Выделение религии как главной движущей силы в международном терроризме в 1990-х годах подтверждается и тем фактом, что наиболее значительные (с точки зрения политических предпосылок и последствий или числа пострадавших) теракты десятилетия имели значительный религиозный подтекст и/или мотивировку:

■  атака нервно-паралитическим газом зарином на пассажиров токийского метро в марте 1995 года, совершенная японской религиозной сектой, в ходе которой погибло 12 человек и пострадало еще 3796 (имеются данные о том, что группа также планировала подобные теракты в США);

■  взрыв в федеральном административном здании в Оклахома-Сити в апреле 1995 года, унесший жизни 168 человек, устроенный христианскими патриотами, с разворачиванием революционных действий по всей стране;

■  взрывы в нью-йоркском Центре международной торговли в 1993 году, устроенные исламскими радикальными террористами, которые предприняли попытку завалить одну башню на другую, а также, по имеющимся данным, выпустить в воздух облако ядовитого газа;

■  упомянутое выше убийство в ноябре 1995 года израильского премьер-министра Ицхака Рабина еврейским религиозным фанатиком-экстремистом, которое должно было стать лишь первым шагом в кампании массовых убийств, нацеленной на срыв мирного процесса;

■  подрыв грузовика в казармах американских ВВС в Дахране, Саудовская Аравия, в 1996 году, во время которого погибли 19 человек, устроенный военизированной группой религиозных фанатиков, выступавших против режима Аль-Сауда;

■  череда кровавых терактов, устроенных между февралем и мартом 1996 года террористами-камикадзе из Хамаса, нарушивших течение национальных выборов в Израиле, в ходе которых погибли 60 человек;

■  жестокое нападение с применением огнестрельного оружия и ручных гранат на группу туристов из Европы и Америки, совершенное недалеко от отеля «Каир» в апреле 1996 года египетскими исламскими террористами, в ходе которого погибли 18 человек;

■  убийство в ноябре 1997 года египетскими террористами из «Гамат Аль-исламия» (Исламская группа) 58 иностранных туристов и 4 египтян у храма царицы Хатшепсут в Луксоре, Египет;

■  целая серия (13) почти одновременно прогремевших взрывов автомобилей и грузовиков, потрясших Бомбей, Индия, в феврале 1993 года, в ходе которых погибли 400 и пострадали еще 1000 человек, совершенных в ответ на уничтожение исламской святыни в этой стране;

■  захват пассажирского лайнера авиакомпании «Эр Франс» в декабре 1994 года исламскими террористами из алжирской Вооруженной исламской группы, которые замыслили (однако так и не осуществили задуманное) взорвать самолет с собой и 283 пассажирами над Парижем, чтобы горящие обломки обрушились на городские улицы, заполненные народом[69];

■  серия взрывов, организованных алжирской Вооруженной исламской группой между июлем и октябрем следующего года в вагонах метро, на рынках, в кафе, школах и популярных местах отдыха туристов, в ходе которых погибли 8 человек и более 180 получили ранения;

■  жестокое кровопролитие, устроенное исламскими экстремистами непосредственно в Алжире, унесшее, по некоторым подсчетам, жизни 75 000 человек с 1992 года.

Все эти данные указывают на то, что терроризм, мотивируемый в целом или отчасти религиозными взглядами, зачастую приводил к более жестоким актам насилия, в ходе которых гибло большее число людей, чем при менее массовых и гибельных актах насилия, совершенных «светскими» террористическими организациями. Хотя террористы из религиозных организаций совершили в 1995 году (последний календарный год, по которому доступна полная база данных по терроризму из хронологии РЭНД[70] — Сент-Эндрю) всего 25% зарегистрированных международных терактов, во время их проведения погибли 58% из числа жертв всех терактов, произошедших в тот год[71]. А те нападения, совершенные 1995 году, в ходе которых погибло наибольшее количество жертв — восемь и более, все были совершены религиозными террористами. Непосредственная взаимосвязь религиозного мотива с терроризмом и высоким уровнем смертности наиболее ярко проявляется при рассмотрении актов насилия, совершенных исламскими террористами-шиитами. Хотя эти группы совершили около 8% всех международных терактов между 1982 и 1989 годами, тем не менее они повинны в 30% смертей от общего числа погибших в ходе терактов[72].

Причина, по которой теракты, совершаемые по религиозным мотивам, оборачиваются большим количеством смертей, возможно заключается в совершенно иной системе ценностей, механизмах узаконивания и оправдания, представлениях о морали и видении мира, присущих религиозному терроризму в сравнении со «светским».

Для террориста-фанатика насилие — это прежде всего священное действо или божественная обязанность, творимая по прямому требованию веры. Таким образом, терроризм приобретает некое сверхъестественное измерение, а сами террористы перестают быть связанными политическими, моральными или практическими нормами, которые сдерживают других террористов. Тогда как прочие террористы, даже если и располагают средствами для проведения крупномасштабных операций, редко организуют массовые убийства, так как данная тактика не согласуется с их политическими принципами и, таким образом, может привести к обратным результатам, да и просто считается аморальной, религиозные же террористы зачастую жаждут уничтожения более широко определяемой категории врагов и поэтому рассматривают крупномасштабные теракты не только как морально оправданные, но и необходимые для достижения их целей. Таким образом, религия, выраженная в священных текстах и истолковываемая клиром, говорящим от имени Бога, является узаконивающей силой. Это объясняет, почему официальное одобрение духовным лицом так важно для религиозного терроризма и зачем террористу требуется «благословение» (то есть одобрение или санкционирование) перед совершением теракта.

Религиозные и светские террористы различаются и кругом сторонников. В то время как светские террористы пытаются апеллировать к широкому кругу действительно и потенциально сочувствующих лиц, членов сообществ, которые они поддерживают, или ущемленных групп населения, интересы которых они представляют, религиозные террористы одновременно являются и активистами, и сторонниками, вовлеченными в то, что они называют священной войной. Они совершают действия лишь от своего собственного лица. Таким образом, ограничения, накладываемые другими террористами на творимое ими насилие из желания заручиться поддержкой возможных сторонников, не распространяются на религиозных террористов. Более того, отсутствие потенциальных сторонников в представлении религиозных террористов ведет к санкционированию почти неограниченного насилия, творимого в отношении неограниченного числа мишеней, то есть любого, кто не исповедует одну с террористами религию или не входит в их религиозную общину. Это объясняет риторику, присущую лозунгам «священной войны», называющим лиц, не входящих в религиозное сообщество террористов, унизительными и умаляющими человеческое достоинство словами вроде «неверные», «собаки», «дети сатаны» и «нечистые». Намеренное использование подобной терминологии ради потворства и оправдания насилия очень важно, так как еще больше ослабляет ограничения, наложенные на насилие и кровопролитие посредством изображения жертв терактов как нечеловеческих существ или не заслуживающих жизни индивидов.

И наконец, религиозные и светские террористы также имеют значительные различия в представлении о себе и творимом ими насилии. В то время как светские террористы рассматривают насилие либо как способ подстегнуть изменения к лучшему в существующей системе, либо как путь к созданию новой государственной системы, религиозные террористы видят себя не составными частями этой системы, которую стоит сохранить, а «аутсайдерами», стремящимися изменить существующий порядок. Это чувство отчуждения позволяет религиозным террористам использовать куда более разрушительные и гибельные виды террористических операций, чем светским террористам, и таким образом расширять список приемлемых целей.