Мелихов. Приятно, что и мне что-то удалось вам подарить..
Гранин. Главный грёзолог нашей страны…
Мелихов. Да, грёзовед. Но вот ещё такой вопрос – судьба книги в компьютерное время. Умрёт ли книга как материальный носитель или будет жить, несмотря на то, что всё можно с экрана читать?
Гранин. Вопрос достаточно серьёзный, настоятельный. Время всё упорнее выдвигает его, потому что появилась электронная книга. Она даже приняла формат книги, чрезвычайно удобна. Я пользуюсь ею. Вот я поехал с дочкой в Карловы Вары, в санаторий, хотел взять с собой что-то читать, взял электронную книгу, где были собрания сочинений Достоевского, Толстого, Чехова, Лермонтова, Пушкина, полные собрания! В одном чипе это всё было. И я наслаждался там чтением дневников Льва Николаевича Толстого. Никогда я не мог бы взять с собой шестнадцать томов Толстого. А тут очень удобно и хорошо. Ну, есть некоторые неудобства, которые очень быстро осваиваются. Но есть «но». Во-первых, я лишаюсь эстетической составляющей, ведь книга – это художественное, полиграфическое создание. Иллюстрации я не очень люблю. Но вот шрифт, шрифтовая игра, переплёт, бумага… всё это, переплёт, запах… Электронная книга не пахнет. А эта пахнет. Кроме того, в электронной книге нет следов предшествующих читателей – пометок на полях, подчёркнутых строчек. С другой стороны, освобождается квартирное пространство. Возникают лёгкость, удобство обращения с библиотекой, то есть находить легче. Так что электронная книга, электронное чтение имеет неоспоримое сегодня преимущество.
Мелихов. Сейчас довольно популярно мнение, что русская литература учила бескорыстию, не учила человека быть деловым, всё время влекла от будней, от прагматики куда-то в небеса, в мечты, в грёзы. И это сделало Россию отсталой страной, это вызвало революцию, и в наше прагматическое время нужно эту опасную для жизни классику задвинуть куда-нибудь в подвал – ну, какие-нибудь сверхинтеллигентные любители пусть ею занимаются, а массовому читателю она не нужна. Поэтому нужно её из первостепенных предметов перевести во второстепенные, а на первостепенные передвинуть предметы утилитарные: экономика, информатика, химия, физика и тому подобное. Как вы к этому относитесь?
Гранин. Это наивно и неправильно. Во-первых, вы преувеличиваете роль литературы.
Мелихов. Не я, я только повторяю…
Гранин. Всё равно. Вы повторяете с таким восторгом…
Мелихов. Хорошо, я буду повторять со слезами.
Гранин. Это мнение я не могу принять, потому что оно преувеличивает роль литературы. Литература не предназначена для того, чтобы…
Мелихов. Учить.
Гранин. И даже воспитывать человека. У неё более высокое предназначение, она предназначена ни для чего.
Мелихов. Не для житейского волненья, не для корысти, не для битв…
Гранин. Она для наслаждения, для мечты, для размышлений. Ну, вот товарищ Сталин любил читать классику и читал внимательно, с комментариями на полях. Два раза перечёл «Воскресение» Толстого, Чехова любил читать, Достоевского читал, то есть читал величайших моралистов, можно сказать. И что? А приезжая из своей квартиры или из своей дачи в Кремль, без всяких сомнений подписывал расстрельные списки и совершал свои злодейства, нисколько не мучаясь при этом совестью. Ну, это крайний пример, но во всяком случае, если бы литература обладала такой очищающей силой, мир был бы лучше.
Мелихов. Я-то вообще считаю, что литература не учит и не воспитывает – она защищает. Защищает от ужаса нашей мизерности. Человек, который обладает литературным даром и с восторгом прочёл какие-то прекрасные книги, живёт в более красивом мире, воображаемом красивом мире, чем те, кто не обладает начитанностью и эстетическим вкусом. А красота нас защищает от ужаса. Разве экономика или информатика защитят нас от старости, смерти, утрат, предательств, от унижений? А литература защищает. Не так неотразимо, как хотелось бы, но ничего лучшего всё равно не придумано. И те умники, которые хотят оставить людей без литературы, оставляют их без экзистенциальной защиты. Наедине с безжалостным космосом.
Гранин. Можно и так понимать. Разные есть вещи, которые привлекают к художественной литературе. Во-первых, ты лучше узнаёшь человека. Лучше узнаёшь злодея, лучше узнаёшь доброту, душевность и т.д. Откуда мы узнаём бескорыстное и красивое состояние человека? Вот «Дон Кихот» например. Достоевский считал книгу «Дон Кихот» величайшим произведением мировой литературы. Помните, «Остановись, мгновенье, ты прекрасно!» – это мы знаем из «Фауста». Мы знаем 1812 год из романа «Война и мир»… Литературные герои избавляют от одиночества, сопровождают нас.
Кроме того, обогащается речь; сравнения, метафоры, синонимы – вся эта оснастка языка русского возникает из литературного чтения прежде всего.
Мелихов. И ещё. Сегодня в государственную повестку дня поставлено патриотическое воспитание. Но патриотизм – это прежде всего эмоциональное единение с предками. И где же мы знакомимся с этими самыми предками, как не на уроках литературы? Те, кто изгоняет литературу из школы, тем самым подкапываются под национальное единство, не побоюсь этого штампа, ибо уничтожение литературы ведётся под куда более демагогическими лозунгами. Разумеется, это зависит от власти – продвигать литературу в школу или задвигать её в подвал. Так кто-нибудь во власти производит ли на вас впечатление человека начитанного и умеющего ценить хорошую литературу? Если судить хотя бы по его речам?
Гранин. Насчёт речей ничего не могу сказать, потому что речи им пишут, это зависит от спичрайтеров – «Ой, не хватает нескольких пословиц» или «Юмор надо добавить». Это составляется по таким рецептам, которые не свидетельствуют о знании литературы или языка… А литература у нас, по-моему, довольно прочно отодвинута, потому что считается, что нужны практические знания, математика нужна. Компьютер не требует стихов, компьютер требует математики, физики, химии и так далее, компьютер требует способностей логического мышления. И что мы имеем в результате? Мы убедились вначале, что это действительно не нужно. Ну не нужно это и не нужно. А нужно овладеть информатикой, нужно, понимаете ли, для того, чтобы уметь пользоваться этими машинами, машинками, железяками. А стихи не нужны. Но, кажется, мы начинаем убеждаться, что это пагубная идея. Это пагубная идея, которая погубила во многом наше общество. Рыночные отношения плюс отсутствие гуманитарного образования – они заодно сделали очень много для того, чтобы испортить человека. Советский человек был более моральным, чем сегодняшний «рыночный» человек. Бессовестность, понимание того, что только деньги всё решают, что никакие, понимаете, ваши законы, политика, ваша забота о Родине – всё это пустые слова. Деньги! Деньги важнее Родины, деньги важнее истории нашей, деньги важнее красоты. А что важнее денег? А ничего – ни ваши Толстые, ни ваши Чеховы – нет ничего важнее денег. И поэтому пошли вы все подальше с вашими разговорами.
Мелихов. А возможна ли столь вожделенная всеми нами модернизация с таким человеком, с чистым прагматиком? Считается, что Россия должна модернизироваться, а модернизация – это рациональность. Есть люди (я буду пересказывать вам их идеи с мрачным выражением лица), уверенные, что прагматизм и рациональность одно и то же, хватит-де нам витать в облаках, пора сделаться рациональными, и тогда Россия модернизируется сама собой.
