Сколько звезд голубых, сколько синих,

Сколько ливней прошло, сколько гроз.

Соловьиное горло — Россия,

Белоногие пущи берез.

Да широкая русская песня,

Вдруг с каких-то дорожек и троп

Сразу брызнувшая в поднебесье

По-родному, по-русски — взахлеб;

Да какой-нибудь старый шалашик,

Да задумчивой ивы печаль,

Да родимые матери наши,

С-под ладони глядевшие вдаль;

Да простор вековечный, огромный,

Да гармоник размах шире плеч,

Да вагранки, да краны, да домны,

Да певучая русская речь!

Каждый день был по-своему громок,

Нам войти в эти дни довелось.

Сколько ливенок, дудочек, хромок

Над твоими лугами лилось.

Ты вовек не замолкнешь, родная,

Не померкнут веснянки твои,

Коль сейчас по переднему краю

Неумолчно свистят соловьи!

Все равно на тропинках знакомых

И сейчас, у любого крыльца,

Бело-белая пена черемух

Льется, льется — и нет ей конца!

Соловьи, соловьи, соловьи,

Не заморские, не чужие,

Голосистые, наши, твои,

Свет немеркнущий мой, Россия!

Им, певучим, остаться в веках

Над ватагой берез непослушных,

На прибрежных густых лозняках,

Над малиной — зеленой и душной.

Над черемухой дикой, лесной,

Чей веселый наряд неизменен, —

Вся она в белой пене весной,

В бело-белой и в розовой пене!

Край родной, весну твою

Сердцем принимаю,

Я весной в родном краю

Наломаю Маю.

Я пройдусь полянками,

Радость понимая,

Праздничного, яркого

Наломаю Маю.

Я пройду, где разметалась

Широко долина.

Наломаю краснотала,

Ивы и калины.

К ним, в сыром, но теплом рву,

На глухой дорожке,

Желтых лютиков нарву,

Ландышей в сережках.

Дальше — пусть в моем дому

Счастье будет полным, —

Колокольчиков приму

Голубые волны.

И пойду к себе домой

В голубом и синем…

Милый отчий край, ты — мой,

Ты моя, Россия!

Летит заря, за ней белее снега

Черемухи отвесная стена.

Заря в волну бросается с разбега,

И сразу разгорается волна!

И сразу поднимается на ярус,

И вот над ней, бегущей напролом,

Простерт, как птица, алый-алый парус,

И он волны касается крылом!

Челн мчится вдаль, он хочет побыстрее

Сойти с огня, но тщетно: все равно

Уже огонь набросился на рею,

Челну другой дороги не дано!

За ним в багровой ленте перелески,

Под ним — рудая полая вода.

А на корме, прищурившись от блеска,

Сидит рыбак, спокоен, как всегда.

И весел он, что новый нерест вызнал,

Что хороша хозяйка у него,

Что сам неплох…

                      Заря играет в брызгах

На кожаном переднике его.

За зеленым лугом

Тын или ограда,

И на всю округу

Тополей отрада.

Рядом, недалечко,

Протекает речка.

Возле этой речки

Сосенки — как свечки!

Реченька-забава,

Берега крутые,

В заводях купавы

Плечи золотые!

И сошлись дороги,

Как слетелись гуси,

Там, где моет ноги

Белые Маруся;

Где рукой затейной

На песке откоса

Лютики иль вейник

Заплетает в косы;

Где цветет калина,

Где над самым плесом

Ветви наклонила

Белая береза.

Люблю березу русскую,

То светлую, то грустную,

В белом сарафанчике,

С платочками в карманчиках,

С красивыми застежками,

С зелеными сережками.

Два столба хрустальных врыты,

Сторожить приставлены.

Ледяные окна скрыты

Ледяными ставнями.

На шесте на ледяном

Ворон ходит ходуном.

Днем и ночью ворон кружит,

Ворон тужит об одном,

Что который год на стуже

Он не спит спокойным сном.

За избою лес

Прямо в небо влез,

За избой лесок —

                           высок.

Ворон знает эту рощу —

Там служить и жить попроще.

Там морозы, там метели

Все живут в одной артели.

Там бы дали рукавички

И подзорную трубу,

Там кричали бы синички:

«Сидит ворон на дубу!»