— Знаешь, Павел, когда нас всех арестуют, мне будет достаточно встречи с судьями — краснеть еще и перед твоим отцом за то, что втянул тебя в эти аферы, я не хочу, — серьезно сказал Чеботарев.

— Не придется. Мне еще шестнадцати нет. Так что когда вас посадят… Я хотел сказать "если" — мне все равно грозит только нагоняй от отца. По крайней мере, в первый раз получу по делу, а не за просто так.

— Никого не посадят, — пообещала самоуверенно Марина. — Подсаживайся, может, тоже чего-то дельное скажешь.

Потом они разошлись, решив не откладывать первоочередных дел на будущее. Чеботарев отправился довершать начатую Витьком регистрацию фирмы и открывать счет у уже знакомого работника банка. Витек рванул к Палычу, которому предстояло найти директора бывшего завода. Самому Витьку в тресте Бородянского пока лучше было не светиться. К тому же через несколько дней ему предстояла краткосрочная командировка в Таллинн, следовало загодя выправить загранпаспорт и купить билеты для себя и Марины. Сама девушка решила проследить за тем, чтобы мастера аккуратно собрали и расставили мебель, а заодно ничего не стянули, а Пашке и так деваться было некуда — не в школу же! Он предпочел остаться с Мариной в качестве охранника на случай непредвиденных инцидентов с мастерами, а заодно — настроить компьютер и составить список недостающей техники. Ему еще предстояло создать презентационный диск и написать хитроумную программу, способную следить за поступлением денег и выплатой процентов.

Палыч занял свой пост у проходной треста с раннего утра. Мимо него потоком в двери входили люди, с некоторыми он даже здоровался. Но Михаил Юрьевич Тщедушный, директор разворованного завода здесь не работал, потому четкого расписания его появлений не существовало. Оставалось надеяться на удачу. Она Палычу улыбнулась ближе к полудню, правда, лишь два дня спустя. До этого времени сторож уходил со своего нового боевого поста затемно, несолоно хлебавши, и потом ворчал на Витька, ежевечерне звонившего узнать результаты.

— А, здорово, — пробурчал директор в ответ на бурные словоизвержения Палыча. Ему хотелось быстрее отцепиться от старика, чтобы пройти внутрь и встретиться с Бородянским. Вызовы начальника треста вообще плохо сказывались на нервной системе проворовавшегося хозяйственника. Он боялся, что однажды в кабинете его вместо Бородянского с распростертыми объятиями встретит следователь из прокуратуры.

— Да погодите, не бегите так, — повис на его руке Палыч, — я вас третий день здесь отлавливаю.

— Зачем? День зарплаты — только через неделю…

— Знаю, не в том дело. С вами люди хотят встретиться.

— Что еще за люди такие?

— Деловые. Они на завод приходили вас искать…

"О, нет", — Тщедушный побледнел и отвел Палыча в сторону.

— А ты им сказал, что меня можно в тресте найти?

— Не догадался, простите…

— И дальше не догадывайся, — директор оглянулся по сторонам. — Что за люди, чего им надо?

— А я почем знаю? Эти, по моему… бизнацсмены. Один вообще с акцентом говорил, как Раймонд Паулс.

— Давно это было?

— Да с неделю, я вас никак поймать не могу, — Палыч четко исполнял наущения Витька.

— А Бородянский меня зачем звал?

— Он мне не отчитывается. Так мне что пришлым передать? Они же снова заявятся.

— Передай — не видел, не слышал, не знаешь. Умер, скажи, директор, много лет назад, а нового не назначили.

— Ну, как скажете. — Палыч пожал плечами и засобирался уходить. — Только они вам вроде какие-то деньги должны были дать…

— Постой, постой, какие деньги? — Михаил Юрьевич схватил Палыча за рукав и снова повернул к себе. Последнее слово всегда действовало на него магически.

— Почем я знаю, какие? Может, они у вас в долг брали? Будете встречаться или нет? — рассердился Палыч, которому и так было не до конца ясно, зачем Витек обратился к нему со столь странной просьбой, а теперь еще этот хмырь запутал его окончательно своими вопросами. Если бы не чувство благодарности за телевизор, а потом — и за теплые обновки, послал бы он Витька на хутор бабочек ловить. А то стоишь, мерзнешь, и хоть бы знать — зачем это все?

— Я подумаю, и если что заеду к тебе. Ты ведь по прежнему в сторожке живешь? — пообещал Михаил Юрьевич, и прошел в здание треста.

— А где же еще, вы мне квартиру так и не выделили, хотя обещали, — но директор сделал вид, что не слышал последних слов старика и юркнул в дверь. Палыч снова пожал плечами и побрел к автобусной остановке.

Тщедушный между тем, размышляя над странной информацией, прошел в приемную Бородянского. Секретарша сказала: "он уже ждет", и открыла перед ним дверь.

— Рад видеть вас, Лев Семенович, — сияя улыбками, директор прошел к столу и пожал протянутую ему руку начальника. — Зачем понадобился?

— Ты мне вот что скажи: ты с кем-нибудь по поводу организации на твоем заводе нового производства переговоры вел? — не здороваясь, строго спросил Бородянский. Директор на несколько секунд сделал вид, что задумался, потом перегнулся через стол поближе к начальственному уху и почти шепотом произнес:

— Лев Семенович, и завода уже давно нет — мы то с вами знаем…

— Я ничего не знаю, — отрезал Бородянский. — Вот ты, может, знаешь. Так что?

— Никаких переговоров.

— И с Таллинном тоже?

— С Таллинном — тем более.

— Странно… — задумчиво произнес начальник треста и протянул директору отрез факсовой бумаги. — А это тогда что такое?

Директор принял бумагу и прочел:

"Экспертиза подтвердила высокое качество завода Мосармстрой семь сырья тчк Проект опробирован лабораторных условиях тчк план идет по всем зпт валом по завалам тчк Вылетаем из Таллинна Москву завтра просьба бронировать номер двух Россия люкс или пентхауз зпт как прошлый раз тчк Планируемый объем миллион долларов зпт минимум зпт посмотрим на месте тчк Бородянский с приветом. Уважением Витас Жальгирис тчк".

Директор положил бумагу на стол, и отчитался по-военному.

— Ничего не понимаю. Никакого проекта не составлял. Никакого Витаса не знаю. Что еще за Витас Жальгирис такой? Ну и фамилия… К тому же и не эстонская. Наверное, ошиблись адресом.

— Да нет, адрес точный, нашего треста. Отправлено из Таллинна. Почему он пишет, что я с приветом? И по кому это "всем идет план", хотел бы я знать?

— Это у них акцент такой, — поспешил успокоить разгневанного Бородянского Михаил Юрьевич. — "С приветом" — значит, привет вам передают, с уважением, то есть. А это — в смысле "все идет по плану". Да ошибка это какая-то, Лев Семенович! Мало ли в Москве арматурных заводов… осталось, — добавил он, слегка смутившись.

— В общем, я ничего не понял. Ошибка или нет, а разобраться надо. Завтра из Таллинна есть рейс — пойдешь и встретишь этого Витаса.

— Слушаюсь… А номер в отеле снимать?

— Тебе виднее. И ко мне голубчика, не медля. Разберемся, кто из нас с приветом.

— Слушаюсь, — армейская терминология явно не подходила к отутюженно-гражданскому облику Тщедушного, но он упорно продолжал ей пользоваться, потому что пред очами Бородянского чувствовал себя как проштрафившийся рядовой на горячем плацу.

— Можете идти, — отпустил его Бородянский, а сам стал размышлять над тем, кого ему предстояло вскоре увидеть в своем кабинете. В телеграмме ему не давала покоя одна фраза — "как в прошлый раз". По всему похоже, что прибалтийские гости в Москве уже бывали, значит, Тщедушный что-то знал, но темнил и ему не открывался. Может, они ему взятку пообещали, а он делиться не захотел?

— Разберемся, — снова пообещал он сам себе.

В аэропорт "Домодедово" Тщедушный прибыл за полчаса до прибытия рейса из Таллинна, и принялся бродить по просторному залу, подыскивая место, где можно было примоститься за стаканчиком кофе. Найти свободный столик в кафе возможным не представлялось.