К полудню я побывал в двух монастырях, отмеченных на моей карте, но ни в том, ни в другом не нашел то, что искал. Скорее не то чтобы не увидел — не почувствовал того, что ожидал почувствовать. Я ни минуты не сомневался, что это будет ясно сразу — вот я, на месте, точно так же, как не сомневался, что ложка согнется в моей руке. Такое объясняй не объясняй, но оно есть, и подобная уверенность была мне хорошо знакома.
Что ж, на карте, которую я держал в руках, оставался только один монастырь. Результат, надо думать, будет тот же. Спустя два часа я был на месте. Выбравшись из машины, я вышел, чтобы все разведать.
Неспешно пройдясь по монастырскому двору, я остановился перед входом в храм. Ощущение у меня было, что я по-прежнему все так же далеко от Марко и других детей, но как раз тут и смогу узнать что-то важное для себя. Была, определенно была какая-то связь между этим монастырем и тем, который я искал. Возможно, они принадлежали к одному монашескому ордену или кто-то здесь знал что-то такое, что пригодится мне в поисках. Я поднялся по ступеням и вошел внутрь.
Этот храм ничем не отличался от других православных храмов, с иконами и свечами, горевшими в каждом углу, и запахом ладана, который, казалось, исходил от самого древнего строения. Старый монах поправлял фитиль в лампаде — я подошел к нему и остановился, ожидая, когда он взглянет на меня.
— Прошу прощения, вы говорите по-английски?
Он не ответил, но жестом пригласил меня следовать за собой. Все так же молча он вывел меня через боковую дверь в пристройку, примыкавшую к церкви. За маленьким столиком там сидела женщина, он что-то сказал ей по-болгарски. Она поднялась и вышла, а монах тем временем жестом пригласил меня присесть на низкую деревянную скамью. Потом он тоже вышел, и я остался в комнате один. Но не прошло и минуты, как в дверь вошел другой монах, такой же пожилой.
— Вы искали кого-то, кто говорит по-английски? — обратился он ко мне. — Я немного говорю, но не очень хорошо.
Понятно… то есть извините за беспокойство, — почему-то мне вдруг стало неловко. — Я путешествую по Болгарии и попутно провожу исследования для моей книги. Я писатель, и по моим сведениям, где-то в этих краях есть такой монастырь, где обучают детей… детей очень необычных. Я хотел найти этот монастырь, но у меня пока ничего…
— Прошу меня простить, но мне ничего об этом не известно, — ответил священник.
Неправда. Он точно знает, где это место, и мог бы меня провести прямиком к нему, если бы захотел.
— Если у вас все, тогда извините.
— Прошу вас, святой отец, мне очень нужна ваша помощь, — я сделал шаг вслед за ним. — Я прибыл сюда с добрыми намерениями, и не просто так — мне кажется, что это не я их ищу, а меня ведет что-то к этим детям. Несколько месяцев назад я встречался с одним совершенно замечательным мальчиком из Болгарии, которого зовут Марко, и мне очень нужно встретиться с ним снова. Что-то странное начало происходить со мной после того, как он коснулся меня, и я просто ума не приложу, что мне с этим делать. Даю вам слово, что я приехал сюда не ради праздного любопытства.
Это был, конечно, отчаянный шаг, так сразу все выложить незнакомому монаху. Но я не мог, подойдя так близко, повернуть назад ни с чем.
Он определенно что-то знает, я в этом ни минуты не сомневался. Но только как разговорить его?
— Я ведь вам уже сказал, что даже не слышал ни о чем подобном. Монастырь, где учат детей… надо же такое придумать, — упорно стоял на своем монах. — Мы тут уже четыреста лет, и я не стану рисковать из-за такой чепухи. С вашего разрешения…
Святой отец, я знаю, что вам известно, где они… Я чувствую это, — еще одно, отчаянное усилие достучаться до самой его души. — Тот мальчик, Марко, оставил мне способность видеть, что люди скрывают внутри. Поверьте, вам нечего меня опасаться, — но мне просто необходимо найти его.
Старик посмотрел мне в глаза, и его взгляд внезапно смягчился. Он открыл пошире дверь и кивнул мне, чтобы я шел за ним. Через узкий проход мы вошли в помещение еще меньше прежнего, похожее на офис.
— Присядьте, прошу вас, — сказал он, показывая на стул. Сам же он сел за столом. — Меня зовут отец Ансельм, я настоятель этого монастыря. Вам нужно понять, что вы задаете мне вопрос, на который я не могу ответить. Эта тема очень непростая, хотя я склонен верить, что вы прибыли сюда не со злом. Но если хоть слово вылетит наружу… это будет очень плохо. И без того уже слишком много людей знают об этом.
— О чем? Что вы хотите сказать? — спросил я его.
— Я могу рассказать вам следующее… — продолжал он. — На некоторых из братьев нашего ордена возложена очень важная и опасная задача — находить детей, обладающих Даром, а затем обучать их. Для этого есть несколько путей. Иногда родители замечают странные способности в своих детях и обращаются к нам за помощью. Подобные сведения доходят до нас постоянно, и мы всегда исследуем такие случаи. Но так бывает крайне и крайне редко, чтобы детей приводили к нам. Как правило, братья сами стараются их находить. Трое из членов нашего ордена постоянно разъезжают по Болгарии в поисках детей с Даром.
— И что же в первую очередь привлекает их внимание? — спросил я.
— О, всякие необычные проявления, любой знак, который может указывать на необычные психические способности.
Но, опять же, успешными такие поиски тоже бывают не часто. Наконец, самый распространенный способ: при одной из наших церквей существует летний лагерь, где сотни детей проводят свои каникулы под наблюдением нескольких опытных братьев, которые знают, что в первую очередь нужно подмечать. Время от времени находится ребенок, который говорит или делает что-то такое, что привлекает их внимание. Когда такое случается, с ребенком начинают работать особо, предлагая для начала несколько самых простых задач на применение психической силы. Крайне редко случается так, что кто-то справляется с этими тестами. Но если эта стадия пройдена успешно, тогда ребенку предлагаются новые задания, чтобы выявить подлинную глубину его способностей. Только один из пятисот детей проходит все тесты. Так что можете себе представить, как мало таких детей. Когда в конечном счете все же выясняется, что ребенок соответствует всем нашим критериям, мы советуемся с его родителями. Братья стараются разъяснить им, как важно для ребенка научиться пользоваться Даром с любовью и состраданием и что нигде его не научат этому лучше, чем у нас. Если мы получаем их разрешение, тогда ребенка забирают в монастырь, и какое-то время такой мальчик или девочка проводят в его стенах. Как долго — зависит от ребенка и его способностей. Затем он отправляется домой и продолжает жить, как нам хочется верить, обычной, нормальной жизнью. Хотя лично я не думаю, что это возможно. Эти дети, как вы, без сомнения, и сами уже убедились, очень далеки от того, что мы привыкли считать нормальным. Они очень необычны, они пришли для того, чтобы преподать нам какой-то очень глубокий урок. Вы упомянули о мальчике по имени Марко. Каков он собой, расскажите?
— На вид ему примерно дет десять, ничего такого особо примечательного нет, если не считать родинки на шее, с правой стороны… каштановые волосы…
— Можете не продолжать, — прервал меня отец Ан-сельм. — Знаю, о ком вы сейчас говорите, но, поверьте моему слову, это невозможно. Это не может быть Марко.
— Получается, вы его тоже знаете?
— Я знаю одного мальчика, который подходит под это описание и его зовут Марко, но большего я вам сказать не могу. Вам придется это узнать самому.
— Каким образом?
— Я собираюсь сделать нечто, чего никогда прежде не делал, но чувствую, что должен. Я расскажу вам, как добраться до нашего другого монастыря — того, где обучают детей. Там вы получите ответы на ваши вопросы.
Это была самая радостная новость для меня за последние много-много месяцев — наконец-то оказаться так близко к цели моих поисков. И все же я чувствовал, что чего-то не хватает, что он чего-то недоговаривает о Марко, и от этого «чего-то» у меня вдруг холодный пот выступил на лбу.
