Противоположный подход, когда отождествление с жертвой приводит к классификации акта насилия как терроризма, наглядно проявился в итогах работы парламентской рабочей группы НАТО (организации, состоящей из занимающих общепринятую позицию западных государств). В итоговом отчете подкомитета ассамблеи НАТО за 1989 год по вопросам терроризма говорится: «Убийство, похищение, поджог и прочие незаконные действия расцениваются нами как преступления, однако многие государства с большой неохотой осуждают террористические акты, считая их борьбой за национальное освобождение». Из подобных рассуждений можно сделать следующий вывод: определяющая характеристика терроризма — это сам акт насилия, а не мотивации, оправдания или основания для его применения. Подобный подход уже давно используется такими аналитиками, как Дженкинс, которые считают, что терроризм должен определяться «природой самого действия, а не принадлежностью его исполнителей и не характером их деятельности». Но такое решение проблемы также нельзя назвать удовлетворительным, так как оно не проводит четкого различия между насилием, творимым государствами, и насилием негосударственных террористических организаций. Таким образом, оно играет на руку террористам и их защитникам, которые скажут, что между самодельной бомбой, изготовленной из железной трубки и помещенной в мусорный бак на переполненном людьми базаре, которая беспорядочно и жестоко убивает или калечит всех в радиусе, измеряемом десятками метров, и высокотехнологичными точнонаводимыми снарядами, сброшенными бомбардировщиком с высоты 6000 метров, которая с той же жестокостью и беспорядочностью сеет смерть на базаре, расположенном далеко внизу, нет разницы. Подобное логическое обоснование уравнивает беспорядочные акты насилия, совершенные военными силами противника против вражеских населенных пунктов (например, налеты «Люфтваффе» на Варшаву и Ковентри, бомбежки силами союзников Дрездена и Токио, атомные бомбы, сброшенные США на Хиросиму и Нагасаки во время Второй мировой войны, и стратегия применения стратегического ядерного оружия сверхдержав в послевоенное время, согласно которой в качестве цели намеренно избираются населенные гражданские пункты противника), с насилием, творимым над внутригосударственными образованиями, обозначенными как террористические, так как и в том и в другом случае страдали мирные граждане. Именно такая точка зрения была высказана в ходе вышеупомянутых дебатов ООН представителем Кубы, который заявил, что «методы борьбы, используемые национальными освободительными движениями, не могут быть объявлены незаконными, в то время как политика насилия, применяемая в отношении некоторых лиц (вооруженными силами независимых государств), считалась бы законной». Это вполне привычный аргумент. Как мы уже заметили, террористы намеренно скрываются за терминами военного жаргона. Они сознательно выдают себя за истинных борцов за свободу, если не солдат, которые хотя и не носят униформу или знаков отличия, должны считаться в случае поимки военнопленными, а не нести уголовное наказание за свои действия. Мало того, террористы считают, что вследствие их малой численности, куда меньшей огневой мощи и нехватки ресурсов по сравнению с мощными органами обороны и национальной безопасности государства, они не имеют иного выбора, кроме как действовать тайно, выходя из тени лишь для свершения эффектных (другими словами, кровавых и разрушительных) актов насилия, с целью привлечь внимание и получить огласку для себя и своего дела. Бомба в мусорной корзине, по их мнению, это всего лишь второстепенный прием в «арсенале малобюджетного войска» и единственный способ бросить вызов и тем самым обратить на себя внимание своего могущественного соперника — государства. «Как еще мы можем оказать влияние на положение вещей? — вопрошал один из политических помощников Арафата. — Гибель людей — это ужасно, но это присуще войне, в которую вовлечены невинные люди. Они не более невинны, чем палестинские женщины и дети, убитые израильскими солдатами, и мы готовы воевать по всему миру».

Но подобные рационалистические обоснования пренебрегают тем фактом, что даже при том, что национальные вооруженные силы принесли больше смертей и разрушений, чем это сделали или стремятся сделать террористы, все же остается одно фундаментальное качественное различие между этими двумя видами насилия. Даже у войны есть свои правила и принятые нормы поведения, которые запрещают использование определенных типов вооружения (к примеру, пуля с полым наконечником, пуля дум-дум, слезоточивый газ типа «Си-Эс», химическое или биологическое оружие), некоторых тактик и незаконных вторжений на целый ряд объектов. Соответственно, в теории, если и не всегда на практике, правила ведения военных действий (соблюдаемые с начала XVII века, когда они впервые были предложены голландским юристом Гуго Гроцием[37], и впоследствии вошедшие в международное законодательство в виде знаменитых Женевских и Гаагских военных конвенций 1860, 1899, 1907 и 1949 годов) не только дают гражданским лицам, не участвующим в военных действиях, иммунитет от нападения, но также:

■  запрещают захват мирных граждан в качестве заложников;

■  налагают правила обращения с захваченными в плен или сдавшимися солдатами (военнопленными);

■  запрещают репрессалии как против гражданских лиц, так и против военнопленных;

■  требуют признавать статус нейтральной территории и права граждан нейтральных государств, а также

■  обеспечивают неприкосновенность дипломатических лиц и прочих уполномоченных представителей.

Даже поверхностное рассмотрение тактик террористов и объектов, ими атакованных за последние четверть века, показывает, что террористы нарушили каждое из вышеперечисленных правил.

Террористы нередко совершали:

■  захват мирных граждан в качестве заложников, многих из которых они впоследствии жестоко умерщвляли (к примеру, бывший премьер-министр Италии Альдо Моро и немецкий бизнесмен Ханс Мартин Шлейер, которые были захвачены в плен и позже убиты Красными бригадами и Фракцией Красной армии);

■  нанесение увечий и убийство похищенных ими военных чинов, даже при том, что те служили в миротворческих подразделениях ООН или осуществляли надзор во время перемирия (например капитан-лейтенант американской морской пехоты Вильям Хиггинс, командир отряда ООН по контролю за соблюдением перемирия, который был похищен ливанскими террористами-шиитами в 1989 году и впоследствии ими повешен[38]);

■  репрессалии против мирных граждан, зачастую в странах, удаленных от официального «театра операций» террористов, пренебрегая таким образом статусом нейтральной территории и правами граждан нейтральных государств (например, жестокая атака с применением пулеметного огня и ручных гранат на турецких евреев-паломников в синагоге Стамбула в 1986 году, осуществленная палестинской организацией Абу Нидаля в ответ на налет израильских ВВС на базу повстанцев в южном Ливане);

и наконец,

■ неоднократные нападения на посольства и прочие дипломатические и военные сооружения (например, подрыв зданий американского посольства в Бейруте и городе Кувейте в 1983 и 1984 годах, а также массовый захват заложников в резиденции посла Японии в Лиме, Перу, в 1966 — 1967 годах), намеренный захват дипломатических работников и прочих уполномоченных представителей (например, британского посла в Уругвае сэра Джеффри Джексона, похищенного левыми террористами в 1971 году, а также 52 американских дипломатов, взятых в заложники в здании дипломатической миссии в Тегеране в 1979 году).

Предположительно вооруженные силы независимых государств также были замечены в нарушении некоторых правил ведения военных действий. Однако, когда подобные правонарушения все же происходили, когда мирные граждане подвергались умышленным и жестоким нападениям во время войны и гибли от рук военных, для обозначения таких действий использовался термин «военное преступление». Какими бы несовершенными ни казались как международные, так и национальные средства судебной защиты, все же предпринимались определенные шаги для наказания нарушителя. Для сравнения, одним из главных обоснований существования терроризма является отказ подчиняться правилам ведения войны. Международный терроризм отвергает саму идею каких-либо ограничений в средствах ведения войны и демаркации военных угодий, и в меньшей степени признание нейтральных территорий. Таким образом, террористы неоднократно переносили свои местные конфликты на территории других, зачастую географически удаленных стран, не участвовавших в конфликте. И уже там намеренно впутывали людей, не имевших никакой связи с делами или претензиями террористов, в совершение жестоких актов насилия ради привлечения внимания общественности.