Экстраверты, в особенности, те, чьей доминирующей функцией является мышление, полностью обескуражены интровертным чувствующим типом. Они считают его представителей одновременно и странными, и обворожительными. Этот привлекающий магнетизм возникает благодаря очевидной “пустости” — с точки зрения экстраверта — кричащей о том, чтобы ее наполнили. Конечно, обратное тоже верно: интровертный чувствующий тип, естественно, тянется к тому, кто легко сходится с другими, и ясно, и отчетливо представлен в группе. В каждом случае этот другой есть персонификация подчиненной функции.

Такие встречи и столкновения являются обычными, повседневными, равно как и становящаяся следствием желчность (характера). Хотя путем взаимного прозрения всегда сохраняется возможность длительного взаимоотношения, очарованность противоположным типом, как уже указывалось в первой главе (стр. 29, 30), редко продолжается долго.

Точно так же, как интровертное мышление контруравновешено определенного рода примитивным чувством, к которому объекты привязываются с магической силой, интровертное чувство имеет противовесом примитивное подчиненное мышление. Так как мышление у этого типа является экстравертным, то оно склонно быть пониженным — конкретным, рабски ориентированным на факты. Фактически это нормальная и здоровая компенсация, которая работает, чтобы смягчить и уменьшить важность субъекта, так как этот тип так же склонен к эгоцентризму, как и другие интровертные типы.

Оставаясь бесконтрольным, эго интроверта способно присваивать себе всю полноту личности. В этом случае, пишет Юнг, “таинственная сила интенсивного чувства превращается в банальное и претенциозное властолюбие, тщеславие и тираническое принуждение”. Там, где подсознательные компенсаторные процессы полностью подавлены, бессознательное мышление становится открыто враждебным и негативным, и оказывается спроектированным в окружающую среду. Юнг описывает некоторый итог у женщины данного типа:

Тип остается нормальным до тех пор, пока эго чувствует себя ниже уровня бессознательного субъекта и пока чувство раскрывает нечто более высокое и более властное, нежели в более зрелом возрасте обычно взаимное притяжение возникает между доминантной функций одного и вспомогательной функцией другого. Представляется, что это более работающая комбинация, возможно, потому, что сами комплексы, ассоциируемые с подчиненный функцией, констелируются не так легко.

Эго, хотя бессознательное мышление архаично, однако, оно при помощи редукции успешно компенсирует случайные поползновения возвести эго до субъекта Но если этот случаи все таки наступает вследствие совершенного подавления редуцирующих бессознательных влиянии мысли, тогда бессознательное мышление становится в оппозицию и проецирует себя в объекты. От этого субъект, ставший эгоцентрическим, начинает испытывать на себе силу и значение обесцененных объектов. Сознание начинает чувствовать то, “что думают другие” Другие же думают, конечно, всевозможные низости, замышляют зло, втайне подстрекают и интригуют и т. д. Все это субъект должен предотвратить, и вот он сам начинает превентивно интриговать и подозревать, подслушивать и комбинировать. До него доходят всевозможные слухи, и ему приходится делать судорожные усилия, чтобы, по возможности, превратить грозящее поражение в победу. Возникают бесконечные таинственные соперничества, и в этой ожесточенной борьбе человек не только не гнушается никакими дурными и низкими средствами, но употребляет во зло и добродетели, только для того, чтобы иметь возможность козырнуть. Такое развитие ведет к истощению. Форма невроза не столько истерична, сколько неврастенична, при этом часто страдает физическое здоровье, например, появляется анемия со всеми ее последствиями.

В интровертной установке ощущение изначально основано на субъективном компоненте восприятия. Хотя сама его природа де лает его зависимым от объективных стимулов, ощущаемый объект стоит на втором плане по отношению к ощущающему субъекту.

Ощущение является функцией иррациональной, потому что оно ориентируется не топическим процессом суждения, но лишь тем, что есть, и тем, что происходит. “В то время, как экстравертный ощущающий тип определен интенсивностью воздействия со стороны объекта, интровертный представлен интенсивностью субъективного ощущения, вызванного объективным раздражением”.

Интровертный ощущающий тип напоминает высокочувствительную фотографическую пластинку Физическая чувствительность к объектам и другим людям включает каждую малейшую тень и деталь как они выглядят, как они чувствуют прикосновение, их вкус и запах, и звуки, которые они издают. Фон Франц пишет, что впервые она поняла этот тип, когда Эмма Юнг дала ей статью об интровертном ощущении, как своей собственной доминирующей функции.

Когда кто-нибудь входит в комнату, такой тип замечает манеру, с которой человек вошел, волосы, выражение лица, одежду, походку человека каждая деталь усваивается. Впечатление переходит от объекта к субъекту, как будто камень упал в глубокую воду — впечатление падает глубже и глубже, и тонет. Внешне интровертныи ощущающий тип выглядит крайне глупо. Он просто сидит уставившись, и вы не знаете, что происходит внутри него. Он выглядит как кусок дерева без какой либо реакции но внутренне впечатления усваиваются. Быстрые внутренние реакции продолжаются внизу, а внешний ответ приходит со значительной задержкой. Это те самые люди, которые, услышав утреннюю шутку, начинают смеяться в полночь.

Интровертные ощущающие типы, если они художники творцы, обладают способностью вносить жизненные картины в живопись или литературу. Например, Томас Манн, описывая каждую деталь изображаемого, воссоздает целостную атмосферу комнаты или личности. Французские художники-импрессионисты также оказываются в этой когорте; они точно воспроизводят внутренние впечатления, которые возникли у них от картины или человека из реального мира.

В этом то и заключена разница между экстравертным и интровертным ощущениями. В первом случае, у художника воспроизводится реалистическое отражение-рефлексия объекта, во втором — верное изображение (передача) впечатления, произведенного объектом на субъекта. Юнг пишет: субъективное ощущение больше постигает глубокие планы психического мира, чем его поверхность. Решающей вещью является не реальность объекта, а реальность субъективного фактора, а именно, реальность изначальных образов, которые в их совокупности представляют из себя психический мир зеркальных отображенийНо такое зеркало обладает своеобразным свойством — изображать наличные содержания сознания не в знакомой и привычной нам форме, но, в известном смысле, с точки зрения вечности, т е, примерно так, как видело бы их сознание, прожившее миллион лет. Такое сознание видело бы становление и исчезновение вещей одновременно с их настоящим и мгновенным бытием, и не только это, но одновременно и другое, — то, что бы то до их возникновения и будет после их исчезновения. Настоящий момент является для этого сознания неправдоподобным. Само собою разумеется, что это лишь уподобление, которое, однако, мне нужно для того, чтобы хотя бы до некоторой степени наглядно пояснить своеобразную сущность интровертного ощущения. Последнее передает образ, который не столько воспроизводит объект, сколько покрывает его осадком стародавнего и грядущего субъективного опыта. От этого простое чувственное впечатление развивается в глубину, исполненную предчувствии, тогда как экстравертное ощущение схватывает мгновенное и выставленное напоказ бытие вещей.

Субъективный фактор в ощущении в сущности тот же самый, что и у других интровертньгх типов. Это бессознательная дислокация, которая изменяет ощущение-восприятие в своем источнике, лишая его, таким образом, возможности чисто объективного влияния. Субъективное восприятие скорее ориентировано на значение, которое пристает к объектам, нежели на присущие им физические свойства.