— Наших братьев и сестер истребляли, истребляют, и будут истреблять только потому, что мы другие. Что мы сделали? Из-за чего молодых ведьм сжигают и топят?

За что заклинателей пытают каленым железом? Мы не враги Всевышнему, и никогда не были ему врагами. Круг молчал столетиями, надеясь, что церковь поймет свою ошибку и прекратит гонения. Но сегодня нашему терпению пришел конец. Настало время лично подойти к стенам святого города и показать инквизиторам, что не они одни умеют играть в кровавые игры. Оторопело уставившись на лицо Шурта, наполовину скрытое тенями, Фрио без особого результата пытался переварить услышанное. Мысли метались в голове, словно рой разъяренных ос, но как часто бывает, осознание происшедшего накрыло его внезапно. Круг объявляет войну святому городу. Колдуны объявляют войну церкви. И начнется все… Мысли колдуна прервал грандмастер Шурт.

— И очень кстати, что на сцене объявился этот Десальво. Он будет нам очень полезен. Слушай, что ты должен сделать…

Святой Город. Эти слова разжигают праведный огонь в душах верующих и ужасают еретиков. Кто не знает о Святом Городе? Городе Всевышнего, заложенном тысячу лет назад и до сих пор являющимся символом веры, светочем, разгоняющим Тьму. Вереницы верующих и паломников ежедневно приходят к его стенам, чтобы прикоснуться к этой исполинской реликвии. Город, величественнее которого не найти в этом мире раскинулся на равнине, словно исполинский цветок. Через него проходят десятки торговых путей ведущих из независимых королевств запада к княжествам востока, от городов-царств севера к вольным республикам юга. Святой Город расположился на перекрестке культур и народов, с давних времен оставаясь прибежищем веры во Всевышнего. У города никогда не было четких границ, ведь он все время рос, становясь все больше и больше. Единственное, что можно было сказать с уверенностью — он делился на две части. Первая представляла собой кольцо, окружающее центр города. Обычные дома, каменные ближе к центру и деревянные на околицах стояли так близко друг к другу, что кареты и повозки могли свободно двигаться лишь по главным улицам, потому что на обычных места едва хватало, для двух шагающих плечом к плечу горожан. Слава Всевышнему, в городе была канализация, а ведь еще каких-то двести лет назад люди ходили по колено в нечистотах. Повсюду можно было наткнуться на торговые площади, украшенные обязательным атрибутом веры — помостом с парой стальных столбов, обложенных хворостом. Тьма запускала свои щупальца даже сюда, в сердце единой церкви, но это не мешало торговцам из Хаутфалька заниматься своим делом под аккомпанемент визжащих еретиков. Больше того — аутодафе только привлекали к торговым рядам потенциальных покупателей! Единственным конкурентом торговых площадей были церкви. Они поражали красотой и вычурностью архитектуры и сияли на фоне остальных зданий, так как сияют звезды на фоне ночного неба. Это были даже не церкви, это были храмы. Вы пока не входили во внутренний город, но уже понимали — вера, это то, что правит этим городом. Все здесь было построено на фундаменте религии, более крепком, чем что-либо в мире. Святой Город, точнее его внешняя часть, рос и процветал благодаря паломникам, решившим остаться здесь за любую цену. Бедные, но уверенные в том, что в этом исполинском храме есть место для всех верующих, они селились на окраинах в покосившихся трущобах и работали за десяток-другой монет в месяц. Едва сводя концы с концами, они знали одно — все, что есть у них в жизни, все, о чем им толковали священники, весь смысл их существования, он здесь, в этом городе. Они работали на благо церкви, и она отвечала им взаимностью, разрешая существовать у самих истоков религии, ближе всего к благословению Всевышнего. Во внешнем городе, ближе к центру, были расположены конторы крупных купцов и представительства гильдий. Торговцы, наемники, ростовщики, куртизанки — у всех были гильдии. Если вы не принадлежали к гильдии, значит, вам по какой-то причине покровительствовала церковь или же вы были настолько богаты, что могли купить ее покровительство. Религия не должна мешать повседневной жизни, если она, жизнь, не является частью Тьмы и ереси. — говаривал один из епископов древности, покровитель гильдии куртизанок. Что не запрещено Богом, то разрешено людям! — восклицал другой известный архиепископ, частый гость таверн и игральных домов. Церковь Всевышнего была лояльной к своим верующим, признавая по-настоящему страшными грехами лишь связи с Тьмой и ее порождениями, а так же колдовство. Естественно, такие широкие рамки греховности могли резко сузиться, если в церковную казну не поступал ежемесячный налог. Жизнь во внешнем городе кипела и бурлила под звон колоколов и крики сжигаемых еретиков. Паломники приходили и уходили, оставляя в карманах горожан блестящие диски монет из всех концов святых земель и вознося хвалы Всевышнему за удачно купленные по дешевке святые реликвии. Все они приходили сюда, чтобы увидеть город своими глазами и попасть на одну из бесчисленных служб, проходящих в храмах внутренней части… Вторая, и по сути главная, часть Святого Города была отделена от остальных кварталов исполинской каменной стеной, выкрашенной в белый цвет. В те времена, когда истинная вера только формировалась, эта стена была оборонительным сооружением, защищающим первых ее приверженцев, от языческих племен восточных гор, норовящих сжечь все на своем пути и халифатских набегов. Сейчас же, стена просто отделяла внешний город от внутреннего — сторожевые башни превратились в колокольни, а ворота были распахнуты круглые сутки.

Теперь охрану на этой стене несли инквизиторы и священники, вооруженные святым словом и алебардой, защищенные непоколебимой верой и легкими доспехами. Внутрь вели семь бронзовых ворот, на створках которых были высечены основные заповеди Всевышнего. За воротами для паломников открывался совершенно другой мир. Вспоминая храмы внешнего города, они стыдливо прятали глаза от проходящих мимо священников. То, что открывалось их взору здесь, было сотворено Всевышним и не шло ни в какое сравнение с церквушками виденными раньше где-либо. Город внутри города, город храм — казалось, даже улицы здесь вымощены с особым, поистине удивительным мастерством. Огромные площади, не занятые церквями, соборами и храмами оккупировали сады и парки — засаженные разнообразными деревьями и цветами, они предавали этому месту особую, неповторимую атмосферу спокойствия и умиротворения. Во внутренний город мог прийти любой желающий. Службы, проходящие в храмах круглые сутки, собирали толпы прихожан. Жрецы и священники громко вещали с высоких помостов, а человеческое море, раскинувшееся у их ног, внимало каждому слову, широко разинув рты. Тут так же размещались здания библиотек — каменные прямоугольники, обшитые снаружи мраморными плитами. Несмотря на внешнюю незамысловатость архитектуры, они вполне вписывались в здешний ансамбль. Почти весь фонд библиотек составляли труды, так или иначе относящиеся к единой религии, но уж их-то было предостаточно. Каждая библиотека была одновременно мастерской для десятков переписчиков, создающих новые экземпляры священных текстов и переводчиков, усердно работающих над правильным толкованием каждого слова Всевышнего. По широким улицам степенно прогуливались священники и жрецы, следуя по своим, несомненно, важным делам, туда-сюда сновали группы верующих, иногда по улицам проходили патрули инквизиторов. Центром внутреннего города была резиденция святейшего отца, главы единой церкви и наместника Всевышнего на земле. Внушительное здание, чем-то напоминало одну из множества библиотек, разве что к мрамору добавилось просто невообразимое количество статуй и фресок украшающих стены. Резиденцию окружал пышный сад, обнесенный забором, простым людям вход сюда был заказан — покой отца берегла личная охрана из числа лучших инквизиторов. Обе части Святого Города никогда не спали — внешняя, потому что принадлежала людям, которые привыкли суетиться, увязнув в повседневной рутине, а внутренняя, потому что принадлежала богу, которому круглосуточно нужны были молитвы. Несмотря на позднее время в трактирах, публичных и игральных домах внешнего города бурлила жизнь. Из церквей и храмов внутреннего города доносилось мерное бормотание и песнопения ночной смены священников. С одной стороны стены кто-то выкрикивал тост за его преосвященство святейшего отца, кто-то сладострастно стонал, а те, кому сегодня просто-таки смертельно не везло, плыли лицом вниз в городской канализации. В то же самое время с другой стороны звуки нескончаемых церемоний прерывал лишь редкий перезвон колоколов да снующие меж храмов прихожане, сопровождаемые патрулями инквизиторов. Ах, да. Было еще что-то. Из-под решетки, закрывающей канализационный сток, возле резиденции святейшего отца доносились эхо далеких шагов. Может быть, если бы кто-то постарался прислушаться к этим звукам, он разобрал бы в них гулкое постукивание подбитых сапог инквизитора…