— Да, похоже что так.

Крамер должен был признать, что ему нравился способ, которым полковник пытался решить проблему. Удивительный человек.

— Если контактные линзы были её страшной тайной, думаете, она пошла бы в них кому-нибудь открывать, Тромпи? Минутку! Знаю, что вы хотите сказать да, пошла бы, если кого-то ждала.

— Своего брата.

— Но это был не он, а убийца.

— Ван Ниекерк нашел ответ и на это. Трюдо сказал, что этот тип линз, с нарисованной радужкой, годится только при дневном свете, потому что у них очень маленькое поле зрения. Фартинг клянется, что в квартире горела только одна лампа, и то в её комнате.

Предположим, она была в постели, ожидая кого-то — ну, своего брата. Слышит стук. Встает. В одной ночной сорочке идет в прихожую и открывает дверь. Свет падает сзади, а с теми линзами снаружи вообще ничего не видно. Слышит голос, который кажется ей знакомым. Отойдя от двери, спешит обратно в постель, потому что холодно — а в воскресенье вечером было холодно.

— Могу это себе представить, — перебил его полковник. — Ее зрачки расшириться просто не могли, она ослепла. Да, ничего бы не произошло, не жди она посетителя. Если это был её брат, почему не вошел?

— Наверно, боялся. Может быть, что-то знал.

— Еще вопрос — как они могли узнать о его визите?

— Могли сами сообщить им о встрече заранее. Или кому-то одному.

— Девушке?

— Да.

— Так много проще — видимо, так и было. Допустим, сказали, что брат придет в одиннадцать. Она слышит стук, открывает дверь, возвращается в постель — и готово.

— Им нечего было опасаться после того, как двери открылись.

— Все это правильно. Но мы все время говорим "они". О ком, собственно?

— Я не знаю, господин полковник. О какой-то гангстерской банде.

— Сегодня среди них немного таких, кто будет возиться с такими сложностями. Намного проще было бы убрать её машиной.

— Она почти никуда не ходила.

— Но вы понимаете, что я имею ввиду.

— Да, полковник. Но что, если ганг ведет большую игру?

— Это все выдумал Шу-Шу? По-моему, все это ерунда.

— Но Мкизе убил Шу-Шу не из-за ерунды.

— Думаете, Шу-Шу пришлось умереть из-за того, что он знал не только о тех, кто его искалечил? Нет, не верно. "Паровой каток"… Ха! По-моему, это просто мыльный пузырь.

Деланно усмехнувшись, Крамер сказал:

— Мы все-таки оба согласны с тем, что этот Ленни, возможно, мог бы ответить нам на многие вопросы, включая и этот.

— Верно.

— Тогда вы согласны, чтобы мы с Зонди поехали в Дурбан и попытались его найти?

Все это время что-то томило полковника, хотя Крамер был необычно любезен — или именно поэтому. Он словно ждал, что за удовольствие придется платить. Теперь узнал, чем.

— Меня удивляет, что вы вообще спрашиваете об этом, лейтенант.

— Уголовная полиция в Порт Наталь не приветствует вмешательства с нашей стороны. Могут возникнуть проблемы.

— Как в прошлый раз? Думаете, я об этом не знаю? Капитан Потгейтер заявил, что вас больше не хочет там видеть. Им хватает проблемы с представителями печати — а с теми справиться нелегко.

— По правде говоря, я думал скорее о проблемах административного характера. Прекрасно знаете, что бригадный генерал помешан на соблюдении порядка.

— Могу себе представить, что вы имели ввиду.

— Вот именно. Что касается дела, не вижу проблем — заберем его и назад.

— А что, если вас обнаружит капитан Потгейтер? Что тогда?

— Скажу, что наверху вы все решили. При вашем звании он не посмеет усомниться.

— Но если все так просто, почему не сделать это Потгейтеру вместо вас?

— Мне казалось, что доклад будет выглядеть лучше, если все заслуги достанутся нашему отделению.

Полковник, поморщившись, взглянул на него. Снова он проиграл. Ну ничего, придет время, и он на Крамере отыграется.

— Я позабочусь об этом, лейтенант. Но вы можете дать мне сейчас материал для доклада генералу?

— Думаю, нет. Слишком рискованно — все ещё висит в воздухе. Но вы мне здорово помогли. Спасибо.

— Не слишком обольщайтесь. Что, если вы Ленни не найдете?

— Тогда возьму его фотографию и организую поиски в других местах. Здесь, например.

— А если все равно не найдете?

— Тогда будем знать, что, скорее всего, кончил также, как и сестра. Это лучше, чем ничего.

— Гм, я вам должен кое-что сказать, — полковник поигрывал ножом для бумаг. — Если вы не разберетесь в этом деле до завтрашнего вечера, я брошу на него все отделение. Не забывайте, что мое заявление для печати, из-за которого вы устроили такой скандал, оказалось для вас лучшей помощью. Без него у вас не было бы ни старухи, ни брата.

Это был реванш.

Ван Ниекерк ждал Крамера с телеграммой в руке.

— Что-то случилось, лейтенант?

— Ерунда. Что сообщает Дурбан?

— Почти все мы уже знаем. Леон Чарльз Френсис получил год исправительных работ в Дорингбоне за кражу — и, пока там сидел, заработал четырнадцать ударов палками.

— Дайте сюда.

— Шесть — за преступление против нравственности, и восемь — за разбойное нападение.

— Дайте сюда, я сказал!

Вырвав телеграмму, Крамер уставился на нее. Еще там было:

"После отбытия срока в трех случаях привлекался по подозрению. Нападение, дважды в следственном изоляторе. Оправдан по недостатку улик. Вероятно связан какой-то бандой. Образ жизни соответствующий."

И все.

— На большее они не способны?

— Нет, он ведь мелкая шпана, как говорится. И в Треккерсбурге таких более чем достаточно, не можем же на всех заводить дело!

— Может и так. Но недостаток улик указывает, что он знает свое дело.

— Ну да. Я и не говорю, что он паинька.

— Значит, показывать это кое-кому не надо. — Крамер взглянул в сторону запертой двери.

— Она о вас уже спрашивала. Можно ли ей вернуться домой.

— Нет, пока не заполучим сыночка. Он запретил ей ехать сюда, и никто не знает, что может сделать теперь.

— И что с ней делать, лейтенант? Отправить в камеру?

— Оставьте это мне. Кстати, как у вас планы на вечер?

— Хотите, чтоб я поехал в Дурбан?

— Честно говоря, мне нужен кто-то здесь, на случай, если что случится.

Ван Ниекерк поправил галстук.

— Хорошо, лейтенант. Только позвоню жене.

— Обязательно. Когда придет Кумал, велите ему принести раскладушку или возьмите свободную койку из общежития.

— Все будет в порядке, лейтенант. Наконец-то я высплюсь без детей…

— Ну-ну, — подумал Крамер.

Домик стоял возле полей орошения и был окружен самой буйной растительностью, которой в Треккерсбурге мог похвастаться ещё только ботанический сад. За домом росли темные до синевы гевейи, и на ржавых листах гофрированной крыши валялись куски их розовой коры. Миссис Френсис, выглянув из машины, увидела мужчину и женщину, вышедших на крыльцо, чтобы выяснить, что привело такую шикарную машину по такой отвратительной дороге к ним. Они ей сразу понравились.

Потом, узнав Крамера, мужчина подбежал к машине.

— Какая радость, мистер Крамер! — воскликнул он, распахивая дверцу.

— Как дела, Иоганесс?

— Хорошо! Мери рада вас видеть, и дети тоже!

— Подождите минутку, я к вам с гостем, — защищался Крамер, пропуская вперед миссис Френсис. Атмосфера тут же изменилась.

— Что ей от нас надо? — спросил Иоганнес. — Она из церкви? Простите, но ваша благотворительность нам ни к чему, мадам.

Неожиданная улыбка миссис Френсис смутила его.

— Ты все ещё не разбираешься в людях, — укорил его Крамер. — Это миссис Френсис, она приехала на пару дней из Клермонта. Хотелось бы, чтобы вы о ней позаботились.

— Разумеется, — Мери решительно отодвинула мужа в сторону и взяла миссис Френсис за руку. — Пойдемте со мной. — Выпьем чаю, пока не пришли домой дети.