Сыщик взял шляпу, помолчал несколько минут, глядя в окно, и сказал:
— Я ухожу, леди Анджела. Быть может, на днях вы напишите мне и объясните, каким образом ваш супруг, отравленный мышьяком, навлек на вас такие ужасные неприятности?
Она вскочила, дрожа всем телом.
— Мышьяком?.. И вы знали? — едва смогла пролепетать леди Литли.
Он кивнул.
— С этого и начались все ваши несчастья. Лорд прожил несколько лет в Сирии, где некоторые европейцы приобретают эту странную привычку. В день вашей свадьбы я встретил молодого химика, который нес ему очередной пакет с ядом. Потребление мышьяка начинается с малой дозы и доходит до количества, достаточного для отравления целого полка. Мне кажется, лорд Евстафий успел достигнуть этого уровня.
* * *
Письмо от леди Литли пришло только через три месяца.
Она писала:
«Я была в отчаянии, узнав о его ужасной привычке, и никак не могла свыкнуться с ней. Наш брак был очень несчастлив. Муж был раздражительным, придирчивым. Он дважды ударил меня из-за пустяков. Я хотела поговорить с доктором, но муж угрожал мне, что скажет, будто никогда не принимал мышьяка и что я отравляла его. Вскоре он заболел бронхитом, и мне пришлось доставать ему мышьяк. Химик отказался снабжать его. Как-то ночью я старалась удержать его от приема яда, и между нами разыгралась бурная сцена. Кончилось тем, что я дала ему яд, и он потребовал еще, крича на меня из кровати! „Я расскажу, что ты меня отравляешь! Ты хочешь моих денег, ты — убийца!“
Тут послышался какой-то шум, и, оглянувшись, я увидела в дверях незнакомого мужчину с грубым лицом. Тут муж издал странный звук и упал на подушку. Вы, вероятно, уже догадались, что к нам вошел Озевольд. Он пробрался в дом и подслушал этот разговор. И как вы думаете, что случилось дальше? Он поверил, что я действительно убила Евстафия! Будь я в состоянии трезво рассуждать, я сейчас же позвала бы врача и все ему рассказала. Мне ничего бы не стоило доказать, что мой муж употреблял мышьяк в течение многих лет. Но я совсем потеряла голову от страха. Я дала Озевольду денег и впоследствии послала еще. Вы себе представить не можете, что мне пришлось пережить в дни процесса! Ему удалось вырвать у меня обещание, что я попытаюсь добиться его оправдания. В противном случае он угрожал выдать меня в день рассмотрения его апелляции…»
Оратор дочитал письмо до конца и бросил его в камин.
МИСТЕР РАТОР ЧИТАЕТ МЫСЛИ
«Умный преступник всегда сумеет обойти полицию,
— писал известный плут Лен Уитлон в американской газете,
— если он тщательно выработает план действий и выполнит его в точности».
Лен Уитлон в совершенстве знал пять языков. У него было немало приятелей и соучастников, многие из которых сидели в европейских тюрьмах. Сам же он редко бывал под подозрением и никогда еще не приговаривался судом к наказанию.
Его можно было встретить в американском баре Клариджа в Париже или в Армонвилле. Изредка он отдыхал в Виши или Баден-Бадене, а несколько чехословацких курортов посещал регулярно. Будучи очень тщеславным, он всеми силами старался поддержать свою репутацию самого ловкого плута в мире.
«Чтобы стать удачливым грабителем, надо быть хорошим психологом. Недостаточно знать законы и полицейские инструкции. Нужно уметь читать мысли противника. Все остальное сводится к продуманному руководству операцией и лояльности по отношению к своим товарищам»,
— писал он в газете.
Инспектор Ратор столько раз перечитывал эту статью, что знал ее почти наизусть. Он вырезал ее из газеты и вклеил в рабочую тетрадь. Сыщик с нетерпением ждал момента, когда Лен появится в Англии.
— Передайте мои слова вашему приятелю, — сказал Оратор другу мистера Уитлона. — Если он когда-нибудь вздумает появиться в Лондоне, то я обеспечу ему бесплатный отдых на одном из британских курортов в течение четырнадцати лет.
Лен принял вызов.
* * *
Через плохо освещенный фонарями Берфорд-сквер неторопливо шествовал дежурный полисмен. Он направлялся в сторону Кенфорд-стрит. Там он договорился встретиться с констеблем Симпсоном, дежурившим на соседнем участке. Тот обещал продолжить рассказ о похождениях своего шурина, бросившего семью и уехавшего в Канаду искать счастья.
Блюстители порядка благополучно встретились на заветном углу.
— На чем я остановился, Гарри? — спросил Симпсон. — Ах, да! Так вот я и говорю сестре: «Ты сама во всем виновата! Ведь…». Симпсон умолк на полуслове, потому что услышал истошный крик:
— Убивают! Спасите!
Полицейские бросились на помощь. На пороге одного из домов стояла девушка. При тусклом свете уличного фонаря они разглядели, что ее наряд состоял только из белой ночной рубашки.
Увидев полицейских, она воскликнула:
— О, слава Богу, вы пришли!
— Что случилось, мисс?
— Я услыхала крик… и шум борьбы… хотела войти в его комнату…
Девушка ощупью искала на стене выключатель и, наконец, нашла его. Большой стеклянный фонарь, спускавшийся с высокого потолка, осветил прихожую золотистым светом.
— Где это было, мисс? В какой комнате?
Дрожащей рукой она указала на лестницу.
Полицейские заметили, что, несмотря на мертвенную бледность, лицо ее поразительно красиво.
— Накинь на даму пальто, Гарри, — сказал констебль, указывая напарнику на шкаф, в котором висели шляпы и пальто. — Теперь, мисс, пожалуйста, проводите нас.
Она отрицательно покачала головой. Зрачки ее глаз были расширены от ужаса.
— Нет! Нет, нет! Я не могу… Идите сами. Комната на первом этаже, окна выходят на сквер…
Полицейские быстро взбежали по ступенькам на площадку первого этажа. В этот миг вспыхнуло освещение. По-видимому, девушка включила его внизу. Они увидели прямо перед собой дверь из полированного дерева с позолотой по краям. Она оказалась запертой. Дергая ручку изо всех сил, Симпсон закричал:
— Отворите!
Дверь неожиданно открылась. Полицейские вошли в большую комнату, занимавшую весь этаж. Она освещалась хрустальным канделябром, стоявшим на огромном письменном столе красного дерева; позади него находился мраморный камин. В комнате никого не было. Лишь обойдя стол, они увидели неподвижную мужскую фигуру в вечернем костюме, лежавшую на полу лицом вверх. Гарри склонился над неизвестным.
— Он мертв. Застрелен. Погляди-ка!
Полисмен указал на кровавое пятно под сердцем.
Симпсон уставился на тело. Это было первое убийство в его практике. В памяти констебля смутно мелькали параграфы инструкции об обязанностях полицейского при подобных обстоятельствах.
— Не впускай никого, — отрывисто сказал он, затем осмотрел комнату, выглянул в большое открытое окно и вышел на балкон, осветив электрическим фонарем решетку.
К балкону была привязана веревка, спускавшаяся на крыльцо подъезда. Когда полисмены входили в дом, этой веревки не было: иначе они бы наткнулись прямо на нее.
— Он ускользнул, Гарри, пока мы поднимались. Скорей за ним!
Они спустились по веревке на землю. Вокруг было тихо и безлюдно. Симпсон выругался и толкнул дверь подъезда. Она не поддалась. Все его дальнейшие старания ни к чему не привели: дверь была массивная и прочная.
— Она заперта изнутри двойным поворотом, — в конце концов сказал он, — Вероятно, девушка закрыла ее, Гарри. Пойди, поищи ее и возьми ключ. Я покараулю тут.
Гарри подошел к другой двери, но она тоже оказалась запертой. Обойдя вокруг дома, он увидел во дворе гараж. Его ворота были настежь распахнуты. Машины внутри не оказалось.
Гарри вернулся к товарищу и рассказал ему о том, что видел.
Симпсон дрожащей рукой извлек полицейский свисток из кармана и просигналил тревогу.
Мистер Оливер Ратор находился поблизости по своим делам, но, услышав свист, бросил все и поспешил на помощь. Пока констебль рассказывал сыщику о случившемся, подоспели с разных сторон еще три полисмена.
