка может превратиться в политическую демонстрацию, в политическую победу над правительством. При крепкой организованной партии восстание в отдельной местности может разрастись в победоносную революцию. Мы должны помнить... Мы должны взять....." (IV, 15.) "Говорят о чрезмерной высоте выкупных платежей, о благодетельной мере понижения и пересрочки их правительством. Мы скажем на это, что..... Мы выдвинем требование..... Говорят о малоземельи крестьян..... Мы скажем на это, что..... Мы выдвинем требование..... Мы выдвинем требование..... Мы потребуем..... Мы будем стараться....." (IV, 29).
Иногда функция этих повторений несколько иная - не столько стилистическая (интонационная), сколько конструктивная. Есть примеры, когда при их помощи речь Ленина слагается в своего рода "строфы", с полным синтаксическим параллелизмом, оставаясь в лексическом отношении обычной. Приведу такой пример без сокращений: "Вы видите они бедны они выступают только с маленьким листиком, изданным хуже рабочих и студенческих листков. Мы богаты. Опубликуем его печатно. Огласим новую пощечину царям Обмановым. Эта пощечина тем интереснее, чем "солиднее" люди ее дающие. Вы видите: они слабы, у них так мало связей в народе, что их письмо ходит по рукам, точно в самом деле копия с частного письма. Мы - сильны, мы можем и должны пустить это письмо "в народ" и прежде всего в среду пролетариата, готового к борьбе и начавшего уже борьбу за свободу всего народа. Вы видите: они робки, они только еще начинают расширять свою профессионально-земскую агитацию. Мы смелее их, наши рабочие уже пережили "стадию" (навязанную им стадию) одной только профессионально-экономической агитации. Покажем же им пример борьбы". ("Письмо к земцам" "Искра" 1902 г., N 18 и Собр. соч. IV, 107). Здесь особенно резко выступает установка на определенную конструкцию, напоминающую классические речи римских ораторов.
4.
Есть еще один интересный пример определенной стилистической и конструктивной установки. Это - статья "Главная задача наших дней", написанная в тяжелый момент после заключения Брестского мира. ("Известия ВЦИК" 1918, N 84 и Собр. соч. XV, стр. 164-168). Статья эта отличается от многих (если не от всех) других наличностью в ней большого ораторского пафоса - вплоть до "больших слов". Здесь Ленин не иронизирует и не нападает, как обычно, а защищается - и не от врагов, а от своих же ближайших товарищей. В связи с этим речь его достигает высокого ораторского напряжения - пример в этом смысле почти исключительный, но от этого не менее характерный, а наоборот - особенно показательный. Обычно рассеянные и как бы случайно появляющиеся ораторские приемы здесь сгущены и приведены в систему.
Статья бросается в глаза прежде всего стихотворным эпиграфом (кажется - единственный случай у Ленина) - и притом таким, который в устах Ленина звучит несколько неожиданно и возвращает к приведенным выше словам "больно становится за родную русскую речь":
Ты и убогая, ты и обильная,
Ты и могучая, ты и бессильная
- Матушка-Русь!
Эпиграф этот не стоит только над текстом, как motto, но и отражается в самом тексте, превращаясь в лейт-мотив. В середине статьи читаем: "чтобы Русь перестала быть убогой и бессильной, чтобы она стала в полном смысле слова могучей и обильной". И в следую щем абзаце: "У нас есть материал и в природных богатствах, и в запасе человеческих сил, и в прекрасном размахе, который дала народному творчеству великая революция, - чтобы создать действительно могучую и обильную Русь" (стр. 165) Конец: "Это как раз то, что требуется Российской Советской Социалистической Республике, чтобы перестать бы ть убогой и бессильной, чтобы бесповоротно стать могучей и обильной". (стр. 168).
Синтаксический параллелизм пронизывает всю эту статью, образуя повторения не только в крупных участках речи, но и в мелких - в частях фраз, и создавая ритмико-интонационные членения и соответствия. Статья делится на абзацы, между которыми явственно обнаруживаются корреспонденции, динамизирующие речь.
В центре первого абзаца, построенного на развернутых повторениями слов и конструкций фразах, появляются слова: "неудивительно, что на самых крутых пунктах столь крутого поворота" и т. д. Отсюда - начало второго абзаца: "России пришлось особенно отчетливо наблюдать, особенно остро и мучительно переживать наиболее крутые из крутых изломов истории, поворачивающей от империализма к коммунистической революции". Все дальнейшее движение этого абзаца образуется повторениями и параллелизмом: "Мы в несколько дней разрушили..... Мы в несколько месяцев прошли..... Мы в несколько недель, свергнув буржуазию, победили..... Мы прошли победным триумфальным шествием..... Мы подняли к свободе..... Мы ввели и упрочили Советскую Республику..... Мы установили диктатуру пролетариата..... Мы пробудили веру в свои силы..... Мы бросили повсюду клич..... Мы бросили вызов империалистским хищникам всех стран". Следующий абзац подхватывает начальную конструкцию предидущего - "И в несколько дней нас бросил на землю империалистский хищник, напавший на безоружных". Слово "хищник", повторенное еще дальше, возвращает нас к первому абзацу - "от войны к миру; от войны между хищниками" и т. д. Таким образом, третий абзац играет роль коды по отношению к первым двум и вместе с ними образует первую ораторскую "строфу".
Четвертым абзацем начинается новая "строфа": "Мы принуждены были подписать "Тильзитский мир". Конец ее, процитированный выше ("Чтобы Русь перестала быть убогой и бессильной, чтобы она стала в полном смысле слова могучей и обильной"), переходит в начало следующего, пятого абзаца "Она может стать таковой" - и в то же время, как я уже и указывал, повторяется в конце его: "чтобы создать действительно могучую и обильную Русь". Шестой абзац, открывающийся словами, которые восходят к концу четвертого и к началу пятого и в то же время подхватывают последние слова пятого абзаца, являются тоже своего рода кодой по отношению к двум предыдущим: IV - конец: "чтобы Русь перестала быть убогой и бессильной, чтобы она стала в полном смысле слова могучей и обильной; V - начало: "Она может стать таковой"; конец: "чтобы создать действительно могучую и обильную Русь"; VI - начало: "Русь станет таковой, если" и т. д.
Этими двумя ораторскими строфами (I-II-III и IV-V-VI) путь речи пройден до середины, что и отмечено особой вехой - возвращением к эпиграфу. Движение приостанавливается: "таков путь к созданию мощи военной и социалистической". Как видим, перед нами - сложная ценная конструкция, обнаруживающая ораторскую технику Ленина.
Седьмой абзац начинает собой новое движение: "Недостойно настоящего социалиста, если ему нанесено тяжелое поражение, ни хорохориться, ни впадать в отчаяние". Отметим здесь появление слова "хорохориться", взятого из разговорной лексики - обычный и характерный для Ленина прием снижения, здесь особенно резкий. Дальше являются новые повторения: "Неправда, будто у нас нет выхода..... Неправда, будто мы продали свои идеалы или своих друзей, подписав "Тильзитский" мир. Мы ничего и никого не продали, ни одной лжи не освятили и не прикрыли, ни одному другу и товарищу по несчастью не отказались помочь всем, что было в нашем распоряжении". Продолжение этого абзаца, построенное на сравнении с полководцем, "который уводит в глубь страны остатки разбитой или заболевшей паническим бегством армии", следует выделить в особый, восьмой, абзац - как отступление. Эти два абзаца образуют особую среднюю строфу, являясь как бы разбегом для нового движения.
