— Так, ваша светлость? — на полдороге стал владелец постоялого двора.

— Пристав еще не приехал?

— Никак нет, ваш благоро…

— О, бесово племя! Третий день здесь парюсь, а они по деревням топчутся, хари разъедают и нажираются! Вели слугу подать, пускай воды принесет! Умыться надо! Да только бегом! Бегом, кому говорю! — со стуком окно закрылось, и задергались занавески.

— Вурдалачья отрыжка! Шо не выполнишь, все — мимо! Тьфу, столичная пиявка!

Га-га-га! — заржали молодцы с вилами.

Хозяин двора враз приосанился и побагровел.

— Чаго, пустозвоны, встали? А ну за работу, дармоеды! Что б через…

— Господин хороший, не подскажешь, где еды прикупить можно? С дороги я вторые сутки и ничего толком не ел.

— Ась? — с разинутым ртом обомлел муженек, за спиной заскрипела калитка и через двор от коровника до черного входа на гостиничную кухню прошла повариха с парным молоком в ведерке. Зевая и раскачиваясь на ходу. Конюхи рысью исчезли в полутьме конюшни, и толстячок тягостно раздумывая, пытался сообразить, что же ответить явившемуся, словно из ниоткуда новоявленному гостю. Стоило чуть повернуть голову и хлоп! — пред тобой, как из воздуха выросла широкоплечая фигура, закутанная в плащ, с капюшоном на голове. Чужак упорно скрывал свое лицо, но то дело хозяйское, путники всякие бывают, с характером.

— Еды, где можно купить? — с твердостью в голосе отчеканил Себастьян.

— Ах, еды! Это можно… конечно можно, господин путник! В гостиницу зайдите, мил человек, на первом этаже у меня там трактир. Кухарку позовите. Она и придумает вам… еды, — тихо закончил мужичок, разглядывая в упор странного визитера, селянин постоянно косился на плащик гостя, уж больно комично тот висел на плечах путника, лишней деталью дорожного гардероба.

— Благодарю, — с нервностью выдавил из себя полуэльф, надо побыстрее ускользать прочь пока чего доброго еще кто-то не приметил его.

Разгоняя настырных кур и пружинисто шагая, Себастьян поспешил к входной двери постоялого двора, хозяин столбом стоял на месте, провожая незнакомца взглядом.

Гонорясь подошел важно петух и замотал шишкастой головешкой, мужик отвлекся и с дуру, с легонца подбил пернатого в хвост. С кудахтаньем петух сиганул в курятник, а толстячок направился к конюшне.

— К обеду карета должна готова!

— Будет-будет, кузнец обещал через час прийти…

— Ох, и долго он возится. А ты б не заделал?

— Тут не так надо… Мастерство нужно! Особое!..

— Э… мастерство? Чаго? Осо-бое? — передразнил хозяин, — бездельники и лодыри — вот вы кто.

— Да ну вас! Не нанимался я вам…

— Ох, Сивый, отхватишь барской плети, гляди!

— А вы тока не пугайте!.. Пуганые!

— Слышь, дед, а где это мой плащичок, что я вешал сушиться на заднем дворике, а? Кто й это его снимал? Может прачка твоя или… Чего квадратными глазищами уставился? Плащик мой ты затырил, ворюга? — в дверях конюшни со зверскими гримасами один за другим напирали дворянские охранники, а среди них и их командир, в потертой кожаной безрукавке и штопаной, грубой кольчуге. — Чего, морда, мычишь? Говори ясно, кто вещь чужую замылил? Продал кому, харя?

— А-а-а! А… незна-акомец проходил… в трактир зашел за пров… провиан… провиант-т… спешил, а на нем пла… плащи-ик… плащик… — заикался, весь побелевший от страха владелец.

— Что?! Незнакомец?! Какой еще незнакомец? Ты же, гадина, говорил, что чужих в Лисьем нет! — затряс за шкирки толстячка столичный головорез. — Значит, в трактире? Ах, сволочь! Недоросль, ща-ас! — охранник резко качнулся и выскочил во двор, остальные за ним.

Трактирщик Лисьего луга Тушон нюхом и другим местом почуял, что назревала беда…

— …Да-да, госпожа, можно и кадку молока. Не помешает. Сыра? Ну-у… вложите, так и быть. А? А что с мяса… с мяса, пожалуй… жаркое у вас есть? Есть! — Себастьян с особым трудом подавил слюну. — Можно и жаркое. И сыр тоже. Хлеба побольше. Побольше. Вина… И вина.

Гуп!

Протянуло сквозняком и холодком по спине. В трактир заглянула шумная компания, и в один миг тихое, уютное совершено безлюдное заведение превратилось в рассадник хаоса и нервотрепки. Резкие голоса, пока доходящие до слуха Себастьяна однотонным гулом и стук крепких каблуков. В трактир заглянуло не меньше полдюжины любителей утреней закваски с веселой и культурной программой. Любители приближались, и спина полукровки горела от озлобленных взоров. Кухарка ойкнула и, позабыв о заказе, шмыгнула в боковую нишу и дальше на кухню. Мелькнула удивленная физиономия поваренка. В салоне трактира полуэльф неожиданно для себя остался один на один с завсегдатаями постоялого двора. Хотя впрочем, какие они к Аллону, завсегдатаи коли прибыли всего три дня назад?

— Гляди, а плащик точно твой, сидит на нем, как с примерочной!

— А может он, братцы, тряпочник? Я о таких слыхал. Народец последнего сорта, крадет все под чистую, что плохо лежит?

— Бобр, заткни пасть! Мой именной достался с графского плеча, и я его берег, словно золотую монету, а тут всякая наволочь канавья, без спросу и намека хапает чужое под себя и думает, что это ему так просто с рук сойдет, да? Щас боком вылезет! — зашипел взъяренный верзила. — Эй, дружочек, обернись, будь добрым, когда к тебе благородие обращается! Ты чего, собака бешенная, чужое добро воруешь? Ты хоть знаешь, на кого позарился, блоха? Поверни морду свою паршивую, когда с тобой порядочные люди разговаривают!

Снова попал. Попал прочно и конкретно! Может еще удастся договориться?

— Смотри-ка, Виктор, он не слышит, наверное, глухой? Немой еще падла?

— Ща разберемся!

Скрип отодвигаемых в стороны столов и стульев — это охранники расчищали для себя дорогу и полосу для маневров, чтобы с удобствами обойти и взять в клин воришку.

Шелест метала: мечи, и ножи покидали ножны.

Вот, беда сама меня нашла, — подумалось в ту же секунду полукровке, он медленно стал оборачиваться, — а может, удастся действительно договориться? Откупиться?

— Ты откуда такой шустрый взялся?

— Тряпочник, а?

— Рожу свою наглую покажи!

Тяжело сглотнув Себастьян, наконец, подал голос.

— Ребя-ята я заплачу. У меня е-есть деньги.

— Заплатишь-заплатишь, куда ты денешься. Когда это нам не платили. — Злорадно расхохотался Бобр.

В трактире повисла тишина. На кухне, будто все вымерли. Только далекие и глухие шаги над головой, в комнатах второго этажа приводили порядок прислуга и вставали постояльцы. Из-за низкого капюшона полукровка плохо видел своих суровых разоблачителей, но даже по голосам и колебаниям воздуха понимал — дела его крайне плохи. Лезвия мечей уже мелькали в опасной близости.

— А почему это у тебя дружок такой выговор странноватый? Ты это откуда родом? Опять молчишь? — охранники напряглись. — Покажи лицо, воришка!

Очень медленно и осторожно, без излишних движений Себастьян скинул с головы капюшон. Мгновенно оценив полную безвыходность критического положения. Физиономии дайкин бледнели, настораживались и зверели. Такого гостя они явно не ожидали. Чудеса!

— Ба, а кто это у нас тут? Виктор, кто это? Остроухая наволочь? А рыжие волосы и отросшая щетина, ну как у человека! Что за зверь?

— Бесовское тварье! — процедил желчно Виктор, главный ихнего отряда.

Ну, кто его еще как назовет? Смелее! — мрачнея, подумалось Себастьяну. Помимо воли он постепенно начинал закипать. Дружеского разговора с людьми, ну никак, не получалось. Разве конец света, что он вынарядился в чужой плащ, у него и в мыслях не было насовсем прикарманивать обновку, так эксплуатация ради маскировки. В любом случае он планировал оставить вещичку где-нибудь на заборе, в незаметном сразу уголке. И теперь, докажи это кому-то.

— Скидывай, дружочек, плащ и поднимай свои ручонки повыше, скорее!

— Послушайте, я заплачу, возмещу ущерб. Только не надо паниковать! Не надо…

— Закрой, тварь, рот! Ты где это, чудовище, нашему языку научился? Небось, в ваших, остроухих школах? Чем тебя там еще надрессировали?