- Только попробуй, - с угрозой в голосе выпалила Маринка, перехватив хитрый, насмешливый взгляд. Но было уже поздно. Увернуться успела, но не до конца. Снежок зацепил рукав пальто.

- Ах, так! Ладно!

- Нет! Не смей! Уволю! Останешься без работы! – после каждой фразы ему приходилось с хохотом уклоняться от очередного снежного сугроба, ибо эстетике снежных шариков в пылу битвы Марина значения не придавала и действовала по принципу «чем больше - тем лучше».

Они сбежали с моста, смеясь, и обстреливая друг друга. Уже на пальто у каждого было по несколько белых отметин. После его очередного удачного выстрела Мариша не удержалась на ногах и полетела в сугроб.

- Ты похожа на снеговика, - Аркадий с улыбкой протянул ей руку.

- А ты – на Деда Мороза! – рывок, и через секунду он уже лежал рядом.

- Ой, прости, - на мгновение Марина испугалась того, что наделала, но реакция мужчины была скорее насмешливо-ироничной.

- Какая злая девочка. Что за молодёжь пошла? Никакого уважения ни к статусу, ни к возрасту. Чего смотришь? Звезда упала, загадывай желание.

Они дружно поднялись, начали отряхиваться, и только теперь он обратил внимание на то, что обута Марина в тоненькие сапожки под замшу на высокой шпильке, обувь для сцены и чтобы перебежать из машины в клуб и обратно, и никак не подходит для прогулок по снегу, пусть даже при небольшом морозце.

- Ноги замёрзли? – его взгляд опять стал злым. - Ты чего молчала?! Не дай Бог завтра заболеешь, голос потеряешь - придушу! Давай бегом!

До дома оставалось квартала два, не больше, но ноги действительно были холодные. Словить такси в пять утра тоже было непросто. Он схватил её за руку и потащил через дорогу, нарушая все правила движения, прямо к огромному гипермаркету. В предпраздничные дни магазин работал круглосуточно, но в этот час народу было не много. Быстро сориентировавшись, они зашли в небольшое кафе, прошли к самому дальнему столику.

- Садись! Снимай сапоги!

Он опустился на корточки, и начал руками растирать ей ступни. Марине стало ужасно неловко.

- Аркадий, давай я сама.

- Сиди, - отрезал мужчина.

Он опять злился на неё. Ну что за бестолочь! Почему не сказала!? Он снова готов был сорваться и наорать, но тут его взгляд упал на разорванные колготки и распухшее колено, на котором уже отчётливо проступало тёмное пятно.

«Это что, я её так? Ну, да, у стойки в баре».

А она не видела его замешательства и начала оправдываться:

- Я действительно не чувствовала, что замёрзла. Там на мосту мне вообще всё равно было, а потом мы бежали, и ноги немного согрелись. Я не заболею, - она по-детски наивно и виновато посмотрела ему в глаза. – Ах, это? Да ерунда, пройдёт. Забыто.

И всё. И никаких женских уловок, вроде попыток пристыдить, наиграно надуть губы, покапризничать, выторговать что-то из этой ситуации для себя. Нет. Для неё всё было просто: простить – значит, ничего не вспоминать!

Ему вдруг стало стыдно перед этим ребёнком. Злость на себя он непозволительно сорвал на ней.

«А ведь она сейчас оказалась на голову тебя выше, Аркаша», - с укоризной самому себе подумал певец.

Через несколько минут ноги стали горячими. Пока Маринка обувалась, он сходил к барной стойке и вернулся с чашкой горячего чая, полной рюмкой коньяка и пачкой сигарет. Отлив часть спиртного в чашку, придвинул её Марине.

- Пей. Тебе нужно согреться.

Остальное содержимое рюмки выпил одним большим глотком, даже не поморщившись, и потянулся за сигаретами. Краем глаза заметил, что барменша, которая обслуживала его и пристально вглядывалась ему в лицо, достала из-под стойки мобильник и попыталась настроить фотоаппарат.

«Узнала, чёрт бы её побрал. Завтра опять в интернет выбросит».

- Брысь! - резко повернувшись, он пугнул девушку. Та от неожиданности уронила телефон и сосредоточенно стала протирать бокалы.

Марина прихлёбывала горячий чай и исподтишка, как будто в первый раз, рассматривала его и думала:

«Интересно, что так привлекает в нём?»

Может быть, это были глаза? Серые, слегка холодные, но с такой живой искрой в зрачках? Они могли быть разными: ироничными, смеющимися, злыми и жестокими, как сегодня в клубе, или тёплыми и спокойными, как сейчас. А может быть привлекали губы? Достаточно пухлые и чувственные. Хотя, пожалуй, всё лицо целиком: овальное, с мужественным подбородком. Нос, правда, слегка широковатый, но прямой. Открытый лоб с большими залысинами и очень короткой стрижкой.

«А ведь он почти седой», - вдруг удивилась Марина. Она, конечно, раньше видела всё это, но как-то не осознавала. - «Просто у него волосы светлые, и это не сразу заметно, только если приглядеться. Но это его абсолютно не портит. Скорее даже наоборот», - решила про себя девушка.

Сейчас, присмотревшись, она дала бы ему на вид лет сорок восемь. Пожалуй, из-за хорошей фигуры: не очень высокий, но широкоплечий, не зря ведь боксом занимался. Плотный, но ничего лишнего. Однако это, пожалуй, не главное. Было ещё что-то, что ускользало от её пристального внимания, но придавало ему особый мужской шарм.

Её размышления прервал голос Аркадия.

- Скоро Новый год. Ты хоть подарок сестре купила? – коньяк и сигарета сделали своё дело. Настроение Климова стало отличным.

У Марины округлились глаза, она пристыжено опустила взгляд и покачала головой:

- Неа.

- Тогда чего сидим? Вперёд.

Девушка радостно вскочила, и вдруг осеклась. Подняла удивлённо-виноватые глаза:

- Сумочка в машине осталась. Там деньги и карточка.

Аркадий усмехнулся, запустил руку во внутренний карман пальто и достал конверт – гонорар за сегодняшние выступления. Пачка купюр была внушительная. Не пересчитывая, переложил её в бумажник и подмигнул Марине.

- Нам хватит, пошли. Ты же сказала, что я Дед Мороз, значит с меня подарки.

Около часа они бродили по магазину. Уже были куплены подарки Лене, Олегу и детям Аркадия, когда они оказались в отделе цифровой техники.

- Сергею карта памяти нужна, и картридер новый, - она вопросительно подняла глаза. - Это для…

- Не грузи меня, - перебил он, - всё равно не пойму. Не разбираюсь я в этих новомодных прибамбасах. Бери. Тогда уж надо и Андрею с Семёнычем что-то.

- Андрею новую туалетную воду! – Чуть не вскричала Марина, вспомнив, как ей каждое утро хочется зажать себе нос от резкого запаха парфюма, когда она садится в машину за спиной водителя. Климов рассмеялся:

- Да я уже сам хотел ему сказать. Идёт. А Семёнычу – новый шарф, я на его старый уже лет пять смотреть не могу. О, ещё и сюда зайдём, - Аркадий толкнул дверь ювелирного павильончика. – Девочки, мы к вам. Покажите нам что-нибудь презентабельное, - он мило и сексуально улыбался, явно заигрывая с симпатичными продавщицами.

«Вот! Вот что его отличает – улыбка!» - подумала Маринка.

Улыбок у Климова действительно была масса, на все случаи жизни. От дежурной, с чуть растянутыми уголками губ и ничего не выражающим взглядом, для выслушивания комплиментов поклонников, до открытой, широкой, искренней, с задорным юным огоньком в глазах, как сегодня на мосту, когда они резались в снежки.

Пока Марина размышляла и рассматривала яркие витрины, в которых играли и переливались разноцветными бликами-звёздочками драгоценные камни и их оправы, Аркадий определился с подарком жене, попросив его красиво оформить, и подозвал Марину.

- Нравится? – на стеклянной поверхности прилавка лежал золотой браслетик, небольшие звенья в форме листиков которого украшали несколько нежно-розовых камешков. - Давай руку.

Марина уже привыкла выполнять распоряжения Климова, не задавая лишних вопросов. Его указания, даже если на первый взгляд казались странными, на самом деле всегда были очень логичными и продуманными, как потом выяснялось. Вот и сейчас она, молча, протянула руку:

«Наверно, хочет увидеть, как на руке смотрится, кому-то подарок сделать», - подумала она и покрутила рукой, чтобы металл и камешки поиграли в свете ламп так же, как те, в витринах: