Я позволила Ноне меня одеть. С поясом платье сидит как перчатка и действительно подчеркивает фигуру, которую я унаследовала от мамы.

Нона делает мне макияж перед своим старинным трюмо, уделяя особое внимание моим глазам.

– Твоя мама бы гордилась тобой – тем, как ты следуешь за своими мечтами вроде этой.

Слезы вновь навернулись, и я стараюсь сдержать их, чтобы не испортить плоды тяжких трудов Ноны – стрелочки на моих глазах.

– Спасибо, – удается мне сказать.

– С каждым днем ты все больше и больше становишься на нее похожа, – говорит Нона, и мое сердце наполняется горько-сладкой радостью.

– Хотела бы я, чтобы она увидела это, – говорю я с комом в горле.

– Она видит, – говорит она уверенно. – А теперь открой глаза.

Я открываю глаза и вижу… себя, но ту версию себя, которой, как я думала, никогда не смогу быть. Гламурной, но элегантной, именно такой, какой была моя мама:

– Вау.

Мои волосы собраны в объемный пучок с обрамляющими лицо свободными завитками, мой макияж сделан со вкусом, а темная подводка подчеркивает ореховый цвет моих глаз.

– Я выгляжу как Одри Хепберн, – говорю я.

– Ты просто красавица, – сияет Нона. – Прямо как твоя мама.

– Когда она шла на одну из своих арт-вечеринок в городе, – говорю я, вспоминая, как наблюдала за ее приготовлениями, когда она завивала волосы, выбирала платье и туфли.

– У нее тоже всегда были красивые ухажеры, – говорит Нона и подмигивает мне.

– Спасибо, Нона. Вы моя фея-крестная, – говорю я и обнимаю ее. – И не только сегодня. – Я целую ее в макушку. – Ваша мама тоже гордится вами.

– Ты милая девочка, – говорит она и крепче сжимает меня. – А этому мужчине лучше не пытаться шалить, или я сверну его в бараний рог, прямо как ньоки.²³

ГЛАВА 6

Я добралась до «Хаккасан» к без десяти восемь. Не хочу появиться слишком рано, на случай, если он пришел пораньше, чтобы не подумал, что я в отчаянии – поэтому жду снаружи. Но потом я решаю, что если он еще не пришел и, приехав сейчас, увидит, как я праздно стою снаружи, то подумает, что я странная. Соберись, Грэйс! Мои руки дрожат, а в животе порхают бабочки. Я совершенно не подкована для такого. Когда вообще я была на свидании в последний раз?

Вечера в Сан-Франциско всегда самое холодное время суток – океанский бриз приносит с собой туман и тяжелый морской воздух. Покупатели с Юнион-Сквер спешат, держа в руках пакеты с логотипами «Ньюман Маркус» и «Прада», туристы фотографируются на площади. У меня нет жакета или еще чего-то, что подошло бы к винтажному платью Ноны, поэтому мои руки оголены и мне зябко.

Захожу внутрь и поднимаюсь на лифте до верхнего этажа. Двери открываются, и я будто переношусь в другую вселенную. Из синих панелей в стенах, покрытых металлическими пластинами – вырезанными в восточном стиле, наподобие трафаретов – льется голубой свет, создающий соответствующее настроение. Эффект потрясающий.

– Чем могу помочь? – На распорядителе маленькая шапочка на полголовы. Она без улыбки осматривает меня с головы до ног. – У вас заказан столик?

– Сент-Клэр? – спрашиваю я, и поведение распорядителя сразу же меняется.

– О, конечно! – она широко улыбается. – Проходите сюда, пожалуйста, смотрите под ноги.

Она усаживает меня за столик у окна с шикарным видом на мерцающие огни Сан-Франциско. Передо мной раскинулись многослойные тени городского пейзажа и темнота залива вдалеке. Такое чувство, будто я на вершине мира. Не проходит и двух секунд, как официант спрашивает, не желаю ли я коктейль. Я выбираю наугад из длинного списка на столе, и он поспешно уходит.

Я откинулась на стуле, думая о том, как приятно не быть тем, кому надо бежать на кухню и нести напитки. Хотя работать в этом ресторане было бы великолепно. Повсюду вокруг меня голубая подсветка, создающая соответствующее настроение. Темно-коричневые дубовые брусья украшают потолок, а толстые деревянные столы выглядят как плиты нарезанного на дольки ствола секвойи. Кожаные сиденья, мягкие подушки. Приглушенный свет и свечи на столе завершают общий вид – классический и романтический.

– Ваш напиток, – говорит официант. – Могу я принести вам чего-нибудь еще, пока вы ожидаете вашего спутника?

– Нет, спасибо, – отвечаю я, впечатленная всем этим вниманием, которое получаю только потому, что использовала имя Сент-Клэра, однако стоило ему отойти, как я поняла, что ничего не ела с позднего завтрака. Мимо проносят красиво оформленные подносы с едой: пельмешки в красных, оранжевых и белых цветах, тарелки приготовленных вареных овощей с соусом и шариками из теста и хрустящие жареные конвертики из сдобы, наполненные божественно пахнущими начинками…

– Прости, что опоздал, – говорит Сент-Клэр, внезапно появляясь рядом со мной. Я подскакиваю с места, в то время как он наклоняется, чтобы поцеловать меня в щеку.

– Простите! –бормочу я, врезавшись в него.

Он улыбается:

– Давай-ка попробуем еще раз?

Положив свою руку на мою, он наклоняется и целует меня в щеку. На тот раз я не двигаюсь, смакуя ощущение от его губ, легко касающихся моей кожи.

– Надеюсь, ты не слишком голодна, – говорит он, направляясь к стулу напротив. Я плюхаюсь на свое место, мое сердце вдруг начинает колотиться.

– Я в порядке, – говорю я, а мой желудок в этот момент урчит. Я сгораю от стыда, но он смеется, показывая ямочки на щеках.

У него еще и ямочки есть?

– Давай посмотрим.

Ему достаточно было лишь взглянуть, и вот уже два официанта спешат к нашему столику.

– Мы бы хотели блюдо от шефа – он знает, что я люблю – и я буду тот же фруктовый напиток, что и у моей спутницы.

– Очень хорошо, сэр, – говорит официант и уходит.

Сент-Клэр поворачивается и устремляет на меня свой взгляд – одна его бровь слегка приподнята, а уголок рта чуть игриво изогнут в намеке на улыбку, которая готова озарить его лицо.

– Итак, Грэйс. – Его синие глаза пронзительны. – Теперь у нас появилась возможность узнать друг друга… кто ты?

Мой разум отключается:

– Эм, ну, кроме того, что я работаю в «Кэррингерс», еще я официантка и студентка по специальности «Искусство».

– Где ты учишься?

– О, ну, я выпустилась в прошлом году из… эм, со степенью по искусству.

Я останавливаюсь, прежде чем рассказать ему о моем менее чем показательном образовании. Я все еще помню, как Лидия усмехнулась, так что я предпочла сменить тему:

– А что на счет тебя?

– Я учился в Оксфорде и Гарварде, финансы, – произносит он обыденно. – Но я всегда больше ценил свой жизненный опыт.

Я киваю, не в силах заставить свой рот двигаться. Что со мной не так?! Я делаю глоток своего напитка, а он поглядывает в окно. Скажи что-нибудь!

– На улице довольно мило, – умудряюсь я произнести и понимаю, что говорю как четырехлетний ребенок.

– Ты выросла в городе? – спрашивает он.

– Ист-Бэй, – удается мне ответить. – Окленд. Район был немного на отшибе, но мама всегда говорила, что от этого все намного интереснее. Там было много разных направлений искусства и культуры...

– Чарльз Сент-Клэр? – Рядом с нашим столиком стоит красивая женщина в сверкающем платье для коктейля, возвышаясь над нами на десятисантиметровых каблуках.

Он выглядит удивленным:

– Мы встречались?

– Нет, я просто захотела подойти и поздороваться, – тараторит она. – Вы так умны, а ваш очерк в журнале «Ньюсуик» был такой познавательный.

Ее лицо кажется знакомым, и я пытаюсь припомнить кто она.

– Спасибо, – Сент-Клэр вежлив. – Очень мило с вашей стороны сказать такое.

Женщина одаряет его натренированной сексуальной полуулыбкой и протягивает руку:

– Лори Слоун.

Серьезно? Я смотрю на нее в недоумении. Теперь я ее узнала, она известная голливудская актриса. Я видела ее только в журналах со сплетнями, но вот она стоит и смотрит на Сент-Клэра так, словно хочет съесть его целиком. Она довольно долго удерживает его руку, прежде чем отпустить.