— Позже, — сказал Кленси. Его глаза горели. — Нам сейчас предстоит одно дело, так что давайте вначале покончим с ним. Слушайте внимательно: мы сейчас пойдем в госпиталь, но не через главный вход. Мы пройдем через бойлерную. Он повернулся к Капровски. — Вы знаете, где это?

— Конечно, — ответил Капровски. — Это неподалеку от черного хода; туда ведет бетонированный коридор за въездом для машин скорой помощи — Он немного поколебался. — Лейтенант, а что мы будем там делать?

— Попытаемся рассеять некоторый туман, — сказал Кленси. — А после того, как мы войдем внутрь, как пройти в ту кладовую, куда вы положили тело?

— В подвале, — сказал Капровски. — Я имею в виду, на первом этаже. На том же, где бойлерная и раздевалка. Когда выйдете из бойлерной, нужно повернуть направо. Первая дверь будет в раздевалку для врачей, а вторая — в кладовую. — Он нахмурился, припоминая. — Потом вы попадете в в кухню, где они готовят…

— Остановись, — велел Кленси. — Стало быть, это на том же этаже и вторая дверь после бойлерной. Вот все, что я хотел знать. Мы должны пойти туда. Я хочу, чтобы док взглянул на тело.

— Зачем? — спросил Стентон. — Разве произошло что-то новое?

— Да, — сказал Кленси. — Мои мозги заработали. Пошли!

Они двинулись вниз по улице, выстроившись в шеренгу. Кленси остановился.

— Пошли по двое, — сказал он. — Капровски и док впереди. Я не хочу, чтобы мы выглядели как хор на прогулке или компания студентов, намеренных где-нибудь выпить…

— Я уже столько прожил на свете, — пожаловался доктор Фримен. — Я не был похож на студента даже тогда, когда сам был студентом… — Но послушно пошел рядом с Капровски, а Кленси и Стентон замыкали процессию.

Они пересекли 97-ю улицу; фасад госпиталя, находившийся перед ними, отличался от остальных зданий только небольшой электрической вывеской, уже зажженной и хорошо видной в наступавших сумерках. Стрелка, аккуратно укрепленная на низеньком белом столбике, стоявшем у бровки тротуара, указывала на въезд. Капровски и доктор Фримен уверенно миновали главный вход. Чемоданчик доктора весело болтался у него в руке. Кленси и удивленный Стентон последовали за ними и не задерживаясь свернули в сторону въезда.

Машина скорой помощи стояла на месте, уткнувшись в стену, но в ней не было ни водителя, ни медиков. Капровски даже не взглянув на нее провел остальных мимо, направился к двери в нескольких метрах оттуда и нажал на ручку. За ним последовали остальные. Дверь закрылась.

Их встретила волна влажного тепла; волна тепла и яркий свет матовых ламп, отражавшийся от стен. В углу за столом сидел маленький человечек в чистом комбинезоне с трубкой в зубах и газетой на коленях. Глянув на них поверх очков, он поднялся, удивленный и возмущенный таким вторжением.

— Послушайте…!

Кленси сунул руку в карман и достал бумажник.

— Полиция, — сказал он спокойно. — Нам нужно кое-что посмотреть.

При виде полицейского значка человечек заколебался.

— Вы должны были пройти через главный вход, — сказал он недовольно. Через вестибюль…

— Нам нужно было пройти здесь, — отрезал Кленси, пряча бумажник в карман, и оглядел комнату, не обращая никакого внимания на маленького человечка. — Стен, вам лучше остаться здесь с ним. Не нужно, чтобы нам мешали, и не хочется, чтобы он кого-нибудь беспокоил. Вы меня понимаете?

— Да, конечно, лейтенант, — Стентон глянул на ошарашенного человека в комбинезоне. — Все в порядке, приятель. Садись. Читай свою газету. Можешь даже читать вслух, но не слишком громко.

Человек остановился, а затем с открытым от изумления ртом снова плюхнулся на свой стул. Стентон удобно устроился на углу стола. Кленси открыл дверь, выглянул в коридор и удовлетворенно кивнул. Он вышел в пустынный коридор, сопровождаемый доктором Фрименом и Капровски, и быстро прошел к соседней двери. Та была заперта. Из кармана появилась связка ключей, несколько секунд возни, он открыл ее и вошел. Остальные шагнули следом; Капровски включил свет и аккуратно прикрыл за ними дверь.

В комнате было свежо от кондиционера, который мягко гудел, нагнетая холодный воздух через вентиляционное отверстие в потолке; запах сырости смешивалась с запахом застарелой смерти. Тело лежало на тележке из нержавеющей стали, стоявшей под углом к занавеске, спускавшейся от потолка и закрывавшей одну стену; простыня топорщилась на том месте, где торчал нож.

Лицо доктора Фримена сморщилось от резкого запаха; глаза пытались поймать взгляд Кленси, но лейтенант уже стремительно двинулся к телу. Он снял простыню с убитого и отступил назад, глядя с плохо скрытым отвращением.

— Вот он, док.

Доктор Фримен осторожно поставил свой чемоданчик на пол и двинулся вслед за Кленси. Приложил тыльную сторону ладони к восковой щеке и защемил пальцами холодное тело. Опять недовольно поморщился.

— Как давно этот человек мертв, Кленси?

— Приблизительно двенадцать часов.

Доктор Фримен поднял глаза от трупа и взглянул на лейтенанта.

— Вы хотите сказать, что он умер вскоре после того, как был доставлен в госпиталь?

— Да, правильно.

— И вы только сейчас сообщаете об этом?

— Вы не поняли, док, — нетерпеливо сказал Кленси. — Я все еще не сообщаю об этом. По крайней мере, официально.

Отступил, засунул руки в карманы и продолжал смотреть на останки на тележке. Когда он заговорил снова, то казалось, что скорее разговаривает сам с собой, чем обращается к остальным.

— Стоит мне построить хоть какую-то версию насчет этого дела, как она тут же разваливается. Вот поэтому я хочу раз и навсегда разобраться.

— Так что вы хотите, чтобы я сделал? — с сарказмом спросил доктор Фримен. — Выдал вам свидетельство о смерти от сердечной недостаточности?

Кленси покосился на него.

— Я хочу, чтобы вы сказали мне свое мнение о том, что его убило.

Доктор Фримен перевел взгляд на нож, который был так жестоко всажен в грудь покойного, потом быстро взглянул на Кленси. Стоявший рядом Капровски смотрел на своего начальника так, словно тот сошел с ума.

— О, — протянул доктор, — понимаю.

Его припухшие глаза снова обратились к трупу. Тяжело вздохнув, наклонился, поднял свой тяжелый чемоданчик и поставил его рядом на полку. Затем открыл, вынул пару резиновых перчаток, начал их натягивать, но остановился.

— А что вы скажете относительно отпечатков пальцев на ноже?

— Нет там никаких отпечатков, — решительно заявил Кленси. — Убийца пользовался хирургическими перчатками. Но если хотите, можете осторожно вытащить его, не касаясь рукоятки.

— Хорошо.

Доктор Фримен снова кивнул. Натянул свои резиновые перчатки, шагнул вперед и медленно вытащил кухонный нож из раны, держа его за тот участок лезвия, который был виден между рукояткой и телом. Какое-то время он изучал оружие, потом осторожно отложил его в сторону; когда начал разглядывать рану, глаза его сузились. После этого положил руки по обе стороны раны и сильно сжал грудь убитого. На краях раны медленно появились капли крови. Доктор Фримен кивнул и пальцами промерил расстояние от ключицы, точно определяя положение ножевого разреза относительно других органов убитого. И в завершение своих исследований он снова сильно нажал на брюшную полость убитого; потом выпрямился и торжественно взглянул на лейтенанта, терпеливо ожидавшего окончания процедуры.

— Я понимаю, что вы имеете в виду, — сказал он медленно. — Одно совершенно ясно, его сердце перестало качать кровь до того, как нож вошел в него. Тот, кто его зарезал, зарезал мертвеца.

Кленси перевел дух.

— Так я и думал, — сказал он с глубоким удовлетворением. — Это именно то, что я хотел услышать. А теперь, что вы думаете о его огнестрельной ране, док?

Доктор Фримен снова кивнул. Продолжая внимательно изучать труп, он на ощупь нашел в своем чемоданчике ножницы и стал резать толстые повязки, покрывавшие грудь и шею. Его пальцы терпеливо пробирались сквозь слои хирургической марли и наконец отбросили ватный бандаж с окоченевшей раны. Капровски, который наблюдал из-за его плеча, отвернулся, почувствовав, что его тошнит.