— Тебя и твою мамочку?

— Да. А она бы устроилась где угодно с той пресловутой музыкой и с мужиками. Ничто больше её не интересовало.

— Но ты же вроде ей помогал, парень. Был её сутенером?

Ленни рассмеялся.

— Ладно, был сутенером. Я знал, что Джексону нужна девка для той аферы с гетто, ну и сказал ему. Но не сказал, кто она мне.

— Но как ты вообще её нашел?

— Она нашла меня. Связалась через одноклассника.

— Из Дурбанской средней школы?

— Какое ваше дело? Сказала, ей нужна помощь, чтобы получить паспорт.

— Фальшивый?

— Разумеется. Но я ей не сказал, что это не по моим возможностям.

— Так вот из-за чего она пошла на это! Не только из-за денег?

— Ну да, ей лишь бы трахаться да вздыхать по старой доброй Англии.

Каким бы ни было мнение управления по расовым вопросам, Ленни не думал и не говорил как цветной.

— Контактные линзы нужны были из-за паспорта?

— Это я сдуру посоветовал, и ей понравилось. Делало её внешность натуральнее.

— Зачем тогда её убивать? Джексону должны были быть чертовски полезны она и ты.

— Я думаю…

Тут Ленни насторожился.

— Этот засранец что-то достал из кармана, — шепнул он.

— Шеф! — громко начал Зонди.

— Нет, не сейчас. Я хочу услышать…

— Но шеф…

— Пока стоит, — ещё тише продолжал Ленни. — Все плохо кончилось, понимаете. Я был вне себя из-за того, что эти сволочи из мэрии творили с ней за свои десять рандов, и вот когда все кончилось и Джексону был обещан контракт, однажды вечером, зайдя на Барнато Стрит, я ей сказал, что паспорта не будет. Ну и скандал же был, я вам скажу. Она словно с ума сошла — орала, рыдала, сказала, что отправится прямо к вам, и все расскажет, и всех отправит за решетку, и сама сядет.

Пришлось мне обещать, мол, паспорт будет в воскресенье вечером, — а сам договорился про того, со спицей. Нужно же было что-то делать! Господи Боже, я же не мог…

— А я думал, это была идея Джексона? Что ликвидация её — награда за контракт.

— Ха-ха! Шутите! Кто это вам сказал?

— Треншоу.

— Нет, Джексон пробовал её успокоить. Он был ужасно потрясен, прочтя в газетах о её смерти. Считал, что использовать её сможет годами. И как увидел некролог, так прямо ошалел. Считал, что это моих рук дело, я ведь был связным, и послал своих ребят в Дурбан. Мы крупно поговорили, но главное я приберег под конец. Сказал ему, что то была моя сестра.

— Но он же знал об этом из документов, которые показывал советникам.

— Ну, паспорт сделать мне слабо, но всякие бумажки… Там стояло "Ле Руке".

— И Джексон не поверил, что ты способен сделать это своей сестре?

— Сказал, не верит, но заколебался. Велел мне быть под рукой и отослал сюда. Я вынужден был согласиться. Но, видно, что-то случилось…

— Говорил я тебе — мы взяли Треншоу — и остальных.

Но Ленни уже не слушал. Уставился в окно.

— Ленни, так Джексон во всем этом главная фигура? Ленни едва заметно покачал головой.

— А кто тогда тот чертов "Паровой каток"?

Слишком поздно — палец Ленни уже плавно сгибался, точно так, как учили его на уроках стрельбы в Дурбанской средней школе.

Еще доля секунды…

А Крамер дернул ручку вафельницы, и створка её упала, замкнув всю сеть на мойку из нержавейки.

Искр было удивительно немного. Но 220 вольт подействовали на Ленни так, как Крамер и рассчитывал: тот задохнулся, тело прогнулось назад, а пальцы — слава Богу, — ослабли. Ток бил через него, пока не перегорели пробки в кухне. Услышав треск, Крамер хотел подхватить тело, прежде чем оно обрушило бы горы посуды. Едва успел. Зонди был тут как тут. Вдвоем они нагнули тело Ленни так, что голова его нырнула в грязную воду, забулькавшую от пузырьков воздуха. Проделав это, вылезли в окно. К их удивлению, Джексон был во дворе. Спиною к ним склонился к телу нанятого им убийцы. Вот-вот они увидят его лицо…

Крамер и Зонди кинулись к дверям, рассчитывая атаковать сзади. И тут это случилось. Ленни умер. Тело его обмякло, разум угас, смертельная судорога пролетела по телу и пистолет выстрелил. Выстрел был негромким, но вроде бы все только его и ждали. По крайней мере, двери в столовую тут же распахнулись. Элси Робертс, влетевший первым, увидел фигуру, скорчившуюся в раковине.

Свалка началась страшная.

Но Джексон не стал ждать, чем она кончится.

У Крамера ужасно болел левый локоть, ещё сильнее, чем ребра. Он содрогнулся.

— Так вы полагаете, дело плохо? — ворчал Стридом, извлекая ещё один осколок стекла.

Крамер не отвечал — врачи и так надоели ему, сравнивая его раны с тем, как страдали другие, и конечно же — не в его пользу.

— Господи, видели бы вы Элси Робертса, — продолжал Стридом. — Его правый глаз похож на раздавленный плод гуавы.

— Болван…

— Ну, лейтенант, нельзя же так! Он хотел вам помочь. Думал…

— Теперь нам никогда не взять Джексона.

— Похоже, полковник иного мнения.

— Я так и вижу, как он и Ван Ниекерк носятся по управлению, организуя свои дурацкие заставы на дорогах и похлопывая друг друга по плечу. У них нет никаких шансов.

— Почему же?

— Не знают, как он выглядит.

— А как насчет машины?

— Муса швырнул кирпич ему в заднее стекло — но все равно он его сменит.

— Кто бросил?

— Один индус.

— Жаль, что не в лобовое. Но эти кули — они не для вас, они все трусы.

— Гм…

— Но все равно не беспокойтесь. Заполучили брата, и кое-кого еще, как я слышал.

— Да?

— Нет, я не пытаюсь что-то выведать. Полковник говорит, что вы уж слишком засекретили дело, но он весьма доволен.

— Тяжелое дело. Толковых документов нет, прижать всю эту банду нечем, наймут приличных адвокатов, а те помогут им вдруг потерять память.

— Послушайте, но что ещё вы могли сделать?

— Добраться до говнюков, стоящих за всем этим.

— Так там не только Джексон?

Дежурная сестра, войдя, покашляла в ля-миноре.

— Простите, доктор, — начала она, — но там какой-то тип хочет говорить с этим пациентом.

— Зонди? — спросил Крамер.

— Говорит, он из полиции.

— Ладно, пошлите его сюда, сестра. Я уже почти закончил.

— Спасибо, доктор.

Зонди, деликатно потупив глаза, подал Крамеру листочек бумаги. На нем его рукой было нацарапано: "Полковник сказал Ван Ниекерку, что Ферпоссон может вот-вот умереть. 21.00."

Это было именно то, чего ждал Крамер — и его единственная возможность, не возбуждая подозрений, добыть информацию. Теперь, когда Ленни был мертв, а Джексон бежал, он знал всего лишь о пяти мужчинах, отреагировавших на его реплику о "паровом катке". И четверо из них уже категорически отрицали, что знают что-то о его значении, к тому же им ничто не угрожало. Пятый — другое дело.

Крамер благодарно подмигнул своему преданному подчиненному и отпустил его. То, что он испытал в следующие пять минут, было большей мукой, чем страдания от безжалостных пальцев доктора Стридома. Казалось, прошло не меньше часа, прежде чем он доковылял до соседней палаты и пристал к сидевшей у постели Ферпоссона медсестре, чтобы та оставила их одних. В доказательство представил себя его единственным сыном.

Наконец, не выдержав, та ушла. В палате была всего одна кровать.

— Я умираю, — произнес Ферпоссон и закашлялся.

Крамер мог слышать его слова, только склонившись вплотную. На самом деле выглядел Ферпоссон не так уж плохо, но, пожалуй, было и к лучшему, что он так думал — так будет легче.

— Вы меня помните? — спросил Крамер.

— А-а?

— Не припоминаете?

— Вы консультант?

— Попробуйте ещё раз.

— Брат… Джек?

— Подсказать?

Ферпоссон кивнул с готовностью ребенка, ждущего сказку.

— Я от "парового катка", помните?

На бледном восковом лице появилась странная улыбка.

Передайте ей привет, моей маленькой…