Он полез в торбу, достал две лепешки и поглядел, сколько осталось запаса эльфийского хлеба. Скудные резервы! Две лепешки и окраец. А еще в среднем два с половиной дня по Василисковым холмам — это не шуточки. Подумав, он вернул один хлебец в подсумок. Придется растягивать еду, а вот что делать без воды? По засушливым холмам? Придется бежать и днем и вечером, ночью по этим местам перемещаться крайне опасно: василиски ночные хищники, к магии не восприимчивы. Себастьян неожиданно вдумался, почему им удалось пробиться через Улья Грез? Подвиг или чистое везение? Кто его знает? Об этом можно будет подумать по дороге, когда опасность несколько уляжется и путь станет размеренным и безопасным.
Хлюпанье не прекращалось — да сколько можно? Он ведь ясно сказал, что…
— Шост! Шо-ост!! Шо-о… — заверещала Ирвин и, Себастьян не разбираясь, бросился в осоку, сбивая с пути, острые стебли и вгрузаясь в топкий грунт.
Повеяло холодом, мурашки защекотали по спине, Дьен только не это! Неужели он просчитался, не уследил и эти на вид безопасные участки превратились тоже в рассадник нечисти?
Ирвин с Оливией по пояс в холодной, ключевой воде, волосы растрепаны и спускаются до плеч, физиономии перекошены от страха и паники, они тянулись к бесчувственному телу храмовника, тонущему в неглубоком омуте. Себастьян мгновенно привлек магию, разрезая густые сумерки тусклым, янтарным светом, всматриваясь в помутневшую водную гладь — где?.. Где же та напасть, что осмелилась прикоснуться к ним? К его душевному облегчению и удивлению таковой не оказалось, а подмастера Шоста быстро и аккуратно выловили из воды и осторожно перенесли на сушу. После беглого осмотра Себастьян заключил: паренек в обмороке. От переутомления, истощения и лихорадки, потерял сознание и стал тонуть. В таком положении можно было найти смерть и в калюже. Легкими пасами магии полукровка при поддержке девчонок, привели подростка в себя; Оливия чистым лоскутом материи, оторванной из подкладки сумки, перевязала храмовнику изуродованную руку. Рана не гноилась и не воспалялась, но до конца еще не зажила, яд хоть и в малых дозах, но еще присутствовал в организме Шоста, правда Себастьян успокоил храбреца, что в скорости тот поправится, главное, — избежать заражения.
— Сможешь управляться тремя пальцами?
— Научусь.
Полукровка исподлоба смерил в темноте людей, теперь он более-менее свыкся с присутствием дайкин и чувствовал себя намного раскованней. Они так и не решились покинуть источник, поэтому заночевали у него, в скудной полосе зарослей, прячась от хозяев холмов и следопытов-карателей.
— Я сплю первым. Будете дежурить втроем. Разбудите меня через три часа. Не забудьте!
Он устроился в сухой впадине на плаще и подсумке, строго велев Шосту, Ирвин и Оливии не спать, а бдеть на дежурстве, напомнив в который раз о реальной опасности.
— Спокойной ночи. — Выдавил из себя напоследок он.
Он подождал с полминуты ответа, но так его и не услыхал, стал засыпать, когда:
— Спокойной…
Себастьян почувствовал неладное на второй день путешествий по Василисковым холмам, звон тревоги забарабанил в мозгу рефлекторно, на подсознательном уровне.
Сообщать о подозрениях пока не решился, а вместо того насторожился, выискивая следы угрозы, искал оправдания к беспочвенной тревоге, но щемящее чувство не исчезало, а, наоборот, к концу второго дня все сильнее и сильнее усиливалось. Откуда же угроза? И от кого? Естественно в Василисковых холмах может исходить опасность от василисков.
Поникли и подмастерье, Шосту удавалось потихоньку поправляться, за его самочувствие перестали беспокоиться. Тревога перекинулась на окружающую скудную природу, территорию постоянных возвышенностей.
Задержавшись на одном из крутогорбых холмов полукровка застыл на несколько ударов сердца, превратившись, словно в каменное изваяние. Оливия и Ирвин задержались внизу, а Шост присел на корточки, отдыхая. Таким они Себастьяна последний раз видели в болотах Грез.
— Себастьян? Себастьян?
— Они умудрились натравить на нас василисков. — Сказано было с презрением и ненавистью. В его голосе зазвучала бездонная обида и боль.
— Мы можем не успеть до тракта…
— Нет! Нужно что-то придумать! Решить! — Себастьян щурил глаза и напрягал зрение. Мозг работал на всю катушку, изобретая ответные ловушки на выпад долгожителей. — Нашей магии не хватит против бестий. Я не хочу навеки остаться в холмах! Остаться… камнем.
Нервная дрожь пробежала по тощим спинам дайкин. Чудовища, способные превращать живое в камень!
— Другого выхода нет! — Наконец решился на какой-то вариант полуэльф.
И в обычной своей манере, так и в этот раз, не стал ничего объяснять и растолковывать.
Прямо на той вершине они начали творить волшбу, Себастьян воспользовался для такого дела даже пентаграммой на сухой, выжженной земле, окропленной кровью из ладони. В дело пошла кровная магия!
Подмастерье отнеслось к таким событиям с крайним опасением, не подготовлено, но на просьбы полукровки отвечали молниеносно и безоговорочной помощью. И в итоге их ждало небольшое разочарование, когда в завершении, под конец представления, ритуал ознаменовался слабым всплеском магического потока и колебанием эфира. Перед изумленными глазами к ночному небу протянулись едва заметная струйка дыма, растворившись в темном, звездном небосводе. И все?!
На этом чудеса закончились. Быстро и очень стремительно Себастьян поднял малый отряд на ноги и хладнокровно, рассчитывая по звездам, направил к следующей стоянке.
На вторую ночь они заночевали на каком-то древнем кургане, обнесенном с четырех сторон валунами, облюбованным бурьяном и пожелтевшим лишайником. К превеликому ужасу в ту ночь довелось поспать пару часов, разве что каменному ко всему Себастьяну, ибо его чародейство: дало свои плоды; в нескольких сотнях метров от них, разыгралось кровавое побоище, сотрясение, в котором точно приняли участие василиски и еще какие-то горланящие, бесчисленные полчища крылатых гадов. Их завывание, схватки и стенания докатывались до беглецов одной сплошной кошмарно-тошнотворной волной. От рева и воплей невозможно было укрыться и спрятаться. Хлопанье кожистых крыльев и скрежет когтей. Грызня и клацанье клыков. Подмастерье с содроганием понимало: они попали из огня да в полымя, не иначе…
Всполохи искрящихся, бегающих по холмам огней — подмастерье с паникой удивлялось, как в такой страшной неразберихе монстры не атаковали их лежку? Но, по-видимому, это переживали лишь храмовники, если Себастьян и не спал, то сохранял атлетическую холодность к внешним событиям.
Уже под утро, когда стало светать, они умудрились уснуть и проснуться к позднему завтраку, пока не разбудил хмурый и собранный полукровка.
— Вставайте, пора в путь!
Короткие фразы и требование к повиновению — такие отношения держались между ними всю дорогу. Познакомиться они имели возможность лишь один раз — после акробатического бегства с каземата в низовье Улей Грез по порталу.
Проглотив надоедливую лепешку в сухомятку и почувствовав наплыв к горлу, ощущения жажды, подмастерье и Себастьян снова отправилось в путь.
Холмы сглаживались, сравнивались и превращались постепенно в степь, беглецы ощущали прикосновение цивилизации, нет не эльфийских мародеров, а грубые и родные натиски человеческого племени. Неужели впереди Южный тракт? Неужели…
— Ночью… С кем дрались василиски? — решился поинтересоваться Шост, когда бодрость пересилила обреченность.
В ответ Себастьян буднично буркнул:
— С граками…
"Грилл! Грилл! Грилл!!!"
"Да, отец?"
"С тобой связаться, легче ущипнуть Дьена за жопу!" — выпалил разъяренный король.
Раздраженный Грилл уже собрался, было напомнить великоуважаемому отцу, что не пристойно так богохульствовать, но вовремя осекся, вспомнив, что разговаривает с королем.
"Возвращайтесь к Эльфрану, мать вашу! Да поживее! У нас непредвиденные обстоятельства… проблемы!"
